Нечеловеческие хроники - Наталья Лустина

«Ты не хочешь вернуться?!» Нинон была обескуражена.

Движение прекратилось. Вернее, движение прекратилось для них, а все остальное пришло в движение. Их трубопровод завязался в узел, вокруг их свечений, а затем стал быстро переплетаться с другими пучками света, образуя яркий причудливый узор таким образом, что они оказались в центре этого плетения.

«Что происходит?!» возмутилась Нинон.

«Я не знаю…»

Узор, казалось, был закончен. Теперь их вместилище стало быстро увеличиваться в размерах, словно гигантский мыльный пузырь, переливающийся всеми цветами радуги, а затем он начал наполняться волнами цвета, который струился из каждого плетения этого неимоверного узора. Их шар был полностью «затоплен» всеми существующими красками, когда началась пульсация.

Эта пульсация раздробила все цвета на мириады маленьких цветных капель.

Нинон полностью потеряла свечение Моники.

«Моника!» это был крик тонущего.

«Я все еще здесь», голос Ники показался не в меру веселым.

«Откуда такая радость?» возмутилась Нинон.

«Сейчас увидишь» раздался смешок.

И тут началось! Словно по неслышной команде, капельки цвета запульсировали, замигали и пришли в движение.

«Ого!» Нинон не удержала возгласа удивления.

Перед ней стало вырисовываться светящееся тело Моники, состоящее из пульсирующего света, словно ее кто-то выткал из общего буйства цвета. Ее тело неестественно огромное и прекрасное, парило в мыльном пузыре. Белоснежная одежда на манер греческой тоги, волосы струящиеся золотом, глаза неестественного яркого фиолетового оттенка, все это находилось в непрерывном движении, словно некая сила удерживала капельки цвета вместе, чтобы сотканный узор сохранился.

«Ты себя видишь?» выдохнула Нинон.

«Уже да…» светящиеся губы Моники шевелились, а лицо выражало удивление. Она поднесла свою руку к глазам и теперь рассматривала ее своими удивительными глазами.

Внезапно появилась музыка, негромкая и прекрасная, необычная, словно пело все вокруг.

«Музыка сфер…» донесся до Нинон голос Моники.

«В твою честь?» язвить Нинон всегда удавалось.

«Нет…» Моника смеялась, «просто раньше мы ее не слышали… я думаю, она была всегда».

За спиной Моники занимался рассвет, ослепительно белое зарево быстро увеличивалось, до тех пор, пока Моника не оказалась «вписана» в этот абсолютно правильный белый круг света. Затем нити света, со всех сторон устремились к Монике, к ее голове, волосам, глазам, рукам, пальцам… Все ее огромное голографическое тело теперь было «подключено» к проводам света, находящихся в непрерывном движении.

«Что происходит?!» Нинон на какой-то момент заглушила усиливающуюся музыку своим криком.

«Посвящение…» пришел ответ, «вы это так называете…» ответил странный голос, не мужской, не женский. Очень мощный и звучный, такой голос просто не мог принадлежать никому из живых!

«Так бывает у всех?» Нинон накрыло робостью.

«У многих… не у всех… у тех кому это предначертано… Вы об этом потом не помните, забываете, как сон… Уходи!» последнее слово накатило на Нинон, выталкивая ее из сферы мыльного пузыря.

«Моника!» кричала Нинон.

«Она тебя уже не слышит…»

«Она нужна нам!» Нинон кричала в пустоту срывающимся голосом и расплакалась бы, если б смогла.

«Она вернется…»

«Когда?!» Нинон была в отчаянье!

«Гертруда должна умереть!» эмоций в этом голосе не было, это утверждение прозвучало как приказ и сразу началось движение! Нинон быстро отдалялась от Моники, словно падала в бездну.

«Почему?!» что есть силы, крикнула она.

«Она мешает посвящению!» ответ пришел, словно ударил в грудь. Движение ускорилось, свет начал меркнуть, звуки волшебной музыки исчезли, и теперь Нинон стремительно падала в полной тьме.

Фантасмагория света исчезла внезапно, свет резанул по глазам. Тело Нинон рухнуло на кушетку, словно его швырнули, и меня с силой отбросило от нее на пол, его холодная плитка была сейчас как нельзя кстати. Правая рука ныла от боли. Шею обожгло чем-то теплым, почти горячим.

— У нее кровь! — Дарий уже был рядом, подхватил меня на руки и отнес к длинному дивану.

Остальные стояли вокруг кушетки, на которой корчилась от жуткого кашля Нинон. Очевидно, упала я одна, остальные устояли.

Мишель замешкался на мгновение, после чего быстро метнулся к стойке с реактивами, что-то отыскал и подбежал к нам с Дарием.

— Это перекись, она остановит кровь. — быстро сказал он и сунул в руку Дарию мокрый кусок бинта, после чего быстро вернулся к кушетке и помог Нинон приподняться, чтобы та могла хоть немного откашляться.

— Черт… Черт… — хрипела она между удушливыми приступами ужасного кашля, — моя спина… сплошной синяк… мои легкие… отбивная…

Я с ужасом увидела, что ее рука, которой она прикрывала рот, абсолютно красная.

Меня тошнило. Живот скрутило внезапной острой болью от нахлынувшего страха.

Ревекка застыла памятником, вперившись рубиновым взглядом в Нинон.

На лице Маркуса калейдоскопом сменяли друг друга маски страха, гнева, непонимания, ожесточения, до тех пор, пока его лицо не застыло, искаженное болью.

Нащупав бинт, который прижимала к моей голове ледяная рука, я прижала его, и обернувшись к Дарию, почему-то рявкнула:

— Сделай что-нибудь!

Дарий вздрогнул, словно от увесистой пощечины, вскочил на ноги и исчез. Где-то сверху раздался звук разрушения, приглушенный «слоями гамбургера», а затем Дарий возник возле Нинон, скорчившейся на кушетке со стаканом какой-то жидкости. Приподняв ее, он попытался влить в нее эту влагу, но его остановила рука Мишеля:

— Что это? — Мишель сорвался на крик.

— Яд! — зло бросил Дарий, сверля его гневным взглядом.

Мишель отступил в абсолютной растерянности, и Дарию удалось влить по глотку в Нинон все содержимое стакана, используя мгновения, когда кашель отступал. Затем, оставив Нинон на попечение Мишеля, он подошел к Маркусу:

— Что это было?! — гнев гулял в его голосе.

— Я никогда с таким не сталкивался. — спокойный голос Маркуса при сложившейся ситуации звучал абсолютно дико. — Что-то пошло не так, было вмешательство со стороны… я пока ничего не понимаю…

— Не понимаешь?! — Дарий был готов бросится в драку, но абсолютная неподвижность Маркуса, стоящего под боем, с невозмутимостью атланта, заставила его опустить занесенную для удара руку.

— Прекрати! — вмешалась Ревекка, встав между вампиром и азарием, явно готовая к бою — Никто не мог такое предвидеть! Что вообще сегодня происходит?!

Дарий молча отошел, сел возле меня и, обняв как ребенка, начал укачивать.