Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон

1 декабря 1868 г. Опять приходили люди от Муабо. Он был бы рад помочь помириться с Чапи!

2 декабря. Задержка меня очень беспокоит. Муабо прислал в знак предложения мира трех рабов – штраф, наложенный на себя добровольно; но Муабо находится к югу от нас, а мы хотим идти на север.

3 декабря. Сегодня отправился отряд очистить путь на север, однако бабемба горячо встретили его… стрелами. Отряд вернулся с одной захваченной женщиной; люди говорят, что убили одного мужчину. Один из них ранен, многие были в опасном положении. Другой отряд ходил на восток, в них тоже стреляли, есть раненые.

4 декабря. На восток отправился отряд и рад был спастись от бабемба бегством. То же произошло и на западе, а сегодня (5-го) созвали всех людей усиливать укрепления из опасения, что враг неожиданно может войти в деревню.

Рабы, несомненно, разбежались бы, и винить их за это нелепо. Мпамари предложил выступить на север ночью, но его люди возражали, так как даже детский плач мог бы разбудить бабемба и они обнаружили бы пытающихся от них удрать. Поэтому в конце концов Мпамари послал к Сеиду спросить его, что делать – отступать днем или ночью. Вероятно, он также упрашивал Сеида прийти и защитить его.

В этих местах в каждой деревне можно найти деревянного идола; черты лица, татуировка и прическа воспроизводят внешность жителей; для некоторых идолов строят маленькие хижины, другие стоят в обычных жилищах. Бабемба называют их нкиси (арабы произносят это санкан); народ Руа одного идола называет калуби, во множественном числе – талуби. Идолам подносят помбе, муку, бханг (индийскую коноплю), табак и разводят для них костер, чтобы они могли курить у огня. Идолы эти изображают умерших отца или мать, и предполагается, что родители довольны подношениями этим изображениям, но все жители отрицают, что молятся идолам. У Касембе много этих нкиси.

Когда Касембе выступает в поход, одного из них, длинноволосого, по имени Мотамбо, несут впереди. Иногда идолы носят имена умерших вождей. Я не встретил никого, кто смог бы мне объяснить, молятся ли когда-нибудь этим идолам. Арабы, знающие языки африканцев, говорят, что у них нет молитв и они думают, что со смертью наступает полный конец человека; впрочем, некоторые факты заставляют меня думать, что мнение арабов ошибочно. Рабы, подражая своим господам, насмехаются над соотечественниками и не высказывают настоящих мыслей. Один раб сказал мне, что они веруют в два верховных существа – Реза вверху, убивающего людей, и Реза внизу, уносящего их после смерти.

6 декабря. От Сеида бин Хабиба пришли десять человек и принесли письмо, содержание которого ни Мпамари, ни Мохамад не хотят сообщать. Некоторые думают (и это весьма вероятно), что он спрашивает: «Зачем вы начали войну, если собирались так скоро уходить? Разве вы не знали, что население страны воспользуется тем, что вы в походе будете обременены женщинами и рабами?»

Мохамад Богариб пригласил меня, чтобы спросить, какой совет я могу ему подать, так как его собственные соображения и уловки оказались бесполезными, и он теперь не знает, что делать. Ваньямвези угрожают уйти ночью, покинув его, так как они в ярости против бабемба и обижены тем, что арабы не помогают отомстить им.

Я избегал давать какие-либо советы, но все же сказал, что, будь я на его месте, я бы уже давно отослал пленниц Бин Джумы, чтобы показать, что не одобряю его поступка, с которого началась война, и готов помириться с Чапи. Он ответил, что не знал о намерении Бин Джумы захватить этих людей. Бин Джума будто бы встретил африканцев с рыбой и отобрал силой десять рыб. Африканцы в отместку захватили трех рабов ваньямвези, и Бин Джума уплатил за рыб штраф, дав одного раба. Но Мохамад будто бы и об этом деле ничего не знал. Я, однако, держусь того мнения, что Мохамад отлично знал об обоих делах, и гарцевание Мпамари перед строем показывает, что он тоже все знал, хотя теперь и отрицает это.

Бин Джума – длинный, худой, нескладный суахили ростом в шесть футов два дюйма, толстогубый, нос крючком. Я сказал Мохамаду, что если Бин Джума пойдет с нами в страну маньюэма, то всему нашему отряду отрежут отступление. Этот Бин Джума явился сюда, купил себе в слуги раба, и тот убежал. Тогда Бин Джума стал угрожать жителю деревни Чапи из-за беглеца (сам он говорит, что угрожал троим), а затем захватил десять человек взамен этого беглого; Мохамад вернул из них шестерых. Вот что послужило началом войны.

Теперь, когда война разгорелась, я вынужден поступать так, как Мохамад, и отступать вместе с ним днем или ночью. Нет смысла сейчас спрашивать у меня совета, но ясно, что они своим поведением, не имеющим никакого оправдания, поставили меня в ложное положение. Они теперь боятся, что султан Сеид Маджид будет винить их в этом; пока что Сеид бин Хабиб прислал мне личное сообщение, приглашая прийти с его посланными к нему и оставить эту партию.

Я вижу, что теперь план заключается в попытке очистить дорогу от Чапи, а затем идти дальше, но мне так отвратительна эта война из-за рабов, что я собираюсь пойти на риск нападения со стороны населения страны и отправиться завтра без Мохамада Богариба, хотя он мне нравится гораздо больше, чем Мпамари или Сеид бин Хабиб. Какое вопиющее лицемерие обращаться к Корану за наставлением, в то время как похищенные женщины, девушки и рыба находятся в руках Бин Джумы.

8 и 9 декабря. Мне пришлось ждать, пока ваньямвези приготовят пищу. Мохамад не распоряжается ими, да и никем вообще. Пришли двое бабемба и сказали, что они отказываются от борьбы, но просят вернуть им жен, захваченных людьми Сеида, когда они шли сюда. Эту разумную просьбу сначала отклонили, но благоразумие победило, и арабы согласились сделать хоть что-нибудь, чтобы смягчить гнев врага; отослали шесть пленных, в том числе двух женщин, за которых просили бабемба.

11 декабря. Шли шесть часов, африканцы нас не трогали. Построили ограду, наутро перешли через реку Локинда и ее приток Мукоси. Здешнее население подвластно Чисаби, который не присоединился к другим вождям бабемба. Идем между двумя грядами поросших лесом гор, составляющих продолжение тех, что тянутся по обеим сторонам озера Мверу.

12 декабря. Надоевшая история с бегством рабов повторилась вчера, когда скрылись два раба Мпамари, несмотря на то что у них на шее ярмо и оба они у него с юных лет. Из недавно приобретенных рабынь Мохамада Богариба не осталось ни одной, имеющей привлекательную внешность; все хорошенькие рабыни ловко добиваются благосклонности, просят снять с них ярмо, а затем сбегают. После четырехчасового перехода пришли в деревню Чисаби и в лагерь Сеида бин Хабиба; лил непрерывный дождь, который испортил торжественную встречу Сеида с его родственником Мпамари. Однако женщины стойко провели встречу, хотя и промокли насквозь, – они танцевали и пели приветствия с усердием, достойным лучшего применения, как выражаются репортеры.