Украшения строптивых - Арсений Миронов

Я понял: мы не промахнулись. И знаете почему? Стало тихо.

Воющий, свербящий звук, липкий и гнилой, как одуряющие газы, смолк внезапно и уже навсегда. Затихли грозные тамтамы, трещотки больше не звучат… Я вскарабкался на остов южной стены и посмотрел в бойницу. Котлован. То есть как обычно. Не осталось ни лошадей, ни перьев.

— Что за тузы в Москве живут… и умирают, — весело прозвенело в голове. — Готовьте второй залп. Еще разочек кинем, и пора уходить.

Славянские бородачи метнулись к болтающимся цепям и веревкам — нелегко снова принудить к послушанию однажды высвобожденные пружины-рычаги, выкованные древними мастерами Алыберии из загадочного иверьянского булата… К счастью, хоть камни давно заготовлены. Надеюсь, минуты через три на Лисея Вещего снова возложат приятную обязанность: выбрать цель.

Кажется, тупые твари Кумбал-хана не поняли, что произошло… еще оседает взрытая земля, еще движутся по кровавому месиву камни, оскальзывая по склонам котлована, а железная лавина продолжает катиться… по инерции. Теперь отчетливо слышны — отдаленный хруст стальных сочленений, да конский храп, да визганье кнутов… Дивы медленно соображают, улыбнулся я. Они не поняли, куда вдруг подевался (целиком) крикливый да шумный отряд офицеров магического воздействия… Отлично. Унгунны по-прежнему приближаются.

За многие десятилетия ущельных войн алыберы научились удивительно метко разбрасывать свои камни. Вторая порция обломков известняковым градом обрушилась на передовой тумен песиголовцев… Ха-ха! Мильон терзаний — грудям от дружеских тисков, ногам от шарканья, ушам от восклицаний, а пуще головам от тяжких валунов! Оказывается, иногда приятно слышать хруст костей и лязганье сплющиваемых панцирей, подумал я — но не стал карабкаться на стену и наслаждаться кровавым зрелищем сквозь узкую бойницу. Надобно спешить. Я верю: мы не промахнулись. Теперь важно вовремя исчезнуть. По-индейски испариться, по-скифски ускользнуть, по-горски удрать.

— Полная тишина! Катапульты снова укрыть ветками! Сначала уходят катафракты, потом гриди, потом камнеметы. Отступаем туда, откуда пришли. Потом сворачиваем севернее, за Щебетну Рощу. Спускаемся в овраг и сидим тихо.

— Они не станут нас искать, — спокойно заметил царь Леванид, карабкаясь в седло. — Они спешат, им некогда. Им пора выдвигаться дальше на Властов…

Я кивнул, подбежал к лошади, просунул носок сапога в стремя.

Проклятие!

Что это?! Голос боевого рога?! Совсем рядом, громогласно! Ах, болваны! Я же сказал: уходим в полной тишине!

— Молчать! Прекратить! — зашипел десятник Неро, выпрыгивая с плетью в руке. — Кто трубил?

И тут я понял: трубили снаружи. Просто звук отразился от стен и прозвучал отчетливо-ясно. Я медленно поднял лицо и — чувствуя, как по-птичьи замирает сердце — вопросительно посмотрел на дозорного алыберского арбалетчика на башне. Тот отчаянно размахивал рукавицей, указывая на север.

— Он видит неприятельское войско на северных подступах, — негнущимся голосом сказал царь Леванид. Вздохнул и добавил: — Большое войско. Это они трубят.

Серебряный голос боевого рожка прозвучал снова — задорно и весело. Я вздохнул, выдернул носок сапога из тесного стемени…

— Приказ отменяется, — сказал я десятнику Неро. — Скажите дружине… пусть снова занимают оборону. Заряжайте камнеметы. Если не ошибаюсь, к нам пожаловали властовские полицейские. Во главе с этим идиотом боярином Гнетичем.

Удрать не удалось, подумал я, быстрым шагом пересекая двор крепости в направлении северных ворот. Я попробую, конечно, повлиять на полковника Гнетича… Все-таки он — известный человек, солидный. Отличья знаков много нахватал; умен не по летам, и чин завидный; не нынче-завтра генерал.

…Скотина он, а не генерал. Смешал все карты, шериф проклятый.

— Опустите мостик, — приказал я. Ушкуйники поспешно растворили северные ворота и кинули узенький дощатый мост через ров, почти сплошь засыпанный обломками стены. — Не надо охраны, — сказал я телохранителям. Теперь вся надежда на психологический эффект моего выхода. Грохоча каблуками по доскам, недобро и почти насмешливо поглядывая из-под нахмуренных бровей, вышградский князь Лисей Вещий вышел из раненой глыбозерской крепости навстречу блистательному войску боярина Гнетича.

Надеюсь, успею очаровать Гнетича прежде, чем унгунны доберутся до наших боевых порядков… У меня в запасе не более трех минут.

