Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей

силе мирного сокрытия и хотел рассказ оборвать, но вспомнил, что сам Даланий за дело взялся, а уж он промашки не даст. Да и женский голос подмешался в общий смех, поэтому решил, что всё в порядке, если даже баба Нюра слушает мои речи и хохочет вместе со всеми.

— Дальше давай! Давай дальше! — кричали мне братья.

— Что дальше? — опешил я.

— Не прикидывайся. Про вмятую грудь давай. Давай, не стесняйся, — ворковали братишки.

— Там ещё проще было, но тоже с папкой. Вы же все, как и я, в школьном спортзале под последнюю перекладину шведской лесенки нипочём не пролезаете? Значит сесть на предпоследнюю не можете. Потому что грудь у нас слишком выпуклая, и мы все, как один, туда не пролезаем. Обидно, да? Посидеть бы там, ногами подрыгать, пока на физкультуре народ носится на эстафете или чем другим занят. Я уже про соревнование с «Б» классом не говорю.

Так вот. Пришёл я домой, расстроенный после очередной неудачи туда протиснуться, а здесь папка подвернулся. Я и попросил его как-нибудь изловчиться и чуток мою грудь вмять, чтобы сделать её плоской, пусть и шире она после этого станет, не беда. Ну а дальше знаете. Истерика, хохот, и новое выражение, вроде как, ругательное: «Грудь мою вмять». С хулиганскими намёками прошу не путать.

Снова всё повторилось. Смех, гогот, топанье ногами, даже хлопанье в ладоши прибавилось. И за спиной уже не одна баба Нюра хохотала, а ещё и мужские голоса прибавились.

«Миры расшалились, что ли?» — подумал я, а в сарае опять продолжения требуют.

— Про папу давай. Который тута. Тут папа! Тута, давай, — раскричались близнецы.

Я им под конец собрания ещё и дедов анекдот выдал, про врачей дружных и людям нужных, да про витамины с котятами. А они снова и снова смеялись, не уставая.

«Лишь бы про пещеру не спрашивали», — думал я под нескончаемый хохот.

— Ну что, принимаете новые ругательства? — спросил у дружков, когда они угомонились.

— Единогласно. Конечно. Сам как думаешь? — услышал в ответ.

— Ясно. А кто полетать желает? — спросил у народа, а народ сразу притих.

— Как полетать? Куда? — вопрошали меня чуть ли не шёпотом.

— В школу. В футбол там погоняем. Или сдрейфили?

— Давай. А получится? Как ты, вверх тормашками? Не надо нам такого. В футбол в небе? Согласны, — разделились мнения братишек.

— Голосуем? — продолжил я тактику по отводу глаз от пещерных расспросов. — Кто «за»?

Первым поднял руку Александр из первого мира. Его я научился узнавать и по серьёзной мине, и по скорости обгона всех и каждого в любом нашем деле. За ним и остальные подняли руки, все кроме одиннадцатого, который в чём-то сомневался. То ли в моих способностях договориться с Даланием, то ли в своих страхах высоты.

— Если одиннадцатый не хочет, тогда пошли пешком, — предложил я, и дружки чуть не поколотили этого сомневавшегося.

— Согласен… Согласен я! — завопил от боли наш боевой товарищ.

— Все во двор! — скомандовал я, и чуть не был сбит паровозом, в который мигом превратилась моя команда. — Третий, мячик с собой захвати. Он тоже невидимый. Третий! — кричал я вслед близнецам.

Все построились кружком между сараем, времянкой и хатой, а я, войдя в середину, зажмурился и про себя попросил Даланий прокатить нас с ветерком и всякими шуточками, лишь бы никто не перепугался, а меня и местного Александра ещё и пронести мимо дымовой трубы нашего дома.

Даланий понял мою просьбу буквально и начал с того, что отделил меня и третьего с футбольным мячом в руках и понёс к дому, как я и просил. А всех остальных поднял высоко в небо и начал ими жонглировать и вертеть, как ему вздумалось. То строил из них геометрические фигуры, которым я даже названия толком не знал, то отпускал их в свободный полет и ловил невидимой рукой у самых крыш проплывавших внизу домов.

— А как же мы? Почему нас не туда? — возмущался третий.

— Завидуешь? Сейчас мимо трубы пролетим, я тебе сползший кирпич покажу, и нас смешают в общую кучу. Пока до школы долетим, ещё не такого натерпимся, — пообещал напарнику.

Так всё и случилось. Даланий поиздевался над нами вволю. Чего он только не вытворял, когда собрал нас вместе и понёс к школе! Я наравне со всеми кричал то от ужаса, то от восторга, а в душе радовался за третьего, сообразив, наконец, почему он оказался самым озорным из нас и не унывавшим.

— В таком весёлом мире невозможно быть нытиком! — орал я, смешивая свой голос с голосами вопивших Александров. — Спасибо тебе, мир-весельчак!

«Спасибо тебе, Даланий, брат Скефия и многих других миров», — добавил про себя, когда приземлился на школьный стадион с вытоптанной донельзя травой и двумя футбольными воротами.

Глава 39. Футбольная чехарда

— Больше так не делай, — крикнул сзади кто-то из братьев и отвесил мне полноценного и почти больного пендаля.

Обернувшись, увидел Александра-третьего

— Испугался? А верещал так, будто тебе нравилось. Вместе же было не страшно, — начал увещевать брата, не понимая, чем он недоволен.

— Совсем дурной? Ещё как понравилось. И вовсе не страшно было. Когда ты и все рядом… Обалдеть! А я… — залепетал напарник и запутался в словах.

— А ты скотина неблагодарная, — в сердцах перебил я, а остальным сказал: — Играем шесть на шесть. Чётные миры против нечётных. Эти ворота – чётных, а вон те – нечётных. Судьи не будет, так что, поменьше дурачимся, а побольше футболим. По местам!

— Ты не понял, — пристал ко мне второгодник. — Я тебе про то, что вместе со всеми хотел подурачиться, а ты не только мяч заставил таскать, ещё и на трубу крюк делать. Весь полёт не удовольствие получал… Хотя, вру. Конечно, получал и ещё какое. Но двумя руками за мяч так и держался, потому что боялся уронить.

— Извинения приняты, — кивнул я в сторону друга. — Начинаем всемирный футбольный матч. Чётные миры от улицы Матвеева, нечётные от Чкалова. Свистка нет. Монетки тоже. Так что, нечётные начинают, потому что в их в команде Васильевич-первый.

Мировые спортсмены хохотнули, а я размахнулся и закинул мяч к центру поля. Решил остаться вратарём, потому