Девушка с характером (СИ) - Якобс Анне

Пришлось ждать Альфонса и Китти, тем временем появилась Элизабет со своими будущими свекром и свекровью. Мари поспешила подать Кристиану фон Хагеману пиджак и шляпу, Эльза тем временем приготовила пыльник и шелковый шарф для Риккарды фон Хагеман.

– Мари, – кто-то вышел из тени гардероба. – Что ты здесь делаешь?

Она вся сжалась, сердце бешено заколотилось.

– Я делаю свою работу, господин Мельцер…

– Это не твоя работа, – сердито бросил Пауль. – Где Августа? Я не хочу, чтобы ты подавала одежду нашим гостям!

Мари не ответила и прошла мимо него с пальто и кашне в руках. Нет, так не может продолжаться. Что он себе думает? Он не понимает, что подобные замечания ее сил? Да ему стоило просто пройти мимо, и она уже обмирала от боли и тоски.

– Какая жалость, что ваш отец не нашел времени присоединиться к нашей компании, – сказала Паулю Гертруда Бройер. – В таком случае ждем вас в следующий четверг, дорогой Пауль. Будем рады, наша Тилли как раз вернется из пансионата.

Мари помогла госпоже Бройер надеть пальто и подала длинный шелковый шарф, который та повязала на голову.

– Прекрасно, – с улыбкой ответил Пауль. – Мне не терпится познакомиться с Тилли, она наверняка изменилась.

– Да уж, девочка внезапно повзрослела и превратилась в юную барышню…

Пока госпожа Бройер произнесла похвалы своей дочери, Пауль не сводил взгляда с Мари. Это был вызов. Его глаза говорили: ты и правда хочешь, чтобы я стал ухаживать за этой девкой? Что ж, будешь продолжать в том же духе – я так и сделаю.

Мари опустила глаза и убежала. На лестнице показались Китти с Альфонсом, кажется, они не хотели расставаться: все стояли на лестнице и не спускались. Как им было хорошо вдвоем, Мари впервые видела, чтобы Китти общалась с мужчиной столь серьезно и доверительно. Нет, влюбленности там не было заметно, по крайней мере со стороны Китти, скорее, чувство защищенности рядом с Альфонсом. Возможно, это тоже форма любви? Любить так – не менее благородно и ценно, чем жаждать тела и испытывать это бешеное влечение, которое причиняет столько горя? Было совершенно некстати плакать, но холл поплыл перед глазами Мари. Конечно, он женится на другой, и, должно быть, скоро. Что она тут делает? Куда делось ее самоуважение? Почему она снова и снова причиняет себе эту боль?

В этот момент кто-то позвонил в колокольчик, и Эльза побежала открыть дверь.

– Ну, хотя бы поздороваемся с вашим супругом, – сказала Риккарда фон Хагеман Алисии.

Она ошиблась. За дверью стоял рабочий фабрики и мял в руках шапку, очевидно, он был в шоке от столь блестящего общества.

– Господин… господин директор… – заикался рабочий, у него внезапно перехватило дыхание, и он не мог продолжить.

Клаус фон Хагеман, который уже стоял возле двери, обратился к нему:

– Давайте соберитесь, дружище! Говорите по одному слову. Еще раз сначала.

– Давайте. – Рабочий, ссутулился, уронил шапку и неловко наклонился за ней.

– Что с моим мужем? – Алисию охватило мрачное предчувствие. – С ним что-то случилось? Говорите же!

– Господин директор Мель… Мельцер… в боль… в больнице.

– Господи!

Работника затащили в холл, окружили и засыпали вопросами. Бедняга запаниковал и не понимал, кому отвечать и на какой вопрос. Наконец удалось вытянуть из него то немногое, что он знал. Макс Хунцингер обнаружил господина директора Мельцера во дворе лежащим на земле в луже. На его крик сбежались рабочие из прядильного цеха, среди них – Хунцингер-старший. Господина директора отнесли в медицинский кабинет и уложили там на кушетку. Он находился в сознании и испытывал довольно сильные боли, поэтому Макс Хунцингер вместе с отцом отнесли господина директора в его автомобиль, и главный насадчик Карл Зуттнер, который умеет водить машину, отвез его в больницу.

– Пауль, – сказала Алисия, которая вела себя на удивление хладнокровно. – Пожалуйста, отвези меня туда сейчас же.

– Конечно, мама! Эльза! Пальто.

