Тяжесть венца - Симона Вилар

Статс-дама по ее взгляду поняла, что беспокоит королеву.

– Разве можно в такой день придавать значение всем этим мелочам, – ласково проговорила она, прикрепляя к распущенным волосам Анны венок из живых алых и белых роз, скрепленных жемчужной нитью. – Вы сегодня словно невеста!

Она опустилась в глубоком реверансе.

Анна и сама не смогла сдержать невольного восхищения, глядя на свое отражение в большом, выше человеческого роста, зеркале. Пусть неудобно – но как великолепно! Подумать только – сегодня она станет королевой! Бедный отец, если бы он мог видеть ее в этот день…

Распахнулась тяжелая дверь, и в комнату, как всегда без стука, влетел Генри Перси, граф Нортумберленд, и остановился словно громом пораженный, не слыша сердитых реплик леди Харрингтон.

– Клянусь святым Катбертом! Земляника, вы сущее чудо!

Анна счастливо засмеялась.

– Рада видеть вас, милорд Нортумберленд.

Он прибыл всего несколько дней назад, и виделись они пока лишь мельком. Перси был занят приготовлениями к коронации, а когда они с Анной все же встретились и она поинтересовалась причиной его задержки, он лишь отмахнулся, сказав, что в дороге пришлось выполнить кое-какие неприятные поручения короля Ричарда. Она спросила, что же это за поручения, но лицо Перси стало таким мрачным, что Анна не решилась его расспрашивать, тем более что говорили они как раз в тот день, когда король сделал графу Нортумберленду щедрый подарок – сроком на год назначил его наместником северной границы. Ни больше ни меньше. Новый король не слишком доверял Перси, хотя и величал его одной из опор своего трона – вместе с Бекингемом и Джоном Ховардом, герцогом Норфолкским. К тому же Перси досталась почетная миссия вывести королеву из Тауэра и сопровождать ее через весь Лондон к Вестминстеру.

Матильда Харрингтон и Дебора Шенли (статс-дама все еще недовольно косилась на баронессу, пользовавшуюся благосклонностью Анны) накинули ей на плечи роскошную мантию.

Анна старалась держаться прямо, но плечи ее невольно опустились, а на лице промелькнуло удрученное выражение. Перси, по-своему истолковав его, негромко сказал, едва только дамы отошли:

– Не стоит огорчаться, миледи. Теперь вы первая дама королевства. Ваш супруг добился всего, что мыслимо. Когда-то я имел глупость враждовать с ним, но вовремя понял, что ради собственного спокойствия надо держаться его. Взгляните, как он изменил судьбу Бекингема, который при Эдуарде был почти изгнанником. Сейчас Генри Стаффорд, правитель Уэльса, констебль королевства, великий чемберлен Англии, а маленькая леди Майсгрейв превратилась в королеву…

– Зачем вы все это говорите?

– Потому что в ваших глазах печаль. Вы не смеетесь больше, как та красавица из Гнезда Орла. Что поделаешь! Все это в прошлом.

Ему не стоило напоминать. Перси увидел, как в одно мгновение наполнились слезами ее глаза, как задрожало горло от сдерживаемых рыданий.

– О Господи! Простите, Земляника!

Он отступил и отвернулся, почувствовав, что не может глядеть ей в глаза. Нахмурился, набычился, больно дернул себя за кудрявую, спадающую на лоб прядь волос. Глупец! Нашел, о чем сейчас с ней говорить! Она ведь как птица с подбитым крылом после гибели Майсгрейва, а он взял и коснулся ее раны…

Позади него хлопнула дверь.

– Это еще что такое? Ваше величество, что вы делаете? Скоро начнется шествие! – Матильда Харрингтон принялась стучать в закрытую дверь. Перси тоже загрохотал кулаком по резным створкам.

– Не глупите, Земляника!

Анна заперлась в своей спальне. Потом впустила к себе только Дебору.

– Сейчас… – всхлипывала королева. – Господи, дай мне сил… Мне нельзя сейчас думать об этом. Ричард будет гневаться. Знаешь, Дебора, я многим обязана ему… Это он спас Нейуорт, когда я еще была леди Майсгрейв. Ричард не знал, что я жива, что я там. Меня все считали давным-давно погибшей.

Дебора налила из кувшина на туалетном столике воды в серебряный таз, смочила платок и протянула его Анне.

– Вот, возьмите.

А потом со вздохом проговорила:

– Увы, миледи, только Ричард Глостер и знал, что вы не погибли. Возможно, все эти годы он искал вас.

Анна застыла с прижатым к щеке мокрым платком. Глаза ее расширились.

– Во имя неба – что такое ты говоришь?

– Ричард Глостер знал, что найденное под Барнетом тело утопленницы не принадлежит вам. Он вырвал у меня это признание, пообещав, что сохранит жизнь моему Кристоферу. Но он солгал. Я ненавижу вашего супруга!

У Анны все поплыло перед глазами.

– Ричард знал… Пресвятая Богоматерь, зачем же он так бесстыдно лгал мне все эти годы?

– Он поступает так со всеми, ваше величество. – Голос Деборы срывался. – С вами, со мной, со всей Англией. Разве вы не знаете, кто таков Ричард Плантагенет? Но довольно – вам пора идти. Мы поговорим обо всем этом позже. Каков бы ни был ваш супруг, Анна, ныне он – король Англии, а вам сегодня вместе с ним предстоит венчаться на царствование.

В дверь вновь принялись стучать. Дебора попыталась открыть, но Анна ее остановила.

– Постой! Скажи, а знал ли Ричард, что я в Нейуорте?

Дебора опустила глаза.

– Ваше величество… Помилосердствуйте… Сейчас не время говорить об этом.

В спальне стоял гул от ударов в дверь. Слышались взволнованные голоса придворных дам. Постепенно Анна стала приходить в себя. Встала, оправила платье – душно, ах как душно! – но когда Дебора подошла, чтобы расправить складки мантии, сухо спросила:

– Значит, Ричард мог знать, что я живу в Пограничье?

Дебора старалась избегать глаз королевы.

– Я не ведаю этого, миледи. Это было давно… Однако тогда он расспрашивал меня о сэре Филипе Майсгрейве.

– И ты?..

По щекам Деборы побежали слезы.

– Я плохо помню, что тогда говорила. Только потом я поняла, что предала вас. Но я так стремилась спасти Кристофера!..

Когда Анна рука об руку с Перси вышла на ступени Тауэра, лицо ее заливала бледность. Однако едва Ричард приблизился к ней и взял за самые кончики пальцев, она постаралась улыбнуться ему. Не время сейчас выяснять отношения. Этот день слишком значителен сам по себе, и надо упрятать поглубже закравшееся подозрение. Это было страшно, более того – казалось невероятным. И хотя она знала, что их брак был построен на политических расчетах Ричарда Глостера, это еще не означало, что он способен на подлое преступление по отношению к ней. Судьба оказала ему услугу, отдав в его руки Анну уже вдовой. И она боялась думать об этом иначе.

В конце концов, сегодня тот день, ради которого сложил голову ее отец, граф Уорвик. Ее несут на раззолоченных носилках через весь Лондон, и яркое солнце, праздничный гул города, всеобщее веселье разгоняют мрачные мысли.