Эскортница - Ольга Вечная

два упыря, да так, что проституция стала спасением — навеки со мной. И то, что с ними делают в камере, ни хера тут не спасает.

Это сложные эмоции. Настолько сложные, что вряд ли их можно переварить в принципе когда-нибудь.

Мои страхи заключены не в мыльные, блть, пузыри. В свинцовые. Они, сука, не лопаются. Но зато теперь я знаю, что живу не зря. Ни один человек, который помогает другим, не живет зря. Если вам хуево так, что пздц, — попробуйте.

Собственнические порывы в отношении Алины находятся на совсем другом уровне, прежде мне неизвестном. Из них вытекает неадекватная, неконтролируемая ревность, которую чревато подстрекать. Мы с Алиной больше этим не занимаемся. Наш секс — это тайна. Он слишком совершенен, чтобы кого-то в него пускать.

— Эй, Миш, — говорю я. — На два слова.

— В другой раз, мы спешим.

— Сейчас. Ты ведь, сука, знал, что так будет, когда провоцировал.

Глава 65

Алина

Мы с Артёмом летим домой, он молча следит за дорогой. Одной рукой держит руль, второй — поглаживает мое колено. Это уже прелюдия. Я украдкой поглядываю, любуясь.

Он напряжен, даже зол все еще. В такие моменты не лезу, просто нахожусь рядом. Жду, пока остынет, прокрутит в голове события, упорядочит их, примет решение и составит план дальнейших действий. Нужно быть очень глупой, чтобы мешать ему в этом, а я больше не глупая.

Слегка нервничаю из-за того, что произошло на празднике. На репутации пятно, как и на душе, некоторые темы всегда будут болезненными. Да, мои демоны со мной, но я научусь никому их не показывать.

Артём слегка поворачивает голову. Подмигивает, и я широко улыбаюсь. Он отошел.

— Как думаешь, мы сможем когда-нибудь жить без стрессов? — бросает вопрос. — Никуда не ввязываться.

Пожимаю плечами.

— Нам всегда дофига надо. Но в отпуск поехать я тебя уговорю.

— Уговоришь, — соглашается он. Слегка прищуривается. — Хочу тебя.

Наверное, у меня всегда будет перехватывать от него дыхание. Всегда — так же стоять волоски дыбом, как при первой встрече, когда Артём окинул взглядом и обалдел. Оба обалдели — такая вот роковая встреча. Его рука ползет выше, я откидываюсь на сиденье и расслабляюсь, чуть раздвинув ноги.

За свои двадцать лет я допустила много ошибок, о которых жалеть буду до гроба. Но я даю себе шанс начать всё сначала. Стать лучше и мудрее. Я верю, что буду счастлива.

— Я тебя люблю, — шепчу.

— А я только тебя, — парирует Артём.

Всегда говорит эти слова в ответ на признание. Вроде бы отшучиваясь, но при этом указывая на мою исключительность.

Машина несется вперед, время тянется удручающе медленно. Скорее остаться наедине. Скорее бы...

Мы обнимаемся в лифте. Я первой подхожу, глажу по руке. Приподнимаюсь на цыпочки и целую в шею. Руки Артёма сжимают мою талию. Он совсем близко, наклоняется. Поцелуй выходит щемяще-нежным и медленным. Артём касается губ легко, пробует. Улыбаюсь от такой романтики. Он умеет играть роль джентльмена, мы делали так при его маме на Кипре.

За закрытой дверью все будет иначе. Предвкушаю эту дикость. Артём хочет. Хочет давно и сильно. Мы не занимались сексом почти два дня: работа, учеба вносит коррективы. Для него это много. Я специально дразню, распаляя.

Не представляю, как он жил без меня. Как справлялся один. Он так добреет и расслабляется после близости, что внутри трепет. Мы очень нужны друг другу и морально, и физически. Греемся. Все время друг об дружку греемся.

Едва заходим в квартиру, начинаем раздеваться. Торопливо, синхронно. Верхняя одежда. Обувь. Мы ничего не кидаем как попало, словно неряхи, у нас каждая вещь на своем месте и идеально чистые вилки. Говорят, люди, которые считают себя замаранными, много внимания уделяют окружающей чистоте. Неправда, мы просто любим порядок.

Артём стремительно идет в ванную и моет руки, я же снимаю пиджак, топ.

Он возвращается и замирает в дверном проеме. Расстегивает пуговицы на рубашке, наблюдая за тем, как я снимаю брюки. Аккуратно складываю. Поднимаю глаза.

Не танцую. Я никогда больше ни для кого не танцую. Просто стою.

На мне лиф, стринги и тонкие колготки. Артём снимает рубашку, бросает на диван и подходит сам.

Его руки горячие, а прикосновения одновременно уверенные и чувственные. Наши губы встречаются, градус страсти растет.

Мы целуемся, целуемся, целуемся. Ласкаем, трогаем. Мы обожаем друг друга. Обожаем до какого-то дикого безумия. Артём подхватывает меня под бедра и плюхает на стол. Вжимает в себя. Торопливо гладит ноги. Цепляется пряжкой за колготки и безжалостно рвет их.

— Ай! — шепчу. — Жалко же.

Он смеется. Шутит низко:

— Щас взорвусь, меня тебе не жалко?

Разрывает капрон дальше. Стринги в сторону, штаны вниз. Артём выдавливает смазку из тюбика, касается пальцами промежности. Я дрожу от нежности и холодка. Следом сразу проникновение. И становится жарко.

Вдохи, стоны. Движения. Потрясающее удовольствие. Артём трахает меня торопливо и неистово, я плечи его сжимаю и слегка царапаю. Мой. Он мой. Наслаждение волнами. Я слишком долго ждала этого, слишком хотела, чтобы тянуть. Ведь еще в машине была прелюдия.

Первый оргазм накрывает почти сразу же. Артём трахает, пока я кончаю, потом подхватывает на руки и несет на диван. Падает сверху.

Целуемся.

— Тёма, — выдыхаю в губы, когда он снова входит. Зажмуриваюсь.

— Хорошо, малыш?

Киваю.

— Да-да. Очень. Еще!

— Конечно.

Мы оба двигаемся, доводя друг друга до экстаза. Страсть выплескивается за края, мы жадно пьем ее, как жизненно необходимый элексир. Артём приподнимается, немного меняет позицию и снова толкается в меня. Совсем в другом темпе: резко, грубо. Знаю, что сейчас будет. Что он хочет.

— Боже, нет, — шепчу. — Потише, тише...

— Красивая, — отвечает низко. — Давай же. Хочу.

Я откидываюсь на подушки и отдаюсь. Позволяю довести себя до сквирта. Ощущения нестерпимые, я не сдерживаю стоны. Никогда с Артёмом не сдерживаю. Обрызгиваю его, боже. Кричу жалобно — так это грязно и приятно.

Истомин будто с ума сходит — всегда остро реагирует. Кидается на меня и двигается. Двигается так, что ощущаю себя безвольной тряпочкой. Он выпускает демонов и ебет на полную. Он такой во всем: ведет в танцах, в сексе, в жизни. Он мой.

Мы бешено любим друг друга, пока не кончаем одновременно, обнимаясь до хруста моих косточек.

Артём стонет и задыхается. Дышит в мои губы.

—