Мое обретение полюса - Фредерик Кук

Заходящее солнце словно привлекло штормы — предвестники долгой, жестокой зимы. Тем временем мы влачили жалкое существование, поглощая сырыми пойманных птиц.

К концу августа мы протиснулись через окружавший нас пак к небольшому, но прочному ледяному полю. Я рассчитывал, что мы сможем продрейфовать на нем хоть куда-нибудь, в любое место, лишь бы оказаться за пределами тюрьмы из ледниковых барьеров. Тогда мы смогли бы продвинуться на восток или на запад в поисках пропитания. Мы использовали наш последний запас мяса и поддерживали в себе жизнь только с помощью изредка попадавшихся нам чаек и кайр. Поле дрейфовало то вперед, то назад и наконец доставило нас к мысу Белчер, где мы и высадились, чтобы решить нашу участь. К востоку весь горизонт застилали льды. На мысе Белчер не было ни подходящего укрытия, ни пищи. Дальнейшие попытки пробиться в бухту Баффина[158] оказались тщетными. Наступление холодов, быстрое образование молодого льда и заходящее солнце показали нам, что мы бродили слишком долго и пора обзавестись зимним убежищем.

Нашей единственной возможностью избежать смерти от голода и холода было вернуться на мыс Спарбо[159] и бросить вызов тому моржу, который распорол днище нашей лодку, забрать его жир, а затем попытать счастья в окрестностях мыса. Это было единственно достижимое место, которое представлялось нам хоть каким-то охотничьим угодьем. Голодные, в непогоду, мы двинулись на запад искушать судьбу.

В течение всего нашего вынужденного заточения мы никогда не забывали о том, что первой жизненной необходимостью является пища. Наши мышцы отдыхали, однако пустые желудки посылали сигналы в мозг и заставляли его серое вещество напряженно работать.

Мы были неподалеку от той земли, где голодали участники экспедиций Франклина,[160] но с той лишь разницей, что у них были патроны, а у нас нет. Схожая с ними судьба, казалось, была уготована и нам. Мы не видели ничего, что обещало бы пропитание на зиму, однако эта безрадостная перспектива не мешала нашим приготовлениям для последней борьбы. Мы были готовы нападать без винтовок даже на медведей, появись только они. Жизнь никогда не кажется такой сладкой, как в дни, которые сочтены.

Охоту с применением новых типов оружия мы отложили на случай необходимости, и теперь эта необходимость уже наступила. По оплошности большая часть наших эскимосских охотничьих приспособлений была оставлена на нартах, ушедших домой от Свартенвога.

Таким образом, мы оказались не только без патронов, но и без гарпунов и копий. К счастью, у нас был материал, из которого можно было их изготовить, а парни обладали гениальной способностью создавать новые орудия. Рогатки и силки, которыми мы добывали птиц, продолжали играть для нас важнейшую роль. Наши нарты были сделаны из превосходного дерева гикори, которое мы использовали в самых разнообразных целях. Из этого дерева можно было соорудить луки и стрелы, которые в сочетании с рогаткой и силками сделали бы наши военные маневры против пернатых более результативными. На такую же эффективность этого оружия мы рассчитывали в предстоящих столкновениях с более крупными животными.

Дерево нарт в дальнейшем пошло также на изготовление древков гарпуна и копий. Понимая, что наше окончательное возвращение в Гренландию зависело от нарт, мы использовали дерево умеренно. Древесина и кора словно сами советуют пользоваться ими экономно. Они сгибаются и скручиваются, но редко ломаются так, чтобы их нельзя было починить. Мы не располагали большим количеством этого ценного материала, однако его было достаточно для наших целей. На берегу мы нашли рога мускусных быков и обломки китового уса. Из них мы изготовили наконечники для гарпунов и копий. Часть полозьев от нарт была тоже пожертвована на изготовление наконечников для оружия. Ящичные гвозди послужили заклепками. Тюленья шкура, которую мы добыли месяц назад, была тщательно поделена на куски, из которых мы нарезали гарпунные лини и изготовили лассо. Мы надеялись использовать эти лини для поимки медведей и мускусных быков. Нашу складную парусиновую лодку мы обшили кожей, взятой со старой обуви, и укрепили дополнительными связями все из того же дерева гикори. Приготовившись вступить в сражение с самыми мелкими и самыми крупными животными, которые подвернутся нам под руку, мы двинулись на запад, к мысу Спарбо. Во время нашего путешествия смерть еще ни разу не подходила к нам так близко.

25 Сражения с медведями и с моржами

Опасные приключения в парусиновой лодке. На грани голодания. Огромное животное поймано после сорока-восьми часовой борьбы. Ограблены голодными медведями

Штормовое море вздымалось тяжелой зыбью. Волны бесновались до самого горизонта. Упорно продолжая тщетные поиски пропитания вдоль южного берега залива Джонс, ранним сентябрьским утром мы огибали скалистые бухточки и мысы, где на берегу всегда можно было найти убежище, если бы с нашим хрупким суденышком, на котором мы отважились бросить вызов океанским штормам и невидимым под водой ледяным таранам, что-нибудь случилось. Мы смастерили грубое оружие и приготовились напасть на добычу, однако и суша и море были пустынны.

Мы голодали, наше положение было отчаянным. Нам часто приходилось отгребать от близкого убежища на низком берегу и проходить мимо отвесных утесов и скалывающихся ледников, которые с угрожающим видом обрывались в море. У них не было выступающих под водой поверхностей, но мы всякий раз проходили их затаив дыхание. Внезапный шквал или несчастный случай означали бы для нас смерть в ледяной воде. Но даже теперь, при всех наших страданиях и мучениях от голода, мы отчаянно цеплялись за жизнь.

Однажды мы проходили ледник, который на сотни футов вздымался ввысь из зеленого моря. Отдаленный океан злобно катил тяжелые волны. Гигантские айсберги рисовались на горизонте кораблями обреченных на гибель титанов. С громовыми раскатами волны разбивались об изумрудные стены гладкого ледяного Гибралтара. Всякий раз, когда нашу парусиновую лодку, которая словно бодала волны, подкидывало вверх и швыряло вниз, сердце уходило в пятки.

Неожиданно что-то белое, сверкающее пронзило днище лодки! Это был бивень моржа. Прежде чем мы успели сообразить, что с нами произошло, вода хлынула внутрь. Как ни тяжелы были обстоятельства, в нас мгновенно родилось сумасшедшее решение преследовать зверя. Это было влечение голодающих к пище. Однако с каждой секундой вода прибывала, минута промедления грозила гибелью. Совершенно инстинктивно Авела бросился на днище лодки и зажал коленом отверстие, частично закрыв доступ журчащему потоку. Он молча взглянул на меня, ожидая приказаний. Однако на ледниках убежища для нас не было. Осмотревшись с отчаянием погибающего, я увидел мористее, всего в нескольких сотнях ярдов от нас, небольшую блинчатую льдину. Наша жизнь зависела от нас самих, и мы стали грести к ней изо всех сил. Прежде чем мы успели вытащить лодку на скользкую поверхность льдины, ее днище покрылось слоем воды в несколько дюймов толщиной. Оказавшись на ледяном блине, раскачивающемся на волнах, мы с трудом перевели дух и залатали дырку куском обуви. Хотя мы предпочли бы обойти моржа на почтительном расстоянии, ждать было нельзя — все усиливающаяся зыбь и дрейф уносили нас прочь от опасных ледяных торосов.