Единственная для темного эльфа 2 (СИ) - Мазарин Ан

Жрец уже молчал, когда туман начал разрастаться, постепенно формируя огромное округлое зеркало-портал, превращающееся в ничто иное как окно в иной мир.

— Поверить не могу… — прошептала я, узнавая очертания того, что явил нам магический пространственный экран.

В просторном кабинете мамы практически ничего не изменилось. Яркое закатное солнце освещает половину стены насыщенным красным оттенком, проникая в помещение через огромное во всю стену окно.

Несмотря на уставший вид, мама как всегда выглядит эффектно. Белый пиджак сидит на ней идеально, длинные пальцы с ухоженным маникюром покоятся на локтях скрещенных на груди рук. Волосы собраны сзади в подобие крабика, а впереди небрежными спиральками завиваются несколько завлекалочек.

Ее взгляд тяжел и в нем нисколько нет приветливости.

Напротив нее стоит мужчина в строгом костюме, но с фамильярно расстегнутыми первыми пуговицами рубашки. Одна его рука в кармане, другая размеренно постукивает по поверхности маминого стола.

И я не сразу вспоминаю, как дышать, когда узнаю этого человека. Трудно не признать того, на кого так похож.

В кабинете мамы находился мой отец.

61. За семью печатями

В волосах отца уже немало серебряных нитей, но локоны его все еще густо вьются, зачесанные назад. Мне казалось, я помнила его мягкие волосы наощупь, а как увидела, словно перенеслась на десятки лет назад, когда папа носил меня на плечах, позволяя мне дергать себя за волосы, управляя им, как лошадкой. Цвет мне, кстати, достался от него, такой же насыщенный и теплый, а вот густоту перенять не удалось.

— Мы вместе найдем дочь, — он как бы ненавязчиво пытается взять руку матери, только что опустившуюся на стол рядом с ноутбуком, однако мама невзначай ее убирает, заправляя выбившуюся прядь длинным пальцем, и возвращая руки в скрещенное положение на груди.

— А это ваша… гляделка… точно правильно работает? — я опустилась на корточки, подобрав подол платья поближе к себе и, не глядя, обведя пальцем по кругу контура магического экрана.

— Да, госпожа.

— К дочери тебя на пушечный выстрел не подпущу, — доверительно сообщает отцу мама ровным будничным голосом. — И найду ее сама.

— Зачем ты так, Анжел? — папа опирается руками о столешницу, улыбаясь какой-то кривой, не нравящейся мне улыбкой. — Я же со всей душой. Она моя дочь тоже. Хочу с ней контакт наладить, все-таки неправильно получилось, что без отца она росла. Я это понял. Лучше ведь поздно, чем никогда?

Мама промолчала.

— Оно как-то не осознаешь, время быстро летит. Совсем недавно крохой была, а теперь фотографии смотрю — красавица выросла, за такой надо, чтобы отец присматривал, кавалеров гонял, так сказать, — отец посмеялся с собственной шутки. — Фоток в интернете столько ее накачал, в телефоне заставка стоит, хочешь, покажу?

Мама все еще безмолвствует, с едва ощутимым презрением наблюдая за стараниями отца. Кстати, ради чего? Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а на глазах наворачиваются слезы.

Когда был так нужен, где же ты был, папа?

— Мы найдем с ней, о чем поговорить, она же от меня ни на шаг малая не отходила, — папа устремил взгляд в окно, будто вспоминая те счастливые моменты. — И сейчас, когда вернется, поедем в поход, например. Ей понравится. Дело-то молодое, нагуляется и вернется. Двадцать четыре — еще не возраст…

По сердцу больно резануло. Не веря тому, что слышу, жадно уставилась на мамино лицо.

— Что ты несешь? — наконец, спокойно поинтересовалась она, начиная утомляться.

Отец замолк, улавливая настроение матери, а я ощутимо процарапала пару полос на грудной клетке, пытаясь заглушить одну боль другой. Этот человек и не думал отступать:

— Послушай, дорогая, я отлично осознаю, что у нас с тобой уже ничего не склеится, но о дочери ты подумала? Она еще только в жизнь входит, ее на ноги ставить нужно, нужна поддержка.

— И кто ее на ноги ставить собрался? Ты? — не удержала смешка мама, даже улыбнувшись. — Ты вообще представляешь, чем она занимается? Не уверена, что твоя жалкая конторка способна оплатить ее услуги.

