Альбаррасин (СИ) - Кармон Карин "Merely Melpomene / Carmonka"

Кэйсси грустно улыбнулась. Как знакомо всё это звучало. Конечно, у неё не было впереди вечности, но первое, что сделала, когда окончательно пришла в себя — бросилась изучать доступные теперь миры. Зная про возможность регенерировать и самоисцеляться, не боялась рисковать. Даже больше — искала опасность. И находила, получая от этого странное удовольствие. И если бы не привязанность к Ренне, наверняка продолжила бы бесцельно мотаться по вселенным. Но и до встречи с ней, гораздо раньше, еще до всех метаморфоз, практически с раннего детства она ощущала неприкаянность и непреодолимое стремление куда-то бежать, что-то пробовать, искать, лишь бы не оставаться подолгу на одном месте. Не умела довольствоваться тем, что имела. Ставила цели, увлекалась идеями, чего-то добивалась, что-то бросала, но ничего не приносило настоящего удовлетворения. Нигде не хотелось остаться, никогда не появлялось желание остановиться. Словно какая-то неведомая сила гнала вперёд.

Она облазила единственный материк-государство на Ланте уже к шестнадцати годам. И так и не обнаружила ничего интересного — только похожие друг на дружку мегаполисы, леса, поля, океан. К двадцати успела сменить с десяток профессий, но каким-то чудом закончила учёбу на дизайнера-декоратора, хотя не проработала и дня. Чем старше становилась, тем больше находила возможностей и поводов метаться по городам Ланты, завязывая приятные и не очень знакомства. Ввязывалась в истории, с лёгкостью находила неприятности и проблемы, так же легко выпутывалась из них. Теперь уже знала — из большинства удалось выбраться только благодаря вмешательству Вейл и её влиянию в Ланте. Но тогда всё казалось игрой. Никакие последствия ровным счётом ничему не учили и не вызывали желание остепениться. Найти постоянную работу, может быть, посвятить себя карьере или семье.

И кто знает, будь у неё способности Ренны, будь Ланта чуть больше, интересней, как бы это отразилось на её жизни, к чему бы привело. Не говоря о том, если бы однажды появился кто-то, пообещавший неограниченные возможности. Наверное, принять вечность даже тогда не позволили бы спящие гены тлай, но всё остальное… Она бы согласилась, поверила, не задумываясь. Она бы бросилась в омут новой жизни, испробовала бы всё.

А потом ей бы тоже всё разом надоело.

Она понимала Ренну. Ещё тогда, почти сразу после знакомства, не зная ничего, приняла её сторону, не собираясь осуждать, что бы она ни сделал. Теперь же, когда занавес над прошлым понемногу приподнимался, понимала ещё больше.

— А там?..

— Там оказалось всё не так, как я думала, — Ренна притянула её руку к себе. Мягко коснулась губами пальцев, отпустила. Глядя на огонь, продолжила: — Я опасалась, а может, как раз рассчитывала, что всё останется по-прежнему. Но Нейла изменилась. Не в плане ориентации — мир так и оставался совершенно технологическим, но произошёл невероятный скачок. Открыли новый источник энергии, который преобразил мир. Пошло развитие всех отраслей. Нейла поднялась к звёздам. Пока ещё не далеко и не смело, но ощутимо. Заметно. Для меня эти шестьдесят лет пролетели, как день, я уже начала иначе чувствовать время, не замечать его. И увидеть, как может преобразиться мир… Мне казалось, я была дома только вчера. Что может случиться за столь короткое время? То, что меня встретило, не укладывалось в голове, — Ренна усмехнулась. — И без преувеличений повергло в шок. Наверное, именно тогда я впервые подумала о том, насколько на самом деле неестественны альба в своей неизменчивости. Я захотела остаться. Пыталась что-то понять. Переосмыслить. И тогда встретила его. Точнее, это он встретил меня, Тэй Унали Канра.

Она помолчала, потом тихо продолжила:

— Наше знакомство изменило мою жизнь. В один день у меня никак не получалось понять родной мир, а в другой — стало плевать. Я будто забыла, что мне не тридцать, а почти сто. Я решила, что… Нет, ничего не решила. Просто хотела быть там с ним. Всегда. И не задумывалась, что наши «всегда» — совершенно разные сроки. Ведь местные по-прежнему к восьмидесяти годам превращались в стариков. Я не собиралась ничего рассказывать про Альбаррасин, будто зачеркнула свою жизнь и оставила только ту часть, в которой было важно лишь сегодня. Не думала, что будет, когда он заметит, что я не меняюсь, что со мной что-то не так. Что я забываю поесть и ухожу куда-то регулярно, но это никакие не командировки.

