Чужое тело - Антон Орлов

Ремни стали скользкими от сочащейся из порезов крови. Интересно, как сами ростки развязывают эти узлы? А никак, тут же поняла Тина. Пленников отдают зобулу, и тот заглатывает еду вместе с упаковкой. Возможно, потом выплевывает ненужное. Ростки рахады — практичный народ: заботиться о комфорте людей, предназначенных для жертвоприношения, у них не заведено.

— Фласс… — процедил вдруг Лиргисо с досадой и яростью. — Тина!

Она уже увидела. Фелад появился не с той стороны, откуда его ждали. В одной руке он держал канистру, в другой — пучок длинных ветвящихся стеблей, усыпанных влажно блестящими черными бусинами. Кобура застегнута, руки заняты. Впрочем, Фелад был уверен в своем превосходстве над парочкой «непроросших». Он не стал хвататься за оружие. Гневно нахмурил брови и шагнул к пленникам.

Тергаронская солдатская выучка чего-нибудь да стоит. Тина вскочила на ноги, перехватила нож за лезвие и метнула в Фелада. Она двигалась быстро, на пределе возможностей, а Фелад — по-хозяйски степенно, с неторопливостью сильнейшего. Обычно пленники, которых тащили на убой, не создавали проблем, и он еще не понял, что этих двоих нельзя считать легкой добычей. Нож был уже в воздухе, когда Фелад спохватился. Он попытался отклониться, но не успел — лезвие, пробив толстую кожу безрукавки, засело между ребрами. Выше сердца, в безопасной зоне. Будь нож получше сбалансирован и будь ее новое тело более тренированным, Тина попала бы куда метила.

Не дать ему вытащить оружие из кобуры. Тина бросилась на Фелада, рассчитывая выключить его ударом в пах, но тут же резко изменила траекторию, уходя от встречного удара ногой. Ставить блоки даже пробовать не стоит, это может кончиться переломом: слишком велика разница в массе.

Фелад выпустил канистру, та тяжело шлепнулась на гладкую коричневую почву. Выругавшись, Фелад схватился за кобуру и тут же издал вопль боли: одежда на нем горела. На несколько секунд он превратился в воющий живой факел, а потом остался голый, бледный, обожженный, в шлеме и обуглившихся ботинках, с островками опаленной щетины вместо бороды. Кожаный пояс, на котором висела кобура, тоже сгорел, зато сама кобура уцелела — видимо, была изготовлена из материала, родственного кленану. Фелад выглядел нелепо, но его мускулы угрожающе бугрились под покрасневшей от ожогов кожей. Гнев заставил его забыть о боли.

— Тварь! — прошептал он. — Подлая ведьма! Помоги, мать-рахада!

Тина стояла в боевой стойке, готовая к новому раунду, и все-таки не удержалась от мимолетной усмешки: заслуги Лиргисо приписали ей.

Стебли, которые Фелад держал в левой руке, от пламени почти не пострадали, разве что черные бусины полопались. Он перехватил пучок и наотмашь хлестнул Тину по лицу. Тина успела выставить блок. Удар был сильный, с оттяжкой — такое впечатление, что с предплечья сдирают кожу. Вслед за этим боль обожгла плечо. Теперь Фелад тоже двигался быстро. Тина отпрыгнула, и тут мимо пронесся снаряд, нацеленный точно в физиономию ее противника. Сдавленный вскрик. Фелад опрокинулся навзничь, рядом с его головой упала канистра.

— Тина, добей его! — крикнул Лиргисо.

Тина не нуждалась в подсказках. Она присела около Фелада и обрушила ребро ладони на его горло. Потом вырвала из грудной клетки нож, примерилась и вонзила в сердце. Неизвестно, был ли в этом смысл: мягкие ткани вокруг переносицы и сломанного носа Фелада уже начали набухать и темнеть — возможно, его насмерть зашибло канистрой.

