Повстанец - Владислав Виногоров

Загрохотало. А хорошо все-таки построили здание. После такого количества попаданий еще держится. Стоп! Что тут у нас происходит? Кажется, Репус повел своих людей в атаку. Ну дает! Хотя это может сработать. Главное — вовремя остановить обстрел, чтобы не задеть своих. Сто пятьдесят метров. Сто. Пятьдесят.

— Прекратить огонь! Всем машинам прекратить огонь! Подействовало. Хвала богам, вовремя — ребята Репуса уже врываются в центральные двери. Кажется, я имею реальный шанс пропустить все самое интересное. Ну уж нет! Президента должен взять я лично. Тут не о чем рассуждать. Иначе какой я главнокомандующий?

— Мехвод! Снижайся. Посадишь машину у главного входа. Все понятно?

— Так точно, господин командор!

Эк у него голос звенит. Ощущение боя понравилось? Да мы же уже победили! На самом деле победили. Остались сущие пустяки: восстановить контроль над спутниковой связью, и можно на весь мир кричать об аресте Президента-преступника.

Во дворце явственно воняет гарью. И не только. Я прохожу по комнатам и залам в окружении восьми крепких ребят из личной охраны Репуса. Это его приказ. Я поначалу пытался отказаться от сопровождающих, но один из них совершенно искренне заявил, что Репус пообещал расстрелять их всех, если я появлюсь один. Зная Репуса, могу в это поверить.

Мы подходим к лестнице и начинаем спуск в подвал. Здесь разрушений меньше, но тут и там попадаются свежие трупы. Личная охрана Президента в штатском, но при оружии. И наши мальчишки в формах. Наших явно больше. Понимаю, что последние метры Репус брал уже нахрапом, не особенно жалея своих людей. А как бы я поступил на его месте? Наверное, точно так же. Проклятая это все-таки штука — революция.

Последний поворот, и мы останавливаемся в начале довольно просторного зала. Помещение битком набито нашими ребятами. Они еще не остыли от боя, но уже улыбаются во весь рот. Прохожу сквозь толпу, то и дело пожимая руки.

Зал заканчивается массивной двустворчатой дверью. Она заперта. Голос Репуса доносится из-под самой двери. Иду на голос.

— …выбить и все дела! Господин командор, давайте вышибать!

— Отставить! Дождемся главнокомандующего! — В голосе Репуса проскакивают хорошо знакомые мне недовольные нотки. Не любит он, когда кто-то пытается вносить коррективы в его планы.

— Командор Репус! — ору я. — В чем дело? Почему Президент еще не арестован?

— Господин главнокомандующий, — Репус берет под козырек, — докладываю: Президент находится за этой дверью. Деваться ему оттуда некуда, но дверь заперта. Разрешите выбивать?

— Выбивайте! — рявкаю я.

Тут же по двери начинают молотить приклады автоматов. Ну это никуда не годится! Так они до скончания века ее выбивать будут. Отбираю автомат у одного из бойцов, передергиваю затвор и гаркаю «Разойтись!». Перед дверью моментально образовывается пустое пространство. Прижимаю приклад к плечу и выпускаю очередь в замок. Летят щепки и искры. Тут же моему примеру следует человек пятнадцать. От грохота закладывает уши. Сквозь автоматные очереди прорывается истошный вопль Репуса «Прекратить огонь!». Постепенно стрельба стихает. То, что когда-то было дверью, представляет собой сейчас гору битого пулями дерева. Бойцы радостно вламываются в кабинет. Слышится еще несколько выстрелов. Мы переглядываемся с Репусоми, расталкивая мальчишек, устремляемся вперед.

В кабинете стоит шикарный стол, занимающий добрую половину помещения. За столом пусто. Неужели наши деточки умудрились пристрелить Президента? Только этого не хватало! И как прикажете потом объясняться с прессой?

Кстати, вот и труп. Похоже, что личный секретарь. Или кто-то из холуев. Это сейчас не важно. Где чертов гарант Конституции, как он любит себя называть?

— Вот он, господин главнокомандующий! Поворачиваюсь на голос. Мальчишка машет мне рукой.

Подхожу ближе. Ребята расступаются. В углу, свернувшись калачиком, лежит Президент. Его трясет. Даже до меня долетает запах водки. Он еще и пьян! С большим трудом подавляю в себе желание выпустить очередь из автомата по этому трясущемуся существу. Вместо этого отдаю автомат в чьи-то руки, одергиваю френч и громко произношу:

— Господин Президент, вы низложены и будете преданы суду!

Помещение оглашается радостными криками.

Эпилог

Весна в этом году ранняя. Еще только март, а из земли уже вовсю выбивается зелень. Столица наполнена запахом весны, от которого кружится голова и хочется петь. Мы пережили суровую зиму: была попытка блокады, несколько небольших восстаний, но мы справились со всем этим. Бывший Президент сейчас сидит в одиночной камере. Следствие все еще продолжается, но я более чем уверен, что сидеть он будет там до конца своих дней. Туда ему и дорога!

Я иду по Столице и наслаждаюсь весной. Настроение у меня просто прекрасное. Рядом что-то щебечет Уклус, но я ее не слушаю, а она, судя по всему, в этом и не нуждается: ей тоже хорошо. Как и мне. Потому что весна. Потому что мы вместе. И мы победили!

В нашем штабе непонятное оживление. У самых дверей меня поджидает вестовой.

— Господин главнокомандующий! Срочно пройдите в комнату для совещаний!

Интересно, это еще зачем? Ладно, у меня сегодня просто отличное настроение, и даже занудство Ромуса его испортить не в состоянии.

— Я в кафе, — недовольно фыркает Уклус. — Когда закончишь — приходи.

— Конечно! — весело говорю я. — Сомневаюсь, что это надолго.

У дверей комнаты для совещаний застыли два охранника с автоматами. Что-то новенькое! Или не очень? Странные у меня какие-то ассоциации… С каких это пор нам потребовалась охрана в собственном штабе? Что могло случиться?

Присмотрелись, узнали, козырнули и пропустили к двери. Непонятно мне это. Резко дергаю на себя дверную ручку и вхожу.

Посреди комнаты что-то рассказывает незнакомый парень лет восемнадцати. Он обильно жестикулирует. Ромус преданно смотрит парню в глаза. Даже рот приоткрыл. Был бы у Ромуса хвост — точно бы им завилял! Интересно, а какого черта?

— Я не понял! — Стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более резко. — Что надлежит делать при появлении в помещении главнокомандующего? Командор Ромус! Нашивки жмут?

— А ты не изменился, Магнус!

Это еще что? Немногие могут позволить себе в последнее время со мной разговаривать в подобном тоне. Настроение стремительно портится. Непонятное предчувствие чего-то непоправимого охватывает меня в доли секунды, как порыв зимнего ветра.

Парень поворачивается ко мне и улыбается. Откуда такое панибратство? Ведет себя, подлец, так, будто знает меня с рождения. Не изменился я, оказывается! Совсем ничего не понимаю.