Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Уильям шумно вздохнул, собираясь заговорить, но Оливер остановил его:

– И вы не имеете совершенно никаких шансов получить свидетельства от пациенток, даже если сумеете их отыскать, что маловероятно. Каждая просто выступит в поддержку сэра Герберта и скажет, что у нее была опухоль, – изо всех сил стараясь совладать с яростью, он потряс головой. – В конце концов, все это только теоретические рассуждения, потому что мы не можем найти их и вызвать в суд. А Ловат-Смит ничего не знает об этом! Его дело закончено. Он не может открыть его заново без чрезвычайной причины.

Детектив теперь выглядел совсем удрученным:

– Я знаю все это. И речь не о женщинах – конечно, они не годятся в свидетели. Но можно попробовать понять, откуда они узнавали, что сэр Герберт выполняет аборты.

– Что?

– Откуда они… – вновь начал Монк, но адвокат перебил его:

– Да! Да, я вас понял! Безусловно, это великолепный вопрос, но я не вижу, чем ответ на него может помочь нам, даже если бы мы его знали. Подобные вещи не рекламируют. Все передается из уст в уста… – Оливер повернулся к Эстер. – Куда обратится женщина, желая сделать аборт?

– Не знаю! – с негодованием воскликнула та в ответ и мгновение спустя нахмурилась. – Ну, наверное, это можно выяснить…

– Зачем трудиться? – отмахнулся Рэтбоун в явном расстройстве. – Даже если вы установите это со всеми доказательствами, мы не сможем вызвать такого свидетеля. И нам нечего будет сказать Ловат-Смиту. Наши руки связаны.

Уильям стоял возле окна. Ясный солнечный свет лишь подчеркивал суровые морщины на его лице, кожу, обтянувшую щеки, сильные нос и рот…

– Возможно, – продолжил он. – Но это не остановит меня. Стэнхоуп убил Пруденс, и я хочу, чтобы этого мерзавца повесили, если смогу этого добиться. – И, не дожидаясь мнения остальных, сыщик повернулся на месте и вышел, не придержав за собой дверь.

Оливер поглядел на Эстер, стоявшую посреди комнаты.

– Я не знаю, что делать, – негромко проговорила она. – Но что-то сделать надо! А пока, – она чуть улыбнулась, чтобы смягчить формулировку, – вам следует по возможности затянуть суд.

– Но как? – Брови юриста поднялись. – Я практически закончил.

– Не знаю. Вызовите новых свидетелей, чтобы подтвердить, насколько хороший человек наш хирург…

– Но я в этом не нуждаюсь! – запротестовал адвокат.

– Я знаю это. Тем не менее вызовите их. – Девушка махнула рукой. – Делайте что угодно… лишь бы суд не поторопился с приговором.

– Но нет никакого смысла…

– Сделайте это! – взорвалась мисс Лэттерли. В голосе ее трепетала ярость. – Только не сдавайтесь!!!

Рэтбоун улыбнулся буквально уголками губ. В глазах его светилось восхищение ею. Вот только надежды в них не было вовсе.

– Попробую затянуть дело на какое-то время, – согласился он. – Но смысла-то все равно нет…

Калландра знала, как продвигался суд. Она была там в предыдущий день и видела лицо сэра Герберта и его позу на скамье подсудимых – спокойные глаза, прямая спина… Леди отметила, что присяжные глядят на него с одобрением. Среди них не было таких, кто избегал бы его взгляда или краснел, поворачиваясь к нему. Было вполне очевидно, что они считают хирурга невиновным. Итак, Пруденс Бэрримор убил кто-то другой.

Кристиан Бек? Потому что он делал аборты, и Пруденс, узнав об этом, пригрозила сказать об этом властям?

Мысль эта отравляла все и была настолько ужасной, что Калландра не могла с ней справиться. Так и не уснув, она крутилась в постели далеко за полночь, а потом наконец села, обхватила руками колени и попыталась собраться с духом, чтобы вновь вернуться к этому вопросу. Она представила себя стоящей перед Беком с рассказом о своих сомнениях и проговорила в уме все свои мысли, пытаясь облечь их в слова, которые можно было бы произнести. Но найти подходящие слова ей не удавалось.

Миссис Дэвьет проигрывала в уме все возможные варианты ответа Кристиана. Если он солжет, она сразу угадает ложь… и ощутит острую сердечную боль. При этой мысли горячие слезы наполнили ее глаза, а в горле встал комок. А еще доктор мог пуститься в патетические извинения. Это было бы еще хуже. Калландра постаралась отогнать эту мысль, даже не додумав ее. Замерзнув, она сидела на постели и дрожала, а бесполезные скомканные простыни лежали возле нее.

