Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э. - Жорж Ру

По сути, даже после того как в мае 300 г. до н. э. Селевк основал Антиохию-на-Оронте и сделал ее своей основной резиденцией, в основном царство Селевкидов всегда было сирийским государством. Все дипломатические и военные шаги, предпринятые его правителями, за исключением безуспешных попыток Антиоха III (223–187 до н. э.) вернуть восточные области, были направлены на борьбу с правителями Египта Птолемеями за порты и внутренние районы Финикии. Благодаря этому в Вавилонии воцарился мир, и ее жители, очевидно, с радостью восприняли тот факт, что разрушения, которые несет с собой война, «ушли» из их домов, чтобы воцариться «(в стране) на другом берегу реки», как они называли Сирию. Однако в то же время это значило, что Вавилон лишился своего доминирующего положения, которое сохранил бы, если бы остался, как ему было предначертано географией и историей, столицей македонских владений. На многие годы политический, культурный и экономический центр переместился с берегов Евфрата на побережье Средиземного моря.

Несомненно, наиболее долговечным достижением Александра и его преемников стало строительство в Египте и Западной Азии множества городов, организованных по принципу греческого полиса и населенных греками и македонцами, а также подданными из этих восточных государств. Вопрос о том, какие причины заставили их делать это: простое стремление создать сеть политических и военных опорных пунктов или желание внедрить на Востоке греческую культуру и образ жизни, – остается довольно спорным. Но результаты, которых им удалось достичь, очевидны: регионы Ближнего Востока были в различной степени эллинизированы, и модель городской жизни в них значительно изменилась. В одной Месопотамии нам известна по меньшей мере дюжина таких городов, начиная от Эдессы-Антиохии на севере до Александрии-Харакс на побережье Персидского залива или неподалеку от него. Как правило, они возводились неподалеку от древних городов и деревень или прямо на них, хотя и обладали совершенно другой планировкой и архитектурой. Селевкия-на-Тигре (Телль-Умар, напротив Ктесифона), основанная Антиохом I в 274 г. до н. э., возможно, на месте семитской Упы (Опис), население которой составляло 600 000 человек, была крупнейшим городом не только в Месопотамии, но и во всем царстве Селевкидов. На аэрофотосъемке явно видны остатки регулярной планировки, линии домов, отделенные друг от друга прямыми улицами, пересекавшимися под прямыми углами.

В ходе археологических раскопок были обнаружены многочисленные терракотовые статуэтки, монеты и другие типично эллинистические артефакты. Однако несколько раскопанных зданий принадлежали к слою периода парфянского господства, расположенному над эллинистическим. В аналогичной ситуации археологи оказались в Дура-Европос (Калат-эс-Салихия; находится на берегу Евфрата, примерно в 48 км выше по течению от древнего Мари). Хотя там, под сооружениями времени парфянского владычества, были обнаружены остатки греческих сооружений: крепости, дворца и по меньшей мере одного храма.

Все эти эллинистические города были расположены на крупнейших торговых путях, соединявших Центральную Азию со Средиземноморьем, и процветали благодаря торговле. В частности, в Селевкии встречались две дороги, шедшие из Индии (одна через Бактрию и север Ирана, а вторая через Персеполь и Сузы), важный морской путь из Индии через Персидский залив и несколько дорог, пересекавших Аравийский полуостров. Из Селевкии в Сирию везли золото, слоновую кость, специи, благовония и драгоценные камни, а также продукцию из самой Месопотамии: ячмень, пшеницу, финики, шерстяные ткани и битум – вдоль Евфрата через Дура-Европос или по Тигру и Джазире через Нисибис (Антиохию в Мигдонии) и Эдессу. В эллинистический период между Европой, Азией и частью Африки шла очень активная торговля, и у нас нет оснований для сомнений в том, что по крайней мере в III в. до н. э. царство Селевкидов процветало. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о Вавилонии, к несчастью, крайне скудны, но, судя по немногочисленным опубликованным источникам, посвященным торговле и в основном происходящим из Урука, даже в старых городах кипела деловая жизнь, а цены заметно снизились по сравнению с существовавшими в эпоху правления Ахеменидов.

Новые экономические и демографические условия, сложившиеся в Месопотамии в эпоху правления Селевкидов, оказали заметное, хотя и разноплановое влияние на древнейшие города. Так, благодаря расположению на берегу Тигра Нимруд продолжил свое существование, став небольшим, но весьма процветающим поселением. В Мари, Ниневии и Арслан-Таше после множества лет запустения также снова поселились люди. Ур умирал медленно, возможно не сумев выдержать конкуренции с Александрией-Харакс, а также из-за перемен в гидрологии региона.

