Танцующая с Ауте - Анастасия Парфенова

Ах, но это не восполняет начисто отсутствующих… хм, «начальных стадий». Так что можно не волноваться: воина из меня все равно не получится.

– Уверена?

– Ауте, неужели я так прозрачна?

– Ты переняла человеческую манеру мыслить словами, малыш. Да, это прозрачно.

Подобное заявление меня пугает.

– Я… я действую как человек? Предсказуемо?

– Как человек? Не смеши. Вряд ли на всем Эль-онн есть существо, более далекое от людей. Ты думаешь, как смертные, ты чувствуешь, как они… но результат… результат получается каким угодно, но не предсказуемым.

В музыкальных фразах, которые всегда сопровождают его речь, вновь проскальзывают нотки смеха.

– А Аррек? Что ты о нем думаешь?

– Дарай-князь? Не знаю. Он слишком похож на Древнего. – Древним папа всегда называет Раниэля-Атеро, категорически отказываясь произносить его имя. Вот уже триста лет, как они одна семья, за это время успели стать близкими друзьями, однако эхо яростной схватки, с которой началось знакомство, еще дает себя знать. – Но этот человек пойдет ради тебя на все. В буквальном смысле слова. Так что я готов смириться с его существованием.

«На все»? Это наш господин холодный-скользкий-мерзкий-расчетливый манипулятор? Ну и ну, похоже, первый раз в жизни папа сделал ошибку в оценке другого живого существа.

Интересно, как «на все» сочетается с маленькими развлечениями дарай-княгини Лаары?

Ладно, проехали.

– Что с мамой?

На этот раз он молчит несколько дольше.

– Она… она не очень хорошо приняла последние события, Анитти. Эпидемия ударила по Изменяющимся сильнее, чем по любому другому клану, мы потеряли старшего сына, почти потеряли тебя… – Неуверенно шевелюсь, и он спешит продолжить, послушно не заостряя внимание на болезненной теме. – А последние события, истощение Эвруору… Знаешь, они очень близкие подруги, вместе были вене, вместе взрослели, вместе справлялись с обрушившейся на них слишком рано непомерной властью. Эва, Ви и Дар. А теперь мы не можем даже быть рядом с ней во время ее ухода…

Печаль его песни заставляет небеса потемнеть, набухнуть тучами, которые обещают тяжелые, затяжные дожди. Эвруору-тор была не только маминым другом.

Сворачиваюсь комочком, позволяя его теплу вобрать в себя мои заботы и печали.

– Но с мамой все будет в порядке?

– Она очень сильная, Антея, сильнее, чем все, что мы можем себе представить. Она справится со всем, что пошлет ей Ауте.

Теперь в мелодии слышится такая безоговорочная, всепоглощающая любовь, что окружающий мир пробирает дрожь. Вот-вот пойдет дождь.

Ашен Дернул – какое пустое сочетание звуков, не передающее совсем внутреннего содержания этого существа. Разумеется, у него есть и другое имя – музыкальная фраза, полная магии и света, слишком сложная, чтобы быть полностью услышанной ограниченным существом, вроде меня. Есть у него и имя души – сен-образ, передающий всю сложность и противоречивость свободного Крылатого, добровольно променявшего Небеса на объятия черноволосой женщины. Об этом на Эль-онн ходят легенды. О том, как однажды юная вене вернулась из рейда в Ауте, таща за собой раненого Дракона Судьбы. Как долго и мучительно выхаживала его, как сцепилась со своими старшими, не позволяя им убить опасное создание. О том, как позже он несколько раз встречался ей во время последней Вспышки Ауте, спасая из практически безвыходных ситуаций. О том, как однажды она нашла его в своей постели в человеческом виде и уже никогда не смогла расстаться с ним.

Забавно, но для дракона папа бессовестно молод. Пятьсот, максимум семьсот лет – ну разве это возраст? Вот после таких мыслей вспомнишь, сколько тебе самой осталось и как-то сразу грустнеешь.

Неужели мама права? По поводу недопустимости Венчания Душами? Вот посмотреть на нее саму и ее мужчин: они ведь отнюдь не в рабстве друг у друга. У мамы есть клан, семья, есть ее воинское искусство, научные исследования, проекты, разработки… политика и интриги, в конце концов. Папа тоже занят двадцать четыре часа в сутки, и, в крайнем случае, он всегда может спуститься обратно в Ауте, к своему народу. Ну а что касается Раниэля-Атеро, так тот вообще вряд ли бровью поведет, если весь окружающий мир бесследно исчезнет. Что ему, в первый раз, что ли? Абсолютно самодостаточная личность…

Когда я была с Иннеллином… Мир для меня ничего не значил. Мир заключался в спутнике моей души. Даже танцы, даже эта страсть, эта неотъемлемая часть моей натуры, стали казаться всего лишь прекрасным приложением к его музыке. И в устремленных на меня глазах я видела отражение той же страсти, того же отречения от себя в пользу другого. Это плохо? Это страшно? Жизнь показала, что да. Но будь у меня возможность, изменила бы я что-нибудь в своем прошлом? Отказалась бы хоть от одного мгновения?

Ни за что.

Какой еще ответ нужен?

Отец слегка шевелится, и я всем телом ощущаю перекаты могучих мускулов под золотистым покровом чешуи.

– Антея, я хочу, чтобы ты запомнила: что бы ни случилось, семья всегда тебя поддержит. Во всем.

Сначала хочу по привычке возразить, что ничья поддержка мне не нужна, потом наконец замечаю, что фраза построена в будущем времени.

– Папа, что происходит? Что вы планируете?

Он поднимается – огромная гора золотистого великолепия, когти аккуратно сжимаются, ставя меня на ноги.

– Я хочу вновь лететь с тобой, дочь.

Открываю рот, чтобы протестовать, но он уже напрягся, сжался яростной пружиной, глаза вдруг засверкали интенсивной зеленью. Толчок, взметенный могучими крыльями воздух сбивает меня с ног, а пламенеющий силуэт исчезает вдали. Бормочу себе под нос человеческое ругательство, резко бью крыльями, и знакомые очертания Дериул-онн вдруг оказываются далеко внизу. Разворот на кончике крыла, изменить направление, поймать воздушный поток. Вперед!

Меньше чем за минуту нагоняю сияющего золотом ящера, описываю вокруг него провокационную петлю. Состязаться в скорости? С кем, со мной?

От его смеха Небеса взрываются разрядами молний, облака вдруг приобретают золотой оттенок, наполняются внутренним светом. Летим вместе, быстрые, свободные, плетем сложный рисунок вращений и спиралей, петель и падений. Воздух сладок, воздух прозрачен, воздух наполнен запахами, которые нельзя встретить в человеческих мирах. Я воспринимаю ветер, потоки и течения как нечто материальное, осязаемое, нечто гораздо более плотное, но в то же время проницаемое, нежели поверхность любой планеты. Небеса Эль-онн – особенные. Они не имеют аналога в Ойкумене, они вообще, по физическим законам, не могут существовать. Это просто облако газов и болтающихся в нем различных объектов, неизвестно как оказавшееся посредине непостижимого Ничто, называемого нами Ауте. Здесь можно увидеть десяток солнц одновременно или же десяток лун, а можно столетиями не знать света. Здесь звезды имеют привычку подлетать и садиться на ладонь маленькими светлячками, здесь гравитация имеет примерно то же постоянство, что погода в других мирах, здесь соседствуют такие формы жизни и нежизни, что понятие разума теряет всякий смысл.