Рыцарь надежды - Кристина Додд

— Поэтому-то он на мне и женился, — поспешила добавить Эдлин. — У меня есть опыт такой жизни, и я могу оказаться ему полезной.

— Да, это одна из причин, по которой он желал брака с вами, но, простите мне мою смелость, далеко не главная. — Сэр Филипп усмехнулся в первый раз с тех пор, как просмоленная стрела пронзила ему ногу. — Как бы то ни было, при всем моем к вам уважении вынужден заметить, что в ратном деле вы опыта не имеете, а я имею. Меня беспокоит этот Пембридж с его недостойными уловками и слишком хорошим знанием замка. Меня беспокоят его уверенность и требования сдаться, и я опасаюсь (еще раз прошу извинить меня, Бердетт), что у него все же есть тайные сообщники в замке. Поэтому я прошу разрешить мне послать гонца к лорду Хью.

— Вряд ли враги способны нанести нам больше вреда, чем уже нанесли, — упрямо ответила Эдлин. — Не думаю, что нам угрожает непосредственная опасность. Мы можем ждать. Нет, сэр Филипп, не надо слать гонца. Уверяю вас, все будет хорошо.

Собрав готовые клубки шерсти и веретена, женщины удалились.

Провожая их взглядом, мужчины не проронили ни слова. Но едва звук шагов стих, Бердетт повернулся к сэру Филиппу.

— Все-таки надо послать за лордом Хью, что бы ни говорила миледи.

Прежде чем ответить, раненый рыцарь пристально посмотрел ему в глаза.

— Я уже послал, — наконец произнес он. — Одного гонца в день штурма, другого — вчера. Молю Бога, чтобы хоть один из их добрался.

От изумления и радости Бердетт потерял дар речи.

— Помоги им Господь! — воскликнул он, опомнившись. — Пусть мчатся к лорду Хью во весь дух!

Стараясь не шуметь, Хью спустился с холма, пересек луг и прокрался во вражеский лагерь.

Он, конечно, понимал, что делает глупость, но иначе не мог. Он должен увидеть Максвеллов до того, как сойдется с ними лицом к лицу на поле боя.

Идя к шатру с штандартом клана Максвеллов, Хью повторял про себя эту фразу как заклинание. Внезапно его схватили чьи-то грубые руки.

— Эй, парень, говори, зачем пришел, иначе не поздоровится!

Хью усмехнулся и расслабился: он узнал этот голос. Осторожно, чтобы не спровоцировать противника на более решительные действия, он опустил бочонок с элем на землю и, схватив нападавшего за пальцы, вывернул их.

— Скажу, когда ты честно выиграешь у меня в состязании по метанию камней!

Придя в себя от изумления, Малькольм Максвелл разразился хохотом.

— Хью, дружище, как поживаешь?

Хью крепко обнял старого знакомца.

— Рад тебя видеть, Малькольм! Хотя в потемках тебя трудно разглядеть…

— Тогда давай заходи! — Малькольм дружески пихнул Хью в грудь, так что тот еле устоял на ногах. — Но погоди-ка… Мы слышали, ты вроде командуешь войсками у английского принца. Это правда?

— Правда, — ответил Хью, восстановив равновесие. — Но неужели ты думаешь, что это помешает мне воспользоваться самым радушным приемом в Южной Англии?

Подозрительный Малькольм ничего не ответил.

Хью ударил ногой по бочонку, показывая, что он полон. Глухой всплеск был красноречивее любых слов.

— Я не забыл ваших уроков и в доказательство стянул бочонок английского эля.

Малькольм опять не удержался от хохота.

— Ты оказался хорошим учеником — для англичанина. И правда, я бы с удовольствием выпил перед битвой, в которой собираюсь отрубить тебе голову.

— А я — научить Тебя уважать английских лордов. — Хью горделиво подбоченился, засунув большие пальцы рук за пояс. — Я ведь теперь стал лордом.

Малькольм откинул кусок ткани, закрывавший вход в шатер, и согнулся в преувеличенно низком поклоне.

— Если не побрезгуете нашим скромным жилищем, господин английский лорд, то увидите, с каким благоговением мы, шотландцы, относимся ко всему английскому.

Он, конечно, не смущаясь, лгал. Иначе зачем бы Максвеллам быть сейчас здесь?

Хью зажмурился от яркого света. Когда он открыл глаза, ему показалось, что набившиеся в шатер здоровяки настроены отнюдь не дружелюбно. Вдруг резкий голос громко произнес по-шотландски:

— Битва еще не началась, а ты уже взял в плен королевского рыцаря, Малькольм?

— На самом деле все еще лучше, Хэмиш. — Малькольм вытолкнул Хью на середину. — Он сам пришел сдаваться, прослышав о нашем прибытии.

Ответом было удивленное молчание. Потом сам лэрд [5] Хэмиш Максвелл вскочил на ноги и ринулся им навстречу.

— Хью, дружище, как я рад тебя видеть!

За ним поспешили и другие члены клана, с которыми Хью сдружился в Шотландии, — Энгус, Армстронг, Чарльз, Синклер и прочие, чьи имена он запамятовал. Они окружили его и принялись похлопывать по спине. Остальные смотрели на эту сцену с плохо скрываемым изумлением. Они не знали Хью — когда он жил в Шотландии, они были или слишком юны, чтобы его запомнить, или находились в отъезде.

После рукопожатий старые знакомцы осыпали его крепкими дружескими тычками, здоровенными ударами по плечу и по спине, на которые Хью отвечал полной мерой. Он снова вспомнил, как прекрасно проводил время в компании этих людей, хотя они и были по натуре настоящими варварами. Тем не менее они никогда не притворялись друзьями и никогда не нарушали даже давних клятв. Поэтому он мог чувствовать себя в их обществе совершенно спокойно — до того момента, пока они не сойдутся в битве и не попытаются, как заявил Малькольм, срубить друг другу головы.

Ему показалось, что голос Эдлин снова шепнул ему на ухо: насилие — не лучший выход…

— Я принес вам эля, — объявил Хью, высоко поднимая над головой бочонок. — Интересно, можете ли вы кое-что предложить мне взамен?

Все смолкли.

— Ну и наглец! Другие гости и не заикаются об ответных подношениях! — проворчал Хэмиш, не сводя жадных глаз с бочонка.

— Но им, в отличие от меня, не пришлось на двенадцать лет позабыть чудесный вкус хаггиса!

Шатер содрогнулся от громового хохота, и через мгновение освобожденный от своей ноши Хью уже сидел на табурете с овсяной лепешкой в руке, а перед ним на деревянном блюде аппетитно дымился хаггис. Как заверил шотландцев Хью, один вид хаггиса способен вышибить слезу у каждого, кто считает себя их названым братом.

У них нашелся даже кран, чтобы вставить в бочонок: «Захватили с собой на всякий случай, дружище». Но перед тем как выпить хоть каплю, хозяева провозгласили много здравиц в честь своего ночного гостя. Поев, он произнес ответную за здоровье хозяев и выпил, после чего все пошло по новому кругу. Наконец Хью отер губы и сказал:

— Споем-ка песню, по которой я давно стосковался.

И своим звучным рокочущим голосом затянул песню, которую часто певал в гостях у Максвеллов. Она славила смелость, силу и острые длинные мечи их клана.