— Тина, иди сюда, — позвал Лиргисо. — Развяжи меня!

Тина выпрямилась, посмотрела на него. Пожала плечами:

— А надо ли тебя, сволочь такую, развязывать?

— Надо. — Скрыть напряжение за улыбкой — один из обычных его приемов. — Без меня ты отсюда не выберешься.

Она и сама это знала.

— Кусаться не будешь, если развяжу?

— Не буду.

— Хочешь сказать, что тебе можно верить?

— Да развяжи меня, наконец, мне надо в туалет! Попробуй молекулярным резаком из набора инструментов. Быстро! Тина, умоляю тебя…

Чемоданчик с инструментами из бортового комплекта ростки убрали в один из рюкзаков; Тина не сразу нашла то, что нужно. Зато молекулярный резак справился с кленановыми ремнями за полминуты. Избавленный от пут Лиргисо скрылся, нетвердо ступая, за ближайшей перемычкой. Тина подобрала кобуру Фелада, вытащила оттуда парализатор и подошла к двум оставшимся росткам. Стайсин без сознания; Ури смотрит на нее с суеверным страхом — у него едва хватает сил приподнять голову. Тина забрала у них оружие. Кожа на руке и на плече саднит, больше никаких ощущений — ни голода, ни жажды, ни иных потребностей. И эмоций нет. Только всепоглощающее напряжение. Как будто она горит, как Фелад, только не снаружи, а изнутри.

Тина села в стороне от ростков, прислонилась к «бревну». Через некоторое время к ней подошел Лиргисо с аптечкой, на его изрезанных запястьях переливались прозрачные с кровавыми разводами манжеты застывшего геля.

— Давай приведем твою нежную кожу в порядок, великолепная Тина. Что с тобой?

— Не знаю. Меня уже достали эти внутренности рахады, я тут задыхаюсь. Хочется оказаться под нормальным небом.

— Не бойся, мы тут надолго не задержимся. Через два дня будем в Вакане, оттуда свяжемся по кабелю с моим офисом в Инегбоне. За нами прилетят.

— Подожди… До Ваканы два дня пути, если идти через Обаг.

— Через Обаг и пойдем.

Тине захотелось дать Лиргисо по морде, несмотря на всю его заботливость.

Совсем другое заведение… Поль с трудом узнавал обезлюдевший Приют кротких вдов. Коридоры, лестницы, стены блеклой расцветки с поучительными стишками в рамках и портретами государственных мужей, блестящие ветвящиеся светильники, с которых свисают на цепочках овальные миниатюры, тоже с какими-то портретами — вроде бы все то же самое, зато обстановка разительно изменилась. Ожившая «вата» колышется, как портьеры на сильном сквозняке; обычно вялая «бахрома» хищно шевелится. Комья слипшихся «инфузорий» плавают туда-сюда, словно подхваченные невидимым воздушным течением. Есть и кое-что новенькое: некие неоформившиеся туманные создания, как будто агонизирующие, полураздавленные. По полу стелются то ли водоросли, то ли волосы — тоже туманные, и до чего противно на это наступать, хотя нога проходит, не встречая препятствия, как сквозь голограмму.

Если уподобить потустороннюю изнанку приюта подводному миру, то напрашивался вывод, что сегодня здесь штормит. Все взбаламучено, в воде колышутся облака ила, обитатели дна в панике… Вот именно, паника! Поля осенило: он видит панику; его способность к «визуализации информационных явлений», как называет это Стив, обеспечила ему наглядный, так сказать, материал… А чего он ожидал после пришествия Черной Вдовы на здешнее плановое мероприятие? Все выведены из равновесия, перепуганы и успокоятся не скоро. Если вдовам и их опекунам из министерства нравственного попечения от одной мысли о Дне ответственности будет становиться нехорошо, если они, чтобы отгородиться от пережитого ужаса, постараются дружно забыть об этой традиции — акцию можно считать успешной.