Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

– А ты красивая, – проговорил он, заступая ей дорогу. Таких великанов Фэйли в жизни не видела, в нем было, наверное, футов семь росту, да и фигура была под стать. Он не был толстым – ей еще ни разу не встретился толстый айилец, – но уж очень широк в кости. Он рыгнул, и на нее пахнуло перегаром. Пьяных Айил она уже видела, когда они обнаружили бочки с вином в погребах Мал-дена. Однако страха она не чувствовала. Гай'шайн могут быть наказаны за разные проступки, даже за такие, о которых немногие из мокроземцев знали, в чем они заключаются, но белый балахон обеспечивал им и определенную защиту, а кроме того, у нее были и другие причины не бояться.

– Я гай'шайн Хранительницы Мудрости Севанны, – произнесла она самым подобострастным тоном, на какой была способна. К своему отвращению, она дошла до того, что он удавался ей очень хорошо. – Севанна будет недовольна, если я начну отвлекаться от своих обязанностей на разговоры. – Она еще раз попыталась обойти его и ахнула, когда он схватил ее за руку; его ладонь могла бы обхватить и руку вдвое толще ее, да вдобавок осталось бы еще несколько дюймов в запасе.

– У Севанны сотни гай'шайн. Она не будет скучать, если ей придется обойтись часок-другой без одной из них.

Он поднял девушку в воздух с такой легкостью, словно подушку, и ее корзина упала на мостовую. Прежде чем Фэйли поняла, что происходит, великан сунул ее себе под мышку, так что ее руки оказались прижаты к бокам. Она открыла было рот, чтобы закричать, но он свободной рукой прижал ее лицо к своей груди. Запах пропитавшейся потом шерсти заполнил ноздри. Фэйли не могла видеть ничего, кроме серо-бурой шерсти. Где же эти две Девы? Девы Копья не допустят, чтобы он поступал так! Любой айилец, который увидит подобное, обязан вмешаться! Она не ожидала помощи от кого-либо из гай'шайн. Если ей повезет, один-два из них могут побежать за подмогой, но самым первым уроком, который выучивали гай'шайн, было: даже за угрозу применения силы их подвесят за лодыжки и станут бить до тех пор, пока они не завоют. По крайней мере, это первым делом объясняли гай'шайн-мокроземцам; Айил и так знали, что гай'шайн запрещено проявлять насилие при любых обстоятельствах. При любых обстоятельствах. Впрочем, это не мешало ей яростно лягаться. Судя по его реакции, с таким же успехом девушка могла лягать каменную стену. Он продолжал идти, унося ее с собой. Фэйли вонзила в обидчика зубы так глубоко и крепко, как смогла, но добилась лишь того, что рот наполнился грязной грубой шерстью, а по его мускулам зубы скользнули, не найдя ни единой слабины, чтобы ухватиться. Пленница попыталась завопить, но крик едва расслышали даже собственные уши.

Внезапно монстр остановился.

– Я сделал эту девчонку гай'шайн, Надрик, – раздался низкий голос откуда-то со стороны.

Фэйли почувствовала раскаты хохота в груди великана еще до того, как услышала их. Она не переставала лягаться, извиваться и пытаться закричать; однако похититель, кажется, даже не замечал ее усилий.

– Теперь она принадлежит Севанне, Безродный, – сказал великан (Надрик?) презрительным тоном. – Севанна берет себе, что она хочет, а я беру то, что я хочу. Это наш новый путь.

– Севанна действительно взяла ее, – спокойно отвечал второй, – но я не давал ее Севанне. Я никогда не предлагал Севанне обменяться. Простился ли ты со своей честью, как Севанна простилась со своей?

Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь приглушенными звуками, которые издавала Фэйли. Она продолжала вырываться, просто не могла перестать, но это походило скорее на барахтанье младенца, запутавшегося в пеленках.

– Она не настолько красива, чтобы драться из-за нее, – произнес наконец Надрик. В его голосе не слышалось испуга или даже просто озабоченности.

Его руки разомкнулись, и зубы Фэйли, лязгнув, отпустили его куртку, она даже испугалась, все ли они целы. Но в этот момент земля ударила ее по спине, выбив из легких весь воздух, а из головы – способность соображать. К тому времени когда она смогла набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы слегка приподняться, великан уже был в дальнем конце проулка, почти выйдя на улицу. Это был именно проулок, узкая полоска грязи между двумя каменными строениями. Никто не смог бы увидеть его здесь, что бы тот ни делал. Вздрагивая – Фэйли не дрожала, а лишь вздрагивала! – и отплевываясь от немытой шерсти и пота Надрика, она яростно воззрилась ему вслед. Окажись сейчас нож, который она припрятала, у нее под рукой, она бы ударила его ножом. Недостаточно красива, чтобы из-за нее драться, вот как? Какая-то ее часть разума понимала, насколько это нелепо, но Фэйли хваталась за все, что могло подогреть ее гнев, просто чтобы почувствовать его жар. Чтобы перестать вздрагивать. Она била и била бы его ножом, пока у нее не отнялась бы рука.

Поднявшись на подкашивающихся ногах, Фэйли провела языком по зубам. Они были целы, ни один не сломан и не выбит. Ее лицо было исцарапано грубой шерстью куртки Надрика, а губы разбиты, но в целом она не пострадала. Фейли напоминала себе об этом снова и снова. Она не пострадала и могла уйти из этого проулка. Она была свободна – по крайней мере, настолько свободна, насколько может быть свободен человек, носящий белое одеяние гай'-шайн. Если существует немало таких людей, как Надрик, против которых ее одеяние больше не служило защитой, это значило, что среди Шайдо больше нет порядка. Если так, то лагерь мог оказаться для нее более опасным местом, но зато беспорядок мог предоставить ей шанс убежать. Вот такой расклад. Она узнала кое-что, что должно помочь ей. Только бы перестать вздрагивать.

Наконец Фэйли неохотно взглянула на своего спасителя. Она узнала его голос. Он стоял, спокойно рассматривая ее и не делая никаких попыток утешить. Девушка подумала, что, должно быть, закричала бы, если бы он попытался прикоснуться к ней. Еще одна нелепость, ведь он же спас ее, и тем не менее. Ролан был всего на ладонь ниже Надрика и почти так же широк в плечах, и ей захотелось ударить ножом и его. Он был не Шайдо, а одним из Безродных, Мера'дин – людей, покинувших свой клан, не пожелавших следовать за Рандом ал'-Тором, – и он действительно был тем человеком, который «сделал ее гай'шайн». Правда, он не дал Фэйли замерзнуть до смерти в ту ночь, когда ее захватили в плен, накрыв собственной курткой, однако этого не понадобилось бы, если бы Ролан сразу после того, как взял девушку в плен, не сорвал с нее всю одежду до последнего клочка. Когда человека делали гай'шайн, его всегда первым делом раздевали, но куртка еще не повод прощать ему что бы то ни было.