Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов

ноября командование корпуса узнало из телеграфных переговоров своего начальника штаба с его коллегой из командования 1-го военного округа[397], что позиция министерства рейхсвера по-прежнему абсолютно отрицательная, на основании чего адмирал Хопман задержал на границе отряд Небеля. Однако он потребовал от комиссии Антанты гарантий против латышских и литовских диверсий при проезде по железной дороге, а обеспечение безопасности было обещано ему еще в Берлине и подтверждено и теперь.

Новые атаки латышей. Сражение под Митавой[398]

20 ноября латыши возобновили свои атаки. При этом они планомерно стремились к охвату западного крыла немецко-русских частей, совершенно открытого. Там находились русские солдаты, а боеспособность их постоянно снижалась, в чем сомневаться уже не приходилось. Однако с помощью резервов из Железной дивизии удалось удержаться на р. Швед и тем самым устранить угрозу собственно Митаве, однако далее к западу латыши продвинулись до железной дороги Митава – Прекульн. В центре Железная дивизия отразила все атаки, особенно твердо держался егерский батальон на выдвинутом вперед посту под Красным кругом.

На востоке вместо своего павшего командира командование принял на себя офицер Генштаба Немецкого легиона капитан Вагенер, несмотря на то, что командовать последнему приходилось в кровати, ведь он еще не оправился от тяжелого ранения, полученного при атаке на Торенсберг. 19 ноября отряд Петерсдорфа содействовал удару Железной дивизии, атаковав из Штальгена в направлении Гросс-Эккау. В ходе образцового атакующего порыва он продвинулся вглубь вражеской территории на 6 км, однако затем был отозван на исходные позиции командиром бригады. За правым крылом к Гросс-Швиттену прибыл фрайкор Брандиса. Первоначально ему поручалось отбить Бауск.

Но латыши упредили его атаку. Перебежчики сообщили об их наступлении 20 ноября в западном и юго-западном направлениях. Немецкий легион ожидал атаки на широкой линии развертывания, расположившись группами между Гросс-Швиттеном и Гарроссеном. Самые боеспособные части, отряды Брандиса и Петерсдорфа находилось под Гросс-Швиттеном и Штальгеном. Латыши сосредоточили крупные, значительно превосходящие численно немцев силы, причем на решающем южном крыле, предположительно, была совершенно свежая дивизия Баллода. Боевой состав немецких частей сократился до минимума. И тем не менее, в обеих бригадах атаки по фронту были полностью отражены. На попытки обойти южное крыло обеих групп крупными силами под Гросс-Швиттеном и Штальгеном ответили – капитан фон Брандис справа, а обер-лейтенант фон Петерсдорф слева – умелыми контрударами, которые, несмотря на значительно меньшую численность немцев, привели к полному успеху. Правое крыло Железной дивизии капитанов Кивица и Бертольда также поучаствовало в контрнаступлении. Брандис пробился к Руэнталю, Петерсдорф к Зальгалену и Анненбургу.

Об атаке солдат Петерсдорфа много раз упоминавшийся выше корветтен-капитан Штевер писал: «В ночь на 19-е (?) прибыл Петерсдорф. С рассветом пошли вперед за р. Аа. «Хииии – Юх, юх, юх», – раздался пронзительный боевой клич петерсдорфцев. Растянувшись, они шли вперед многие километры, сопровождаемые одной из моих батарей, а где раздавались их индейские крики, тут уже не было удержу. Противник был отброшен на 6 километров. Вечером майор Курц вновь ненадолго перешел Аа, однако их было слишком мало, а опасность быть отрезанными была слишком велика. И все же мы несколько облегчили положение этой атакой. Несмотря на это, на следующий день к югу от нас латыши под Аннабергом прорвались за Аа, но петерсдорфцы отбросили их назад. Одна из моих батарей при этом взяла противника во фланг. Днем латыши крупными силами атаковали большой мост под Штальгеном. Мои слабые посты на восточном предмостном укреплении застали врасплох, латыши подошли к самой нашей усадьбе. А пушки наши стреляли уже на дистанцию в 100 м, мы открыли частую стрельбу из карабинов, пистолетов по всему, что показывалось. Вот так удалось и эту атаку «смазать».

Мы непоколебимо держали наши позиции».

Вечером 20 ноября легион находился на тех же позициях, которые занимал утром. При самых неблагоприятных обстоятельствах, при 10-градусном морозе и тумане, изголодавшиеся и обносившиеся добровольцы из Немецкого легиона еще раз покрыли славой свои имена. В последующие дни латыши продолжили атаки. Однако их раз за разом отражали, при этом особенно отличился полк «Баден», и все же фронт Немецкого легиона, несмотря на это, шаг за шагом пришлось отвести и за Майтен.

Тем самым наступление латышей по всему занятому немцами фронту провалилось, однако общее положение 6-го резервного корпуса стало столь серьезным, что надо было принимать важнейшие решения. На северо-западе на русских из корпуса имени графа Келлера рассчитывать уже не приходилось. Оба немецких батальона корпуса, Лютгенхауса и Баде, оказались не прикрытыми в районе Туккума. Железная дивизия, после того как последние ее резервы были брошены в бой на р. Швед, была на исходе сил.

На востоке с каждым часом нарастала литовская опасность. 20 ноября литовский главнокомандующий Ляутукас[399] заявил, что вопрос о продлении договора в Радзивилишках, по которому литовцы до сих пор должны были не подходить к железной дороге Шавли – Таурогген, не рассматривается. Таким образом, следовало считаться с тем, что теперь в уже начавшихся беспорядках на железной дороге окажется задействована и регулярная литовская армия. Генерал-лейтенант фон Эберхардт полагал, что «Латвия и Литва, подстрекаемые Антантой, из жадности к трофеям не желают допустить спокойного отхода из Прибалтики, а Межсоюзническая Прибалтийская комиссия преследует только один интерес – еще до перехода границы измотать армию и, если представится такая возможность, уничтожить и обесчестить ее». По его мнению, германское правительство и его представитель не осознавали возникающую в связи с этим необходимость обеспечения вывода войск своими силами. И в тот момент, когда адмирал Хопман вместо ввода в действие отряда Небеля на охрану ветки Тильзит – Шавли потребовал отправки представителей Межсоюзнической комиссии, чтобы остановить литовцев, генерал фон Эберхардт ощутил, что его вместе с войсками отдали на произвол Антанты, желающей их уничтожения, в то время как германский делегат в это попросту не может поверить и, в рамках того, как ему и ставилась задача, пытается за счет запрошенной им отправки представителей Межсоюзнической комиссии добиться организованного вывода войск на Родину, причем почти без потерь.

Еще одна трудность для штаба германского корпуса заключалась в том, наконец, что некоторые русские политические круги из вмешательства германского командования и восстановления тактического положения сделали вывод, что теперь могут и впредь рассчитывать на поддержку всего бермондтовского предприятия германским корпусом. Эта мысль витала и в других головах[400], поэтому генерал-лейтенанту фон Эберхардту, при поддержке командира Железной дивизии, пришлось со всей решительностью выступить против этого. Он полагал, что вынужден распустить соединения Западной русской армии, подчинить себе собственно немецкие части из ее