Альбаррасин (СИ) - Кармон Карин "Merely Melpomene / Carmonka"

Ренна вспоминала, рассказывала, а Кэйсси чувствовала себя непричастной, далёкой, как будто прошлое вставало между ними и разделяло невидимой границей. Всё отчётливей понимала, что теперь, зная, тоже не забудет. Не сможет. И каждое решение, которое ей придётся принять, так или иначе будет продиктовано этим знанием.

— Что же Урсейя? — тихо спросила Кэйсси.

Ренна будто почувствовала. Обернулась. Некоторое время смотрела на неё, и если бы она захотела, то могла бы привстать и увидеть её глаза.

— Её первым встретил Флэй и потом какое-то время скрывал от меня, — заговорила он снова. — Объяснил, что хотел сначала сам понять. Разобраться. Я, конечно, разозлилась, но если откровенно — понимала его мотивы, потому что к тому времени меня уже начинало клинить на Нейле так же, как раньше заклинило на возможности иметь детей, — Ренна горько усмехнулась. — Если бы я призналась себе в этом тогда, то наверняка бы услышала и всё остальное. Но я не смогла. Когда я увидела её… Практически точную копию Тэйя внешне и совершенно другого человека внутри, от которого шёл нереальный, нечеловеческий свет и невидимая сила. Всё ожило. Заиграло новыми красками. Понимаешь? Не любовь, нет, но навязчивая идея добиться результата, доказать, создать, исправить! Цель обрела новые очертания, новые мотивы. А Флэй примерно тогда же понял, что надо уходить. Оставить мир в покое, позволить ему жить своей жизнью. Я же… Он сказал мне, что я никогда себя не прощу. Я нагрубила в ответ. Наговорила вещей, которые никогда не стоило говорить. Которые вообще не думала. Глупо, — она сглотнула. — Я так и не смогла найти в ней следы моей ДНК, хотя была уверен, что Урсейя — не просто дальний потомок Тэя. Я это знала. Как-то. Чувствовала. Но доказательств так и не получила. Она была менталом, сильнейшим из тех, кого мы встречали. И в то же время было что-то ещё. Урсейя легко прошла мимо всех моих охранных систем, вошла в храм и при этом чувствовала в нём что-то, чего не видела я. Что-то, доступное только новым нейлянам. Она говорила мне почти всё то же, что сказал Флэй. Раммари пришли, чтобы уничтожить. Там, тогда, в тот раз, который видела ты… Урсейя показала мне, кем на самом деле становились они. Постепенно, сливаясь, поглощая своих смертных дуалов и даже тех, других, кому достался день. Показала мне третью расу. Она тоже просила меня остановиться. Но я увидела всё по-своему. Решила, что у меня есть опыт и знания… И что я могу… всё.

— А потом?

— А потом я поняла, что ошиблась. В конечном счёте в последний момент от меня мало что зависело. Я не могла прекратить процесс, который, в этот раз уже точно, спровоцировала сама. Нейляне уже жаждали перемен, моих перемен, о которых твердила я, которые прививала им я. Вместе с ними менялся и мир. И это разрушало те связи, которые делали возможным существование самой цивилизации. Это было как болезнь. Эпидемия. Я пыталась… — Ренна осеклась. — Они погибли все до одного. Мир — выжил, выстоял, переболел и вернул себе первоначальный внешний вид. Он — прекрасен, тут я преуспела. Но здесь больше никогда не зародится разумная жизнь.

— Ты не можешь этого знать, — Кэйсси села, усмехнулась. — И боюсь, никогда не узнаешь, потому что у тебя больше нет вечности, чтобы вмешиваться и контролировать.

— Конечно, не могу. Но… любая эволюция — это изменения, а Нейла теперь противится им, восстанавливается до одного и того же состояния, — тихо отозвалась Ренна. — В любом случае, ты права, я никогда не узнаю, ошиблась ли в этом снова.

— Знаешь, чем хороша короткая жизнь? Так или иначе сосредотачиваешься на собственных проблемах. Личных, не глобальных. Решаешь их и только потом — проблемы мира, если вообще. И сейчас, — она придвинулась к ней, обнимая за шею и вынуждая посмотреть в глаза, — я — твоя главная проблема.

— Правда? Проблема? — Ренна улыбнулась в ответ.

— Рэн, почему ты выбрала Нейлу для нас? — Кэйсси отстранилась. Совсем чуть-чуть, чтобы видеть её лицо. — Только честно.

— Я очень люблю это место, и мне хотелось бы, чтобы кто-то ещё его полюбил. Это честно. Не из-за чувства вины и желания что-то возродить, если ты это имеешь в виду. Мне просто здесь всегда было… спокойно.

