Стальное зеркало - Анна Оуэн

Посему и пребывает до сих пор в полковниках, а не в генералах и не в маршалах. Потому как на Ее Величество есть еще и Его Величество, гораздо более осторожный и совершенно равнодушный к ярко-зеленым глазам де Рэ.

— Кста-ати, — тянет генерал, — у вас никто из родни не вкладывал деньги в рыбные промыслы?

В других устах вопрос был бы оскорбителен. А де Рубо просто хочет знать. Не более.

— Нет, — отвечает де Вожуа. — Ни из родных, ни из знакомых.

— Жалко. Можно было бы задать несколько вопросов и кое-что прояснить.

Генерал поворачивается от окна, смотрит на своего советника… сзади крестовина оконного переплета, свет едва пробивается через мутное стекло, рассеивается уже через ладонь от окна.

— То новонабранное пополнение, которое нам обещали и вместо которого нам прислали два вполне приличных полка? Куда оно денется?

— Рыбу будет ловить? — не особо задумываясь, спрашивает Дени. Мысли господина генерала и пути Господни неисповедимы…

— А еще нам обещали войска с галльской границы, — продолжает де Рубо… — Значит, союз все-таки есть… а лишнюю для союзников армию нужно куда-то деть и с выгодой для себя… если отправить ее морем на запад, может быть, получится на следующий год зажать Аурелию с двух сторон. Вот поэтому Лион и напоминает мне ад. Они там ждут коалицию и в то же время строят планы, исходя из того, что никакой флот сюда не придет. Они будто бы верят нам, и при этом объясняют своим молодым людям, не самым худшим молодым людям, что те — их последняя надежда…

— Нам обещали и пополнение с севера. Пообещать нам могут и самоубийство Папы. После прибытия этого красавчика я больше не верю обещаниям из Лиона. Потому что он не верит, что после него придет кто-то еще.

На закончившемся полчаса назад совете полковник де Рэ был блистателен, неподражаем и убедителен. Выразителен как Цицерон и прекрасен как Парис. И нет пятна на нем… начиная с сапог, заканчивая белыми парадными перчатками и кружевным воротником рубахи, весьма далекой от тех, что обычно надевают под мундир.

А за безупречными жестами, движениями бровей и примечательно длинных ресниц, обаятельными улыбками и благосклонными кивками билось нетерпеливое отчаяние, такое, словно полковник — последний солдат в осаждаемой крепости, и подмоги не будет.

Де Вожуа от господина полковника слегка подташнивало: господин полковник отчаянно презирал всех, участвовавших в военном совете, и, несмотря на это, пытался их очаровать.

— Верить нужно Богу. Я не слышал, чтобы он кого-нибудь подвел. — Генерал не шутит. — А в Лионе не понимают, что ничего страшного не происходит и не произойдет. Ну придут они… в самом худшем случае. Что будет?

— Мы отойдем от Марселя к Арлю и удержим дельту Роны.

— И будем там сидеть, — кивает де Рубо. — Ну год… ну полтора. Меньше, если они наделают ошибок. Силой они нас не продавят.

— Марсель и Тулон мы можем взять без всякой спешки, — пожимает плечами де Вожуа. — Получив выход к Лигурийскому морю, а мы его уже получили, можно и не суетиться как на пожаре. А под красавчиком земля горит… хотел бы я знать, что ему сказали во дворце.

— Что нас разобьют, если мы не успеем… Неглупый, смелый, людей жалеет. Как же такому не сказать? Он примется меня толкать, я испугаюсь, что он меня заменит, и начну, наконец, действовать… и все это вместо того, чтобы написать мне письмо и получить ответ. А люди еще говорят, что это я неясно выражаюсь…

«Как из Арля на МарсельВышло семеро гусейРаз, два, три, четыре, пять —Разучилися летать…»

Детская считалочка удивительно к месту, правда ездит он этой дорогой не седьмой раз и не пятый, а всего лишь третий. Но на марсельской стороне глупого гуся уже должны бы заметить и запомнить. И подумать, что он должен отменно смотреться на вертеле, а еще лучше — в клетке.

Не может быть, чтобы там не нашелся неразумный человек, жаждущий отличиться.

«Я сейчас поймаю семь,И потом на ужин съем…»

Аппетит есть у всех, это закон природы.

Издалека, со стороны Марселя, полковник де Рэ — залетная птица с севера, решившая безнаказанно подразнить армию осажденного города. Или попросту дурак, выбравший неподходящее место для дневной прогулки. Совершенно неподходящее. Кто же в здравом уме поскачет по самой кромке оврага, где проще простого скатиться по склону вместе с конем, если край вдруг осыплется… и даже не будет глядеть вниз?

Я не буду глядеть вниз. Я и так знаю, что там. Не знаю, сколько именно, но это мне и не важно.

Залетный гусь — хорошая добыча. Если он проездом побывал в столице, он еще и может прогоготать нечто полезное. И даже если не побывал.

Конечно, работать приманкой — не полковничье дело. И не капитанское. И так далее. Но что поделаешь? Объясниться с де Рубо не получается, остается поразить воображение его людей. Всем — от образцового порядка в полку до успешности любого действия.

Овраг похож на след молнии в ночном небе — ветвится по земле, дыбится подмытыми краями, дразнит мнимой надежностью склонов. Когда земля под передними копытами чуть-чуть едет, де Рэ посылает коня в прыжок. Да, господа, неужели вы не знали, на что способны фризские жеребцы? Разворот на месте. Внизу, там, куда он должен был соскользнуть — несколько вбитых кольев. Омерзительно, господа… вы воюете с лошадьми? Это может испортить мне настроение.

За спиной хрустят ветки. Основательные люди, однако. Все-таки дали поправку на то, что гусь может и не свалиться. Ну, «раз-два-три-четыре-пять, посчитаемся опять» — сколько тут вас? Четверо внизу, им теперь лезть по глинистому склону — а наверху?

Свист в три пальца — баловство простонародья и очень удобный условный сигнал. Хотя разумных людей мог бы и навести на определенные соображения. Но семеро — как нарочно же, четверо внизу, трое сзади — неразумных людей не собираются отступать. Неразумные люди еще и не заметили, что «гусь» где-то потерял ординарца.

А выезжал, между прочим, с ним.

Аркан — очень полезная вещь… в умелых руках. А вот когда руки неумелые, то это заканчивается плохо для нападающего. Выдернуть остолопа наверх не удалось, но вот оба плеча он себе вывихнул. Со вторым арканом умничать не будем, тут достаточно одного взмаха сабли… а тому, кто решил лезть под копыта коня сзади — мои соболезнования. Минус два.

Умные люди, повторяю, умные, воспользовались бы стрелковым оружием. Но умные люди вообще задумались бы, а почему это по нашим дорогам чужие гуси пешком ходят?

Пятачок маленький, склон глинистый и крутой, а Шерл — отличный напарник, и таких гусей мы с ним переловили не один десяток, поэтому пора спешиться и, оставив фризу тех, кто сзади, познакомиться поближе с теми, что впереди внизу. Большой недостаток аурелианской армии — отсутствие мундиров. Стало бы ясно, кто ценный, а кто совершенно лишний… не могут же здесь быть одни солдаты, я буду крайне огорчен.