Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

Мусульмане так восхищались необычайной храбростью великого Плантагенета, что посреди битвы Мелик аль-Адиль, увидев его сражающимся на посредственной, уже измотанной лошади, послал ему нового курьера. Пробиваясь сквозь толпу воюющих, был замечен мамлюк, который скакал галопом и остановился перед Ричардом, ведя двух великолепных арабских лошадей, «ибо королю не подобает сражаться пешком». Через несколько дней после битвы, когда король заболел в Яффо, Саладин еще раз прислал ему персики и снежные шербеты Хермона. Но события в Европе напомнили о короле Англии.

В его отсутствие Филипп Огюст и Иоанн Безземельный начали лишать его королевства. Чтобы поспешно вернуться, он заключил с Саладином 3 сентября 1192 года компромиссный мир, основанный на карте операций. Франки получили вновь занятую ими территорию, то есть прибрежную зону от Тира до Яффо. Внутренняя часть, вместе с Иерусалимом, оставалась во власти Саладина, но султан предоставил христианам все гарантии свободы паломничества в святой город. Саладин торжественно открыл новый режим, с галантной вежливостью приветствуя в Иерусалиме епископов, баронов и рыцарей, своих вчерашних противников, которые пришли, прежде чем снова отправиться в путь, чтобы исполнить свой обет в Гробе Господнем. Поэтому после стольких боев, волнений и трагедий это было умиротворение. Противники научились ценить друг друга. Поскольку франки не смогли изгнать мусульман из внутренних районов страны, мусульмане не смогли помешать франкам вновь закрепиться на побережье, лучшее было между ними, они это понимали, это дружеское соглашение, которое было благоприятным для обеих сторон было существование в обоих лагерях довольно схожих рыцарских обычаев и переплетение на этом конце дорог Леванта коммерческих интересов. Поразительно, что инициатором этой политики после жестокостей вначале был Ричард Львиное Сердце. Когда он снова отправился в Европу 9 октября 1192 года, пламенный Плантагенет обнаружил, что после стольких чудовищных ударов меча он наконец заменил священную войну франко-исламским сближением. Однако, очевидно, не без меланхолии он ушел, не сумев доставить Гроб Господень. Он наказал себя за это, воздерживаясь от сопровождения своих рыцарей в их посещении Святых мест… Его рыцарский противник, султан Саладин, который также объединил во славу оружия заслугу того, что (и в течение долгого времени) одобрял это сближение. Также пришлось довольствоваться полууспехом. Несомненно, он пользовался во всем исламском мире несравненным престижем, который принес ему завоевание Иерусалима, но после того, как в дни Хаттина так близко подошел к полной победе, он познал темные дни Акры и Яффо и, сохранив мечеть Омара за исламом, уступил палестинское побережье христианам. Верно также и то, что его щедрость, его глубокая человечность, его мусульманское благочестие без фанатизма, этот цветок либерализма и учтивости, поражавшие наших старых хронистов, не принесли ему меньшей популярности во франкской Сирии, чем в стране ислама. Посещая его в самых трагических обстоятельствах, когда человек проявляет себя целостным, франки узнали, что мусульманская цивилизация тоже может породить поистине высшие безупречные типы человечества. Tочно так же, как немного позже мусульмане получили аналогичное откровение о христианской цивилизации, посетив Сент-Луис.

Но столько труда и мучений истощили великого султана. Он мечтал воспользоваться миром, чтобы посетить свою прекрасную землю Египта, которую он не видел много лет, особенно чтобы поблагодарить Бога во время паломничества в Мекку. У него не было времени. В ночь с 3 на 4 марта 1193 года он умер в том городе Дамаске, который он так любил и где до сих пор его могила, величественная и простая, как сама мусульманская вера.

20.

Шампань и Пуатевен: Амори II Тирский и Генрих II

Когда Иерусалимское королевство начало возрождаться в уменьшенной форме королевства Акры, династический вопрос обострился более чем когда-либо. К концу своего пребывания в Леванте Ричард Львиное Сердце, несмотря на то, что он предпочитал Ги де Лузиньяна, был вынужден подчиниться воле палестинских баронов, которые почти все выступали от имени Конрада де Монферрата.

Поэтому в апреле 1192 года король Англии поддержал возможное назначение Конрада королем Иерусалима. Что касается Ги де Лузиньяна, то он собирался отплатить ему островом Кипр. Конрад Монферратский в своем добром городе Тире готовился препоясать эту королевскую корону, предмет его горького желания, который, к тому же, надо признать, не мог достаться лучшему вождю.

Именно тогда неожиданная драма поставила под вопрос все, в том числе и судьбы франкской Сирии. Несколькими неделями ранее Конрад бросил в море торговцев людьми, которые принадлежали к секте ассасинов. Выше мы говорили об этом грозном мусульманском тайном обществе, которое исповедовало глубоко еретическую доктрину в недрах ислама и которое для достижения своих целей прибегало к терроризму против любого, мусульманина или христианина, осмелившегося противостоять ему. Узнав о казни своего народа, великий повелитель ассасинов, темный Рашид ад-Дин Синан, из своего орлиного гнезда Кадмус в алавитских горах выразил удовлетворение Конраду. Конрад не ответил ему и больше не думал об этом, поскольку он был занят подготовкой к своей коронации.

Однажды вечером, 28 апреля 1192 года, когда его молодая жена, принцесса Изабель, задержалась в ванне, устав ждать еe, он пошел к своему другу, епископу Бове чтобы пригласить его на обед.

Он выходил из гостиницы прелата после ужина, когда на узких улочках старого Тира к нему присоединились два убийцы Синана, под видом странствующих монахов. Они вручили ему письмо, которую он получил без подозрений. Пока он читал это, один из них вонзил ему в бок кинжал. Он скончался почти сразу.

Исчезновение сильного человека Конрада де Монферрата в тот самый момент, когда он, наконец, смог полностью раскрыть свой потенциал, было тяжелой утратой для Латинского Востока. Сирийским баронам пришлось внезапно начать поиск нового лидера. Их выбор пал на французского крестоносца, графа Анри II Шампанского, который имел преимущество быть племянником Филиппа Огюста и Ричарда Львиное Сердце. Генри со смешанными чувствами воспринял предложение, которое заставит его закончить свои дни на Востоке. Воспоминания о своей стране Шампани наполнили его ностальгией. С другой стороны, вдова Конрада, королева Изабелла, которая хотела выйти за него замуж, чтобы воссоединить его с древней династией Иерусалима, была красавицей, прошедшей через многие руки. Сначала вышла замуж почти в детстве за красавца Онфруa де Торон, о котором она всегда сожалела, разлученная с Онфруa силой, также принудительно вышла замуж за Конрада де Монферрата, и теперь его вдова, она осталась беременной от него. Там же была заложена династическая преемственность, отягощавшая будущее будущих супругов, как сладко вспоминает летописец. Более того, Ричард пригласил своего племянника жениться на Изабель, но не скрыл от нее, что она беременна маркизом и что, если бы ребенок был мальчиком,