Кристиан может рассердиться, сказать, чтобы она не лезла в чужие дела, выгнать ее… Подобная ссора, возможно, навсегда разделит их, и леди хотела ее избежать. Это было бы ужасно, но все же лучше, чем два других варианта. Пусть все закончится грубостью, злостью, но во всяком случае честно.

И последняя возможность: он предоставит ей какие-то объяснения. Скажем, она видела не аборт, а какую-то другую операцию… Быть может, Бек пытался спасти Марианну после трудов коновала с окраин, а помалкивал он об этом ради своей пациентки… Такое было бы лучше всего.

Но возможно ли это на самом деле? Быть может, она не обманывает себя? Ну, а если врач скажет ей что-то подобное, поверит ли она ему? Или вновь вернется к прежнему состоянию – полному сомнений, страха и ужасных подозрений в совершении преступления, куда более страшного?

Пригнув голову к коленям, Калландра сидела, не замечая, как летит время. И постепенно поняла, что встречи не избежать. Она должна увидеть Кристиана лицом к лицу и выдержать все последствия откровенной беседы с ним. Иного разумного выхода у нее не оставалось.

– Входите.

Калландра твердой рукой распахнула двери и шагнула внутрь. Она дрожала, и ноги едва держали ее, но нерешительность была забыта: миссис Дэвьет все продумала и больше не представляла себе другого варианта действий.

Кристиан сидел за столом. Увидев посетительницу, он поднялся с любезной улыбкой на усталом лице… Было ли это следствием бессонницы или вины? Леди Дэвьет сглотнула, не в силах сделать вдох – ей было почти что больно дышать.

– Калландра? С вами все в порядке? – Бек пододвинул ей кресло и постоял рядом, пока она садилась. Она собиралась остаться стоять, но обнаружила, что соглашается на его приглашение, тем самым оттягивая миг неприятного разговора.

– Нет, – миссис Дэвьет пошла в атаку без всякого предупреждения, едва хозяин кабинета возвратился на место. – Я крайне встревожена и наконец решила поговорить с вами, поскольку не могу больше уклоняться от этого разговора.

Кровь отхлынула от лица врача, заставив его побледнеть. Темные круги у него под глазами казались синяками. Голос его звучал спокойно, но тем не менее в нем слышалось напряжение:

– Итак, слушаю вас.

Все оказалось куда хуже, чем предполагала леди Дэвьет. Ее возлюбленный выглядел таким потрясенным, словно бы сам ожидал приговора.

– Вы кажетесь таким усталым… – начала Калландра, гневаясь на себя. Это была такая глупая и бесцельная фраза!

Грустная легкая улыбка тронула губы ее собеседника.

– Сэр Герберт не исполняет свои обязанности, и я делаю все, что могу, и для его пациентов, и для моих собственных. – Он чуть качнул головой. – Но все это неважно. Расскажите мне о своем здоровье. Какая боль вас снедает? Что вас мучает?

Как глупо! Конечно же, он устал, должно быть, измучился, работая за двоих! А Дэвьет даже не подумала об этом… И остальные попечители тоже, насколько ей было известно. «Как же некомпетентны все мы! – вздохнула она про себя. – На собраниях нас волновала только репутация госпиталя!» И теперь Бек считает ее больной? Вполне естественно! С чего иначе у нее трясутся руки и дрожит голос?

– Я не больна, – ответила Калландра, встречаясь с ним глазами, и в голосе ее послышались извинение и боль. – Я предельно обеспокоена своими подозрениями.

Наконец она призналась себе, ничего не скрывая, в том, что любит этого человека. Слова эти принесли ей долгожданное облегчение. Леди Дэвьет видела сочувствие на умном тонком лице медика. Что бы он ни натворил, обаяния у него не отнимешь. Если его не станет, в душе ее откроется рваная рана… Так корни гигантского дерева вырывают из земли целый пласт, если его выкорчевать.

– Какими же? – проговорил доктор, глядя на собеседницу. – Вы знаете что-то о смерти Пруденс Бэрримор?

– Нет, надеюсь, что нет…

– Тогда что же вас беспокоит?

Момент наконец настал.

– Не так давно, – начала попечительница госпиталя, – я случайно вошла, когда вы были заняты операцией. Вы, должно быть, меня не заметили, и я молча вышла. – Бек глядел на нее, не говоря ни слова, и лишь между бровей у него залегла небольшая тревожная морщина. – Я узнала пациентку. Это была Марианна Гиллеспи, и, по-моему, вы делали ей аборт.

Можно было не продолжать. По лицу Кристиана, на котором не было ни удивления, ни ужаса, Калландра поняла, что не ошиблась. Она попыталась успокоиться и забыть про свою душевную боль. Придется расстаться с ним, придется понять, что нельзя любить человека, который способен на подобные вещи! Пусть у нее в душе будет жуткая рана, но и она когда-нибудь в конце концов заживет.