Кэйсси кивнула. Она прекрасно помнила, как Блэйк рассказывала про Маррена, про то, как семейная жизнь происходит у них. Вспомнила и свою реакцию. Тогда. И потом, когда убедила себя не думать, что может быть лет через… Когда, если им, вообще, суждено остаться вместе, она начнет стареть, а Ренна — нет. И как заставила себя жить сегодняшним днём, надеясь, что то, что обязательно рано или поздно должно произойти, случится не скоро. И ведь понимала, что обманывает себя, потому что сама не верит в счастливое будущее. Даже не надеется на него.

Ей повезло, потому что встретила Ренну уставшей от вечности. Повезло, что она потратила немыслимое количество лет на поиск способа обрести смертность, а нашла её, Кэйсси. Повезло, что она родилась не обычным человеком. И даже вне связи с дремавшими в крови генами, в её мире уже многие тысячелетия жили две расы, путешествия по мирам и психокинетические способности существовали веками, а параллельные вселенные — данность, пусть и доступная далеко не всем.

Ей повезло ещё и потому, что с самого начала всё закрутилось. Петля, гибель Парса, проблемы Альбаррасина, её собственные метаморфозы. Между ней и Ренной не было обмана, кто из них кто и почему так. Не пришлось притворяться и не придётся. И больше никакой вечности, которая обязательно встала бы непреодолимой преградой.

— Ты решилась ему рассказать, или Тэй сам догадался? Или так и не узнал?

— Мы умеем… то есть, альба умели немного корректировать свою внешность. Вспомни Парса, он ведь выглядел, как мальчишка, но мог и состарить себя. Когда я впервые нашла его, внешность соответствовала годам сорока пяти по меркам Нейлы. Это всё не происходило по щелчку пальцев и не до бесконечности — старухой себя сделать невозможно, но… Какое-то время я могла бы выиграть. Правда, не пришлось. Мы прожили вместе чуть больше пяти лет, когда он понял, что что-то не так, когда стало ясно, что у нас не просто так нет детей, и что я, возможно, в курсе, почему. И спросил. А я начала врать. Красиво, слажено. Но истина в любом случае прозвучала бы ещё фантастичнее. Он кивал, я видела, что не верит, но не могла сказать прямо — ничего не будет, потому что я — бессмертная ходячая батарейка! Не могла, хотя миллион раз пыталась. И тогда я решила — какого чёрта! Ведь среди альба не было бывших нейлян. Ведь мой отец уже почти прошёл все преобразования, когда зачал меня. Почему нет, почему не пробовать? Одно, другое, третье… Вовлекла в это Блэйк, Флэя.

— Ничего не вышло?

— Я… не знаю. Так и не смогла узнать. Мы трое поставили процесс на широкую ногу. Не ограничились естественными попытками. Финансировать исследования могли до бесконечности, ведь ресурсы альба не истощить. Конечно, мир не знал о параллельных вселенных, поэтому мы не могли открыто приволочь чужие технологии на Нейлу, но… У Лэй за плечами были тысячи лет и способов всё провернуть. Через десять невероятно долгих лет безрезультатных попыток и нервов я и Тэй расстались. Я завралась уже так, нагородила за все эти годы такого… Я ломала, портила, и чтобы починить — врала ещё больше, отмалчивалась. Видела, что он меня уже едва ли не ненавидит. И из всего этого был один единственный, но очень непростой выход. Признать своё поражение. Принять, кто я есть, и дать ему жить.

— Ты… — Кэйсси запнулась. Хотела спросить, почему же Ренна так и не решилась ничего рассказать. Что, может, тогда у них могло бы получиться. Но не стала. Спросила другое. То, что волновало гораздо больше и имело значение уже для них: — Ты так хотела ребёнка или делала всё, чтобы получилось, потому что это было важно для него?

— Поначалу просто не думала об этом. Рядом с ним всё было иначе, и как оно будет потом, не имело значения. Я знала, что у альба не бывает детей, и не задумывалась над тем, чего не бывает. А потом поняла, что мечтаю вместе с ним, представляю, как. Вижу, что ему тяжёло даются наши неудачи, и… Я понимала, что идиотка, что должна рассказать, что есть и другие способы быть счастливыми. Но вместо этого только ещё больше зацикливалась на попытках. И чем больше это превращалось в навязчивую идею, тем меньше оставалось в ней искренности.