В наиболее поздней из имеющихся в нашем распоряжении царских надписей на аккадском языке Антиох I (280–262 до н. э.), подобно халдейским царям, называет себя «кормильцем Эсагилы и Эзиды» и заявляет, что «собственными царскими руками слепил» и привез из «Хатти» (Сирии) первые кирпичи для этих храмов. Текст таблички, относящейся ко времени царствования Селевка III (226–220 до н. э.), свидетельствует, что ряду вавилонских божеств в их святилищах продолжали делать подношения. На холме Бабиль и на месте дворца Навуходоносора были обнаружены остатки эллинистических сооружений. В правление Антиоха IV (151–143 до н. э.), царя, очень много сделавшего для пропаганды греческой культуры, в Вавилоне были построены гимнасий и превосходный греческий театр, который парфяне позднее расширили.

Тем не менее Вавилон был не только покинут царем и его администрацией, но и частично заброшен. Дело в том, что после основания Селевкии значительное число его жителей было переселено в новый город. Мы не знаем, что происходило в Сиппаре, Кише и Ниппуре, но, судя по впечатляющим зданиям, построенным в Уруке в период правления Селевкидов, этот город, очевидно, оставался довольно процветающим. Священный участок до неузнаваемости изменила огромная терраса, построенная вокруг зиккурата Э-Анны, а в других частях города были возведены два больших храма: Иригаль (или, точнее, Эшгаль), посвященный Иштар, и так называемый Бит реш, построенный в честь Ану. Для них обоих были характерны черты, свойственные всем храмам Вавилонии, хотя длинная надпись, украшавшая глазурованные кирпичи святая святых Иригаля, была составлена (что весьма примечательно) на арамейском языке. Не менее ярко данный период характеризуют греческие имена, дарованные царями построившим их наместникам («начальникам главных») Урука Ану-убаллиту Никарху и Ану-убаллиту Кефалону.

В результате изучения греческих и арамейских текстов, выдавленных на глиняных табличках и буллах[53], мы можем прийти к выводу о том, что в Уруке (греки называли его Орхоя) жила многочисленная греческая община, но, несмотря на это, данный город сохранил свои древние законы и обычаи. Кроме того, он был освобожден от некоторых царских податей. Большая часть деловых операций проводилась храмами, однако обычные горожане могли вложить в эту деятельность свои средства благодаря существованию в городе системы, похожей на современные акционерные и другие аналогичные общества. Нам известно о существовании в Малой Азии в эпоху эллинизма полунезависимых храмовых государств, и вполне вероятно, что благодаря либеральной политике Селевкидов Урук получил аналогичный статус.

Шумеро-аккадская культура сохранялась в храмах, таких как в Уруке, Сиппаре, Вавилоне и Борсиппе. На протяжении всего периода правления Селевкидов храмовые астрономы и астрологи продолжали фиксировать на табличках передвижение небесных тел, а писцы записывали происходившие у них на глазах события, создавая таким образом хроники, и переписывали древние мифы, ритуалы, гимны и пророчества. Может показаться, что высокоразвитая греческая культура, процветавшая в таких городах, как Селевкия, привлекала многих из наименее консервативных членов вавилонской «интеллигенции». Однако, несмотря на то что мы можем составить довольно длинный перечень греческих авторов, происходивших из Месопотамии, нередко крайне сложно отличить людей, обладавших исключительно греко-македонским происхождением, от тех, кто, родившись в Вавилонии, затем принял греческое имя. Более того, имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют, что данный процесс проходил в обратном направлении: греки интересовались не столько историей и литературой Месопотамии, сколько научными и псевдонаучными трудами «халдеев». В III–II вв. до н. э. вавилонянин Судин перевел на древнегреческий язык сочинения Кидинну и других астрономов, а жрец Мардука Беросс написал на греческом языке сочинение, посвященное им Антиоху I и получившее название «Вавилонская история», в котором причудливо сплелись астрология и история. Какими бы ограниченными ни были эти культурные контакты, благодаря им для потомков были сохранены наиболее выдающиеся достижения ученых Междуречья. Однако в то же время наиболее спорный конечный продукт месопотамской веры в судьбу и астрологию проник в распространенные на Западе религиозные представления и оказал на них тлетворное влияние.