Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов

войск, которые доставили им столько трудов и хлопот, но, тем не менее, заслуживали этого своими боевыми подвигами в борьбе с большевизмом. С другой стороны, штаб корпуса, наблюдавший эти свершения непосредственно, полагал себя обязанным вступиться за интересы своих солдат и обеспечить соблюдение данных им обещаний.

Положение войск в Прибалтике ухудшалось и отравлялось бесконечными нападками на них в большей части отечественной прессы, видевшей в балтийцах в первую очередь политических противников, «реакционеров», и считавшей их угрозой революции и тем, кто ею воспользовался[408]. Так что постоянно ставилось под вопрос обещанное войсками освобождение от наказания и подразумевалось начало расследования действий ответственных за неповиновение частей в Прибалтике командиров после их вступления на землю Германии[409]. Не обращая на это внимания, адмирал Хопман 3 декабря на основании данных ему правительством рейха полномочий подтвердил полное освобождение от наказания всех, включая майора Бишофа, который ни о чем подобном для себя не просил. Последовавшие за этим дебаты в германском правительстве и в прессе ничего в этом уже не изменили.

В вопросах передачи лошадей и запасов оружия, обмена бермондтовских денег, размещения вернувшихся на Родину соединений во временных лагерях, их отправки к месту демобилизации, вступления в рейхсвер, особенно в Восточной Пруссии, и прочих проблемах экономического порядка долгое время сохранялась неясность, приведшая к озлоблению частей против правительства и все большему их недоверию к штабу корпуса. Генерал-лейтенант фон Эберхардт вынужден был настойчиво вступаться и за русских, у которых на границе забирали оружие и боеприпасы. Однако, в конце концов, были в целом учтены пожелания командующих частей, в частности, насчет проезда единым составом с оружием и лошадьми прямо к месту демобилизации.

Возобновление малой войны

Между тем, несмотря на все заверения, малая война отступающих войск против латышей и литовцев возобновилась. Откуда дул при этом ветер, следует из длинной телеграммы, где начальник Межсоюзнической Прибалтийской комиссии обращался со всевозможными жалобами в министерство рейхсвера, а в заключение говорилось: «Латыши и литовцы прервали свое наступление и уж, конечно, без должной причины его бы не возобновили. Однако они и впредь готовы позаботиться о соблюдении своих прав, если это потребуется. Комиссия взяла на себя по отношению к ним обязательство – обеспечить соблюдение их прав и вывод войск с величайшей поспешностью. Если же так не случится, Комиссия от имени держав Антанты потребует от них возобновить наступление».

Угроза эта и действительно была передана латышам и литовцам с помощью инстербургской радиостанции. И потому было вовсе неудивительно, что они атаковали везде, где еще только можно было что-нибудь ухватить. Литовцы при этом закрывали глаза на то, что латыши переступали их границы. В этой же связи следует понимать и последовавшее 26 ноября объявление Латвией войны Германии.

Латыши 30 ноября атаковали стоявших под Лаишевым русских и вынудили их отступить в Муравьево. Тогда же сообщалось о сосредоточении крупных сил литовцев под Радзивилишками, а потому совершенно незаменимые для эвакуации станции между Шавлями и Радзивилишками оказались под угрозой.

В первые дни декабря латышские и литовские патрули также постоянно тревожили на магистралях Муравьево – Шавли и Шавли – Тильзит. 3 декабря Железная дивизия была вынуждена очистить от превосходящих сил регулярных латышских частей местечко Окмяны. Латыши были ошарашены и обратились в бегство с тяжелыми потерями. Муравьево очистили в тот же день, а погрузку русских перенесли в Векшни. Немецкий легион 3–4 декабря также сражался с литовскими бандами.

Провал Прибалтийской комиссии

Несмотря на все усилия германской делегации, в Прибалтийской комиссии остались неуслышанными постоянные протесты: против продвижения латышей на литовскую территорию, насчет убийства немецкого летчика, помех на коммуникациях, чинимых литовцами, а также о многочисленных прочих инцидентах. Комиссия 3 декабря выехала назад в Тильзит.

Помимо этого командованию корпуса приходилось постоянно преодолевать и внутренние трудности. Неосторожные высказывания одного младшего офицера пробудили в Прибалтийской комиссии сомнения в лояльности Железной дивизии и ее командира, однако их удалось устранить разъяснениями начальника ее штаба майора Бишофа. Последний заявил, что будет следовать указаниям своего командования и после перехода границы. Почти ежедневно случались выступления и выходки против отдельных солдат. Были и оскорбления в адрес офицеров Антанты, в их автомобили и квартиры бросали ручные гранаты. Командиры воспрепятствовать этому не смогли, так как в этом с охотой участвовали и бродившие вокруг многочисленные мародеры, а даже надежные элементы были постоянно крайне раздражены появлением антантовских офицеров и их подопечных. Тот факт, что в остальном общее впечатление от германских частей было вполне благоприятным, следует из многочисленных донесений и также из того, что при отступлении гарнизона город Куршаны через свой комитет передал в подарок сигареты, фрукты и тому подобное.

Поведение русских

Особое дело представляли собой русские. В их среде раз за разом всплывали фантастические идеи насчет их будущего. В то время как полковник Вырголич выказывал должное понимание обстановки и никак не препятствовал выводу своих частей в лагерь в Нейссе, к князю Авалову, судя по докладу командующего корпусом, приходилось «применять все средства убеждения и беспощадно разъяснять истинное положение дел в его войсках, чтобы вернуть его на почву фактов».

При этом, естественно, играла роль и тревога о дальнейшей судьбе войск и его собственной персоны. Сколь туманной она была, следует хотя бы из того, что Антанта в эти дни выступила с предложением, чтобы Западная русская армия через Либаву была отправлена к полностью разбитой Северной армии генерала Юденича[410], при том что сами русские и некоторые круги в германском правительстве подумывали об отправке к Деникину[411]. Так как это так же было невыполнимо, остановились на вывозе в Германию, в основном в Нейссе и Альтенграбов.

В эти первые дни декабря удалось, в том числе по дисциплинарным соображениям, вывозить только по железной дороге. За русскими следовал целый ряд более или менее мобильных немецких частей. Помех в работе железных дорог за счет неутомимого труда 8-й железнодорожной военной инспекции и ее персонала, в особенности начальника движения регирунгсрата Пэтцольда, не возникало. Случавшиеся порой заторы на станции Тильзит быстро устранялись.

С 5 декабря бои с бандами под Окмянами, Попелянами, Шавлями и так далее приняли угрожающий характер. Даже духовенство призывало к борьбе с немцами. За счет подкреплений для охраны магистрали в районе Китовяны – Лидовяны удалось поддерживать функционирование железной дороги, однако последние эшелоны отступавших войск от атак превосходящих латышско-литовских сил спасти не получилось.

Отступление на Родину пешим порядком

В связи с этим генерал-лейтенант