— Кто-то ещё? Вот так абстрактно, всё равно, кто? Или хочешь, чтобы я, именно я полюбила это место и осталась здесь вместе с тобой?

— Хочу, чтобы ты… Останешься?

— Позволишь?

— Мне правда нужно на это отвечать? — ухмыльнулась Ренна.

— Да, — кивнула Кэйсси. — Потому что мне правда нужно сейчас слышать, что ты лю… — она осеклась, понимая, что требует слишком много. — Что я нужна тебе настолько, что ты готова рискнуть начать с начала. Со мной. Здесь, на…

— Я люблю тебя, — перебила Ренна, не дав закончить. Глядя в глаза. Без тени улыбки или сомнений.

Эпилог

В уютный замок в Лериде хотелось возвращаться. Может быть, однажды там поселиться. Пусть не навсегда, пусть на какое-то время. Пока Нара не решалась. Моталась между собственным домом в Аро и Лантой. Осенью там почти не светило солнце, дни были короткие и дождливые, зато ночи — длинные и лунные. И она почти не чувствовала себя гостьей.

В Аро было иначе. Некрасивый мегаполис, казалось, создан, чтобы прощаться и забывать. Тяжёлый воздух, раскалённый асфальт, жёлтые круги по краям луж после грозы, многоярусные автострады, высоченные здания. Бетон, стекло, металл. Аро давил, заставляя принимать горькую правду — это больше не её дом. Возможно, никогда им не был.

Сильный порыв пронизывающего до костей ветра настойчиво подтолкнул вперёд, напоминая, зачем она пришла на скалу. Нара зябко поёжилась, шагнула ближе к краю. Остановилась, оглядываясь на замок.

На фоне ночного неба каменный красавец, сверкающий серыми гранитными плитами в призрачном сиреневом свете луны, поражал величием и мощью. Чем-то даже напоминал замка в Альбаррасине, хотя по размерам едва ли претендовал на его сотую часть.

Нара осторожно перелезла на крохотный выступ скалы. Стянула тонкий шарф, разжала пальцы. Ветер тут же подхватил его, унося прочь, нагло лизнул оголённые плечи. Лунный свет, будто не решаясь соперничать с ветром, замешкался, но уже через мгновение по венам побежало знакомое питательное тепло. Нара без страха глянула вниз. Там, у подножия высокого утёса, шумел прилив, пряча под толщами холодный воды скалистый берег. Интересно, если шагнуть вперёд, как долго она сможет блокировать способности? Получится ли не поддаться сильнейшему из всех инстинктов, заложенных в неё — самосохранению? Ответ знала и так, пусть ни разу по-настоящему не пробовала, хотя часто думала о Флэе и не раз мысленно проигрывала, как подобно ему срывается и камнем летит на скалы с огромной высоты. И каждый раз убеждалась — её желание жить сильнее.

Ей нравилось смотреть на ночное небо. Необъятное, усыпанное мерцающими звёздами, далёкое и близкое одновременно, оно всегда притягивало взгляд, но теперь манило неизведанными Вселенными, вынуждая тело замирать, а сердце биться быстрее. Невозможное стало возможным. Расстояние потеряло смысл — всё рядом, всё близко, всё доступно. Ну или почти всё. Стоило на миг сосредоточиться, как антрацитовый небосвод превращался в голографическую карту: открывал входы в надпространство, рассыпался бесчисленными порталами, указывал пути. И только причудливый рисунок созвездий отличался, на каждой планете — свой неповторимый узор. Уникальный, как их собственный энергетический след.

Нара невольно улыбнулась. Прошло много времени, она тоже изменилась. Раньше сравнила бы его с отпечатками пальцев, теперь… Теперь всё иначе. Теперь она — расин. Наконец-то приняла себя, многому научилась, почти привыкла, осознав: новые возможности не изменили сути, лишь масштабы.

Пора было возвращаться.

Нара перенеслась обратно в зал, поправила длинное вечернее платье из фиолетового бархата с ярко-зелёными треугольными вставками. Внимательно огляделась, почти сразу нашла взглядом Блэйк. Та стояла в обнимку с Флэем и по-прежнему увлечённо беседовала с незнакомым мужчиной в малой гостиной, легко просматривающейся через анфиладу распахнутых настежь стеклянных дверей. Когда-то Нара просила Блэйк никогда больше не встречаться. Сейчас их тот разговор казался смешным. Время всё расставило по своим местам. Никто ни на кого не давил, не лез в душу, и в какой-то момент холодок отчуждения исчез, сменился уважением, заботой и даже доверием.