Созидатель - Игнат Валунов

А.: Это маловероятно. Ему именно что нужен будет особенный жизненный опыт, а ты сам сказал: что‑либо похожее на случившееся со мной в новое время уже ни с кем произойти не сможет. Опирайтесь на ценности, которые у вас есть сейчас. Это не самый плохой вариант, несмотря на мою критику.

М.: Я все‑таки буду ждать кого‑то похожего на тебя. И еще однажды приду к тебе за ответами.

А.: Я уже дал все ответы, которые должен был дать тебе. Приходи, но побывав здесь в следующий раз, ты проникнешься новыми для себя смыслами уже без моей помощи. Прощай.

М.: Тогда прощай.

23

С ростом усталости Андрей нехотя все дальше погружался в свое прошлое, все большее число подробностей далеких дней всплывало в его сознании. Он видел одновременно, что материал его памяти качеством и богатством был подобен теперь разве только совокупности небрежных, разрозненных фотографий, обрывочных высказываний едва знакомых людей и малосодержательных страниц в социальных сетях. Время от времени Андрей встречал противоречия на просторах своих воспоминаний. И относились они не только к ситуативной подоплеке его поступков, что было для него уже не ново, но и к чувствам, которые он одновременно испытывал. Почему в одном из случаев это был стыд, в другом – эйфория, в третьем – неприятие, когда они были абсолютно неуместны, Андрей уже не мог понять. У него не получалось поставить себя сегодняшнего на место себя прежнего, будто разрушилось восприятие себя в качестве цельной личности. Андрей вспоминал, как поднимавшиеся в нем когда‑то чувства, необъяснимые теперь, заставляли его совершать нерациональные поступки.

Со временем Андрей смог всю свою жизнь до прихода сюда представить в виде строго и равномерно разлинованной карты и мысленно отстроить на ней череду кратчайших путей от неудач к успехам и от разочарований к подъемам – череду кратчайших путей, ни один из которых он в свое время не преминул выбрать. Схематично изобразив на той же воображаемой карте реальные последовательности действий, совершенных им в прошлом, он получал неразборчивое множество витиеватых, запутанных, местами ломаных линий. Как будто ему было по душе изощренно упорствовать в самом ожесточенном противоречии здравому смыслу. Он приносил бы себе намного больше пользы, тратя время на глупые развлечения, поскольку в таком случае просто уходил бы от борьбы, разобщавшей его ум и манеру вести себя. Тем более что богатство и врожденные черты характера всегда оставляли ему изрядный простор для выбора непрезентабельных, расточительных пристрастий и также давали все возможности превратиться в человека, для которого в отношении конкретных людей и занятий важно только, способны они или нет доставлять сиюминутную радость. Но все равно, после очередного случая странного поведения компаньонов или очередной размолвки с подругой он не пытался искать отдушину в непринужденном, развязном отдыхе, а оставался на своем поле боя, до предела усложнял отношения с окружающими людьми, заставляя их иногда отвечать ему спонтанными, броскими поступками и словами. И даже по результату таких событий еще мог извлекать выгоды из взаимодействия с ними, поскольку ему были хорошо знакомы их слабые стороны. Но взамен злился, проклинал на чем свет человеческую природу, мысленно зачислял в стан своих врагов целые группы людей, объединенных каким‑то одним невинным признаком. Например, однажды он проникся неприязнью ко всем, кто часто произносил шаблонные фразы, наподобие время лечит или всему свое время. Сколь ни был потенциально полезен человек, часто пользовавшийся такими или схожими высказываниями, Андрей не стремился строить с ним конструктивных отношений. В нем было не больше от мизантропа, чем в среднестатистическом человеке, и он никогда не вызывал у окружающих весомого отторжения. Бывало, выходил за рамки приличного поведения, но в большинстве случаев все же предпочитал вести растянутые во времени легкие конфликты. Одергивая, подкалывая, посмеиваясь над теми, в ком Андрей видел оппонентов, со стороны он мог выглядеть просто слегка провокативным человеком, однако, рассматриваемый через призму своего статуса, лишь сильнее подставлял под удар свою репутацию. Непреодолимых барьеров в общении с ним ни у кого не возникало, но со временем ему редко стали доверять много больше, чем сведения о динамике цен на мировых биржах. Противодействуя кому‑либо в невызывающей манере, Андрей при этом держал в себе неестественно долго старые мелкие обиды и преувеличивал вред, неприятные свойства отдельных людей, конфронтацию с которыми поддерживал. Так он лишь еще сильнее обманывал себя, открывал свой ум всевозможным пагубным и беспочвенным воззрениям.

Случалось, напоминали о себе особенно характерные события прошлого. Например, он, находясь в компании друзей, отстранился от основной группы, живо обсуждавшей важные новости, а взамен предпочел высыпать одному из коллег ряд идей относительного того, как именно ему хотелось бы подшутить над парой приевшихся ему сотрудников их фирмы. Сейчас тот случай выглядел в глазах Андрея странным, несуразным, спорным. Люди, от компании которых он отделился тогда, могли обогатить его в эмоциональном плане. Общение с ними помогло бы ему уравновесить чувства в плане их пылкости и откровенности – два свойства, игравшие порой ключевую роль в его поведении. Он мог испытать удовлетворение, когда эти свойства, правильно выверенные, позволяли ему пережить уникальные, положительные моменты общения с друзьями и деловыми партнерами. Подобный опыт могли подарить ему и другие особенности его личности, раскрывавшиеся, правда, еще реже: отзывчивость, щедрость, умение сострадать. В Андрее не сохранилось и отголосков чувств, которые сопутствовали проявлению этих сторон характера в первой части его жизни. Впрочем, и настроения, намного более обычные для него в прошлом, рассеялись в забвении реликтами прошлых времен. Как ни парадоксально, он стал узнавать в потоке самосозерцания предпосылки к возрождению одного лишь однажды испытанного им чувства – он вспоминал про готовность взять на себя роль духовного лидера. И пусть в его нынешней действительности ни в коем разе не могло возникнуть реальных условий, на которые такое чувство могло опереться, для его возрождения хватало иллюзий. Возможно, оно возникало благодаря солидной массе лет, потраченных на сотворение подношений людям. Может, благодаря накопившейся громаде рассуждений, которые он посвящал судьбам человечества. Или благодаря долговременной, непоколебимой верности своим принципам.

Когда это чувство – готовность повести за собой других людей – посетило его в далеком прошлом, там была совершенно иная подоплека. За ним стояло переживание драматичного, страшного события. Оно произошло, когда Андрей с несколькими друзьями отдыхал за городом. В самый разгар веселья снятый ими гостевой дом внезапно охватило сильное пламя. Бóльшая часть компании была снаружи, включая Андрея, трое находились внутри.