Мое обретение полюса - Фредерик Кук

По мере того как мы продвигались к припаю, нам стали попадаться птицы. Море бугрилось невысокой зыбью. Подойдя ближе, мы заметили, что вся масса берегового припая отдрейфовывает от берега. Открылся удобный проход, и мы, проскользнув за массу льда, быстро направились к мысу Вера и вскоре, к нашей радости, высадились на кромку прибрежных скал. Не могу описать то облегчение, которое я испытал, добравшись до земли после всех страхов, которых мы натерпелись. Хотя эти голые скалы не предлагали нам ни пищи, ни укрытия, мы чувствовали себя так, будто нам отменили смертный приговор.

Неподалеку от нас были водоемы с ледяной "водой. Мы бросились к ним прежде всего, чтобы утолить жажду. Затем мы разбрелись, тщательно обыскивая глазами землю в поисках завтрака. Вскоре мы заметили зайца, который скакал по камням. Когда он остановился, прядая ушами, один из моих парней добыл его с помощью рогатки. Заяц был сочный, мы разрезали его ножом. Итак, нас ждал королевский завтрак. Среди скал мы отыскали немного мх, а, развели огонь, положили капающее кровью мясо в котелок и с нетерпением стали наблюдать, как он закипал. Я трепетал от счастья. Мы остались в живых и утолили свой голод горячей пищей.

Пока варился заяц, мои ребята принесли двух гаг, которых они поймали силками. Теперь мы имели кое-что и на обед: освежающее питье, перспективу полных желудков и зеленую твердь в качестве постелей. Эти твердые камни казались нам привлекательнее и надежнее пуховых подушек. Мир стал приобретать для нас истинный смысл, однако перспектива окончательного избавления от голода сузилась для нас как никогда.

24 Бич голода

По дрейфующему льду штормового пролива Джонс. От скалы к скале в поисках пищи. Изготовление нового оружия

Продвигаясь вперед, мы не теряли времени зря. Пытаясь наверстать упущенное в дрейфе на айсберге, мы стали искать дорогу вдоль берега. Там, среди льда, снежного месива и водоемов с ледяной водой, мы волочили нарты и лодку, постоянно готовую к спуску на воду. То и дело встречающиеся разводья вынуждали нас совершать переправы. Однако мы обнаружили, что открытое водное пространство можно преодолеть, не отвязывая нарты от лодки. Это экономило много времени.

Ежедневно мы проходили от 10 до 15 миль, разбивая палатку на берегу или ночуя непосредственно в лодке где-нибудь в бассейне с открытой водой, если к этому нас принуждали обстоятельства. Суша вздымалась отвесными утесами на 2000 футов ввысь и была бы совершенно безжизненной, если бы не многочисленные чайки и кайры. Добывая их, мы продолжали влачить жалкое существование.

В первых числах августа мы достигли кромки припая, примерно в 25 милях восточнее мыса Спарбо. За ним раскинулось водяное небо, а к северу море было совершенно свободно ото льда. Наша глубоко таящаяся надежда на освобождение из ледяного плена снова зажглась в нас.

В конце последнего дня путешествия на нартах мы разбили лагерь на маленьком острове. Там мы впервые увидели следы пребывания эскимосов. Остатки иглу, а также камни и многочисленные песцовые ловушки указывали на то, что тут когда-то было большое поселение.

На материке мы нашли в изобилии мох и траву, следы мускусных быков, полярных куропаток, зайцев, однако мы не обнаружили ни единого живого существа. После тщательных поисков животных мы разобрали нарты, положили их на дно лодки и упаковали все наши вещи. На завтрак у нас была всего одна чайка, с которой мы разделались, не утруждая себя ее приготовлением.

Занимаясь этими делами, мы заметили тюленя. Вот то существо, которое могло бы хоть на короткое время удовлетворить наши многочисленные нужды. Мы потратили на него один из наших последних патронов. Тюлень пал. Вытащив его огромную тушу на берег, мы сняли с него шкуру, надеясь всю ее использовать. Из нее мы могли изготовить веревки для эскимосского гарпуна, которому предстояло заменить нам ружье, ставшее без патронов бесполезной вещью. Кусочками кожи мы смогли бы залатать нашу обувь — скроить новые подошвы. Из огромного количества мяса и жира мы могли взять с собой только небольшую часть, так как лодка и без того была перегружена.

Мы спрятали мясо на берегу, чтобы в случае неожиданного возвращения смогли продлить наше существование еще на несколько недель. Было удивительно ясно и почти безветренно. Ночное солнце висело над самым горизонтом, однако поблескивание колыхающегося моря скрашивало нашу жизнь новыми надеждами. На огромных грубых скалах некоего мыса восточнее мыса Спарбо мы нашли подходящее место для лагеря, где и предались продолжительному пиршеству. С полными желудками, под теплыми лучами солнца, мы даже не нуждались в палатке. Мы укрылись под одной из скал и в каком-то диком трансе проспали девять часов.

Очередные поиски в доступных уголках суши не принесли никаких результатов, за исключением уток и чаек. Приливные течения в этом месте были очень сильные, так что пришлось согласовать время старта с отливом.

Как-то, пустившись в путь ближе к вечеру, мы быстро удалились от мыса Спарбо, хотя в море катила неприятная зыбь.

Однако за пределами мыса все еще далеко в море выдавался береговой припай. Когда мы срезали расстояние, пересекая бухточку по направлению к нему, неожиданно на каноэ набросился морж и бивнем пронзил брезент обшивки. Этукишук быстро прикрыл телом пробоину, а мы гребли изо всех сил к блинчатой льдине, которая была от нас всего в нескольких ярдах. Мы спешно вытянули лодку на льдину со всеми припасами. Она уже успела наполниться водой на три дюйма. Мы снова были на волоске от гибели. Опять пришлось пожертвовать верхней частью обуви ради ремонта лодки.

Пока мы работали иглой, приливное течение вынесло нас в море. Усилившийся ветер поднял волны, которые разбивались о кромку льдины. К счастью, он погнал льдину к берегу. Чехол от нарт, растянутый вместо паруса, задержал наш дрейф в открытое море. Устранив течь, мы снова продолжили наш путь к береговому припаю. Гребля доставила нам много волнений, и мы внимательно следили за рассыпавшимися бурунами. Волны наполняли каноэ водой, которую приходилось постоянно вычерпывать. Целых восемь миль мы гребли вдоль кромки льда, а когда разводье неожиданно смыкалось, мы выпрыгивали на льдину и волочили каноэ за собой. В конце концов мы были вынуждены искать убежища на ледяном поле.

При сильном ветре с мокрым снегом наш лагерь оказался не слишком комфортабельным. С изменением направления приливного течения ветер подул с запада, вызвав в море сильную толчею. Дальнейшее продвижение стало невозможным. Проспав всего несколько минут, а затем, словно тюлень, почуявший опасность, проснувшись, я, к своему ужасу, увидел, что расстояние между берегом и морским льдом увеличивается. Нас быстро сносило, а на горизонте виднелась лишь прерывистая линия морского льда!