Сияющий кольчужный всадник уже скакал навстречу, мелко перетряхиваясь в дорогом седле. Боярин Гнетич был молод, серьезен и великолепен. Не меньше двух метров росту, окладистая свежая бородка, ясный взгляд прапорщика… От плеча до плеча на могучей груди — целое море звенящих блях, висюлек, побрякушек. И все же я заметил: Гнетич волнуется. Несмотря на стройные ряды копейщиков за спиной, он побаивается легендарного иноземца Лисея…

— Боярин Гнетич, торопитесь! — быстро и сухо заговорил я, шагая навстречу. — Поганые наступают! Быстрее! Мы заперли их на полуострове, бьем этих тварей из камнеметов! Вы прибыли очень вовремя — теперь живо! Выдвигайтесь на правый фланг! Занимайте оборону рядом с моими катафрактами…

Двухметровый воевода смутился, потом насупился.

— Я послан усмирить тебя, князь Лисей! — вдруг выпалил он.

— Что? Молчать… — захрипел я, подскакивая. — Как смеешь говорить с князем? А ну… вон из седла!

Молодой боярин покраснел и, сопя, спешился. Он был хорошо воспитан и любил казаться строгим, но вовсе не хотел прослыть нечестивым невежей.

— Посадник Катома приказал мне разоружить твое войско, князь Лисей! — упрямо повторил Гнетич, спустившись на землю. — Ты хитрый иноземец! Ты заодно с Чурилой! Ты захватил Глыбозеро и теперь засел в чужой крепости! Ты помогаешь поганым! Ты…

— А ну молчать, — прошипел я, злобно щурясь и по-княжески раздувая ноздри. — Кто распространяет эту ложь?

— Так говорит посадник Катома. — Гнетич приосанился и даже впервые посмотрел сверху вниз. — Почему поганые не сломали твой город Жиробрег? Потому что вы заодно.

— Они не сломали Жиробрег потому, что я умею защищать мой народ! — взвизгнул я. — Они испугались меня, ясно? Потому что я — Вещий Лисей, умею воевать! В отличие от вас, глупых славянских медведей! Только и знаете, что драться друг с другом… Теперь ты пришел совать копья в колеса моих камнеметов? Никто, кроме меня, уже не сможет защитить Залесье! Тебе понятно, боярин? Никто! Князь Глыбозерский — стар и бессилен. Князь Опорьевский — молод и глуп. Посадник Тягота молит меня о помощи! Осажденная Зорянь умоляет о дружбе!

Боярин Гнетич раскраснелся и засопел чаще.

— Вы, славяне, не умеете бить Чурилиных тварей! Только у меня есть алыберские камнеметы! Кто на Руси знает, как устоять против разрыв-травы! Ты знаешь, боярин Гнетич?

— Не ведаю, — честно признался гигантский воевода.

— А я ведаю. И я побью эту погань, если не будешь мешать, — негромко, но отчетливо сказал Лисей Вещий. Почти по слогам, чтобы Гнетич осознал смысл сказанного.

Воевода с болезненным вздохом потер нахмуренный лоб.

— У меня приказ, княже… Не изволь гневаться. Ведено тебя бить.

— Посадника Катому обманули злые люди, — торопливо зашептал я. — Катома думает, что я помогаю Кумбал-хану. Очень смешно. Кумбал вот-вот пойдет на меня приступом, и я буду обороняться. А ты — поберегись! Стой в стороне и смотри. Тогда поймешь, кто из нас истинный защитник Залесья.

Грохот сзади! Ударная волна! Я пошатнулся, Гнетич вздрогнул… Что-то рвануло за моей спиной, в крепости — будто сработала установка залпового огня. Ах, это царь Леванид в мое отсутствие продолжает геноцид унгуннов. Очень кстати. Залп прозвучал как весомое доказательство моей правды.

Я с твердой улыбкой глянул на Гнетича. Потом, круто повернувшись на каблуках, быстро пошел прочь, пружиня на гнущихся досках тщедушных мостков. Будь что будет. Все равно помирать — уж лучше в героическом бою с погаными, чем в междоусобной драке с братушками славянами.

Вечерело, но кровопролитие откладывалось. После третьего залпа унгунны дрогнули, грузно развернулись и потекли вспять — ушли на южный край полуострова. Туда катапульты добить не могли. «Жаль, — покачивал шлемом царь Леванид. — Успели сделать всего три выстрела».

Ничего, тоже неплохо. Первый залп похоронил инициативную группу шаманов, а два следующих всмятку раздавили передовой бунчук песиголовцев. Пятью десятками бронированных тварей меньше! Шестая часть армии Кумбала уничтожена, и ни одной потери в нашем стане! Пятьдесят — ноль! Ах, на этом бы и закончить первый раунд — удрать бы в кусты, да нельзя: армия Гнетича перекрывает путь. Небольшое, но крепкое воинство на светлых лошадках. Тридцать верховых дружинников из Властова (блестящий молодняк, кровь с молоком) плюс два десятка стариков ветеранов Старомира Глыбозерского (те самые кольчужные деды, что сдуру ушли из Глыбозера воевать мою столицу Вышград, да в пути встретились с армией Гнетича и поневоле примкнули).