— Моя госпожа, я не могу больше удерживать окно открытым… — как из другой вселенной послышался голос Саверия, который я услышала едва-едва, не в силах оторваться от лицезрения происходящего.

Зачем он пришел? Что ему нужно? Мама неглупая, она осторожная, проницательная, иначе не существовало бы ее кампании в наше время. Растянули бы все, что было, еще на зачаточных этапах.

— Давай не будем на личности, ладно? — лицо отца изменилось, нахмурилось. — Да, мы переживаем не лучшие времена, но фирма серьезная. Не всем так везет, как тебе, Анжела.

Везет?! Да мама потом и кровью все построила!

— Ты знаешь, где выход… — последнее, что я услышала отдаленно, прежде чем наступила гробовая тишина при погасшем свете захлопнувшегося портала.

Какое-то время я не опускала голову, бездумно глядя в точку, где парой минут назад висело окно, но всему в итоге приходит конец, и я медленно опустила лицо в ладони.

Неловкость, повисшая в воздухе, практически физически ощущалась. М-да, стать свидетелями почти семейных выяснений отношений, такое себе счастье. А мне неприятно вдвойне, вот кого бы ни ожидала увидеть, так это его.

Спустя пару минут я смогла расслышать тяжелое дыхание недалеко стоявшего жреца. Видимо, нелегко ему дался этот фокус, весь взмок.

— Спасибо, — тихо проговорила ему, искренне испытывая благодарность за то, что увидела маму своими глазами, что она не была миражом, а настоящей мамой.

— Ты в порядке? — такой же тихий и спокойный голос Гера позади заставил мое тело вздохнуть и ощутить, что щеки немного влажные.

Удивительно, как один только вид этого мужчины, являющегося моим отцом, в мгновение заставил все внутри меня зачерстветь. Все окрыленные чувства разом потяжелели, о какой возвышенности речь? Я вспомнила, что именно благодаря этому человеку всю свою жизнь сторонилась мужчин. Именно он подорвал мою веру в романтику, уничтожив мамины чувства. Он запретил мне доверять чужим признаниям. Он убил во мне желание мечтать о большой любви, как все девочки определенного возраста.

— Да, — потерла лицо руками, стряхивая наваждение. — Маму я увидела, за что спасибо огромное.

— А этот человек… — дракон начал осторожно, не решаясь, спрашивать или все же нет.

— Именно, второй родитель.

На свет лезла язва. Назвать вслух его своим отцом язык не повернулся. Родителей не выбирают, хотя бы с одной стороны у меня отличные гены. Господи, правда, не думала, что придется с кем-то это обсуждать.

— Он тоже беспокоится о тебе.

Что?

Уставилась на дракона во все глаза. Первый истерический смешок вырвался сам собой:

— Он-то? — развернулась к Герриону, чувствуя разрастающийся внутри запал. Ох, лучше бы я его не видела, теперь меня будет не остановить… Слишком долго копила в себе. — Беспокоится? Его двадцать лет рядом не было, а теперь его озаботило, куда я пропала, и мама внезапно стала «дорогой»?

— Что если он осознал свои ошибки? — спокойный голос Герриона цеплял мои оголенные нервы, как электрические провода. Зачем он говорит то, о чем не знает? — Наверняка он любит тебя. Он твой отец.

— Любит? — переспросила тоном, заставившим задуматься, а кто из нас ледяной дракон? — Я не верю в его любовь, Геррион, — кажется, против воли нарываюсь на откровение, несмотря на присутствие в зале дополнительных свидетелей в виде собственной стражи. — Каждую клеточку моего организма он заставил запомнить, что любовь — это сказка, миф, этого чувства не существует. Может быть привычка, притяжение, привязанность, симпатия, влечение, но не какая-то там любовь.

Сжимая кулаки, все еще чувствуя запал и непреодолимое желание выговориться, запустила пальцы в собственные волосы, зачесывая их назад. Интересно, в этом жесте я тоже похожа на своего отца?

— Мне говорили, у моих родителей была неземная любовь. Он писал ей стихи, вызывал на «дуэль» парней, что ухаживали за мамой, совершал необдуманные поступки, превозносил ее как богиню. Они долго встречались, поженились, и родилась я. Но, когда мне было пять, он нас бросил. Меня и маму. Оставил, потому что на горизонте вспыхнула еще одна «неземная любовь». И у нас это практически повсеместно. Так что, Гера, о любви у меня свои понятия.