Алисия позвала Мари и попросила ее сопровождать. Всех охватило лихорадочное возбуждение. Элизабет решила ехать в клинику с Клаусом фон Хагеманом на машине его родителей, Китти настояла на том, чтобы взять с собой Альфонса. Эдгар Бройер позвонил своему дворецкому и приказал прислать автомобиль и развезти остальных гостей по домам.

– Умер? – послышался голос Августы у входа в подсобные помещения.

– Замолчи ты! – цыкнула на нее повариха.

– Святая Дева Мария, – проговорила экономка. – Спаси и сохрани нашего господина…

Больше Мари ничего не услышала. Она без шляпы и жакета побежала к Алисии, усадила ее на заднее сиденье, а сама заняла место рядом с Паулем. Он молча, с каменным лицом смотрел на пучок света от фар. Алисия Мельцер тоже не проронила ни слова за всю поездку по ночным улицам.

Длинное здание главного корпуса больницы казалось в темноте крепостью, несколько рядов окон были освещены. Пауль остановился перед входом, помог матери и Мари выйти, затем немного отъехал, чтобы дать место машине Альфонса. Китти дрожала, и Мари, которая должна была находиться при Алисии, подошла к фрейлейн и обняла ее за плечи.

– Это я во всем виновата, – причитала Китти. – Из-за меня он так разволновался и заболел. Ах, Мари…

– Нет, Китти, – убеждала ее Мари. – В этом несчастье никто не виноват. Так бывает, и мы все должны стараться поддержать его.

Китти кивнула и заметила, что Альфонс сказал то же самое. Тогда, наверное, так оно и есть.

Они вошли в приемный покой, и Пауль узнал у дежурной сестры в католической части, куда поместили господина директора Иоганна Мельцера.

Между тем Альфонс присоединился к Китти, и она взяла его под руку. Когда в холле появилась Элизабет с лейтенантом фон Хагеманом, Китти опять потеряла самообладание.

– Вот тебе расплата, – зашипела на нее Элизабет. – Чертова эгоистка! Ты хоть знаешь, как он страдал, когда ты сбежала со своим любовником? Ох, если это с папой из-за тебя…

– Элизабет! – осадила Алисия старшую дочь.

Элизабет, нахмурясь, замолчала, а Китти, всхлипывая на груди Альфонса, проклинала себя.

– Я прошу вас, господа, вы находитесь в больнице! – предупредила их сестра в большом чепце. – Господина Мельцера доставили всего полчаса назад, поэтому, к сожалению, придется набраться терпения.

Алисия не отступилась. Заявила, что она госпожа Мельцер и хочет сейчас же пройти к мужу, и даже если при обследовании ей нельзя быть там, она будет хотя бы рядом.

Благочестивая сестра отнеслась к просьбе с пониманием, но пройти в палату позволила лишь супруге.

В приемной стояли скамейки, сели только Элизабет и Китти, мужчины остались стоять, Мари тоже была слишком взволнована, чтобы садиться. Ее сострадание по отношению к Иоганну Мельцеру было умеренным, скорее, ее беспокоило состояние Алисии и Китти, но больше всего она волновалась за Пауля. Он не стоял вместе со всеми и не переговаривался вполголоса, а метался, как загнанный в клетку тигр.

Время тянулось мучительно медленно. Китти замерзла и согласилась накинуть на плечи пиджак Альфонса. Лейтенант попытался поговорить с дежурной сестрой, но в ответ услышал жесткий отказ. Ждать, терпеть, перебирать в голове мрачные мысли – это было мучительно. Элизабет сидела опустив глаза. Плакала ли она? Мари показалось, что у девушки слезы капают прямо на подол.

Часы на входе показали половину первого ночи, когда появилась молоденькая медицинская сестра и оживленным шепотом стала что-то обсуждать с дежурной.

– Пожалуйста, следуйте за мной, господа, – пригласила она, наконец обратившись к родственникам. – Господин Мельцер получил обезболивающее и уснул. Поэтому прошу вас не пытаться с ним заговорить и не будить.

Стали подниматься на третий этаж, мужчины пошли по лестнице, Китти, Элизабет, Мари и медсестра воспользовались лифтом. Поездка в железной кабине в этот час была чем-то невероятным, да и длинный больничный, скупо освещенный коридор словно возвращал Мари в какой-то страшный сон. Поднявшись и увидев появление мужчин, дамы вздохнули с облегчением.