Ганнибал - Лансель Серж

Раз уж мы вспомнили Шатобриана, отметим, что именно автору «Маршрута» выпало на долю стать свидетелем резкого поворота в трактовке образа Ганнибала, произошедшего в европейском сознании на рубеже XVIII и XIX веков. Уже Монтескье в своих «Размышлениях о причинах величия и падения римлян», опубликованных в 1734 году, сопоставляя Рим и Карфаген, обнаружил некоторое сходство последнего с современной ему Англией — создательницей Британской империи. В «Опыте о революциях» (1791) Шатобриан развил это сравнение, проведя параллель между герцогом Мальборо и Ганнибалом. Эта точка зрения устояла даже на фоне революционных потрясений, обрушившихся на Францию, однако дни ее были сочтены. Кардинальный пересмотр роли и значения Ганнибала пришелся на наполеоновскую эпоху. Трудно сказать, служил ли образ великого пунийца вдохновляющим примером для Бонапарта, но эта идея нашла отражение в официальной портретистике того времени, в частности, в творчестве самого выдающегося из художников — Давида. Мы имеем в виду принадлежащий его кисти конный портрет Бонапарта, озаглавленный «Наполеон при переходе через Сен Бернар», написанный в 1801 году. Для верности в левом углу композиции живописец под именем Бонапарта начертал имя Ганнибала (и Каролинга). Еще более поразительной выглядит суждение «папы» неоклассицизма Винченцо Монти, в своем «Прометее» (1797) назвавшего Наполеона «вторым Ганнибалом и освободителем Италии». После этого уже не приходится удивляться, читая проникнутые восторженным энтузиазмом и искренней теплотой страницы, принадлежащие перу самого Бонапарта и написанные французским императором в изгнании, которое окончательно уравняло его судьбу с судьбой древнего карфагенянина: «Это был самый отважный человек и, возможно, самый непредсказуемый; человек изумительной дерзновенности и уверенности в себе; человек с поистине неохватным кругозором. В 26 лет он умел постичь вещи, другим казавшиеся непостижимыми; умел добиться того, что другим представлялось неосуществимым. Покинув родину, он ринулся в края, населенные чужими, враждебными народами, поставив перед собой цель покорить их всех; пересек Пиренеи и Альпы, считавшиеся непреодолимой преградой, и, потеряв половину армии, вышел в Италию, где его ждали только новые битвы; захватив в конце концов эту страну, он на протяжении 16 лет удерживал ее в своей власти, не раз подвергая смертельной опасности столь сильного врага, как Рим, и не выпустил своей добычи до тех самых пор, пока его противники не усвоили им же преподанных уроков и не перенесли место схватки на его родную землю» («Memorial de Sainte-Helene», Paris, Gallimard, Bibl. De la Pleiade, t. II, chap. XI, p. 338). В этих строках нашло выражение не только стремление пленника Хадсона Лоу подчеркнуть свое внутреннее родство с давно умершим невольным гостем царя Прусия, но и его явное желание отдать великому предшественнику долг сыновней почтительности.

Лишь со второй половины XIX века Ганнибалом всерьез заинтересовались историки, эмоциям предпочитающие строгий научный подход. Значит ли это, что с тех самых пор образ древнего воина перестал будоражить воображение современников? Мальпарт в своих «Проклятых тосканцах» («Ces sacres Toscans», 1957, pp. 117–122) рассказывает, что на заре XX века, когда он ребенком жил в Тоскане, в театре городка Прато шла на местном диалекте комедия, в которой одним из отрицательных персонажей выступал Ганнибал. Что ж, примем к сведению. Другой пример: в 30-е годы во Франции, когда с легкой руки Луи Рено и Андре Ситроена народ побогаче получил возможность обзаводиться все более усовершенствованными марками автомобилей, сплавляя за полцены устаревшие модели, попадавшие в руки донельзя довольных представителей среднего класса, известную популярность получила песенка, в которой был и такой куплет:

У папаши ГаннибалаВсякого старья немало.За триста монет —Любой кабриолет!

Сделаться банальной рифмой в немудреном стишке — неужели это и есть весь итог жизни героя?

Если б это было на самом деле так, ни этой книги, ни множества других читатель никогда бы не увидел. Взрыв интереса к древней истории, переживаемый современным нам обществом, для памяти Ганнибала играет исключительно благотворную роль, поскольку позволяет определить две-три черты его личности, свойственные только ему одному и выделяющие его среди прочих исторических лиц. Как война Карфагена против Рима стала первой в истории мировой войной, так и сам карфагенский полководец стал первой фигурой всемирного масштаба. Международное значение деятельности Ганнибала не сводимо к географической широте его предприятия, в последние годы жизни захватившего в свою орбиту и Восток. Он не оставил ни «наследства», ни «наследников», но это не мешает нам утверждать, что исторически Ганнибал — фигура даже более значительная, чем Александр Македонский, поскольку именно ему удалось первому вырваться за рамки одного государства, одной национальной культуры. Больше, чем военные успехи, больше, чем стратегический гений полководца, вызывавший такое восхищение среди поколений и поколений потомков, нас поражает небывалая многогранность его личности, в которой нашли отражение едва ли не все особенности цивилизации античного Средиземноморья. Парадокс, но самый знаменитый сын Карфагена практически и не жил в Карфагене. Если не считать раннего детства, то приходится признать, что Ганнибал провел на родине всего несколько лет, из которых с полной уверенностью мы можем назвать лишь один год — тот самый, в течение которого он возглавлял карфагенское правительство в качестве суффета. В то же время он прекрасно знал нравы и обычаи иберов, близко общался с кельтами, наконец, испытал на себе сильнейшее влияние кампанского и самнитского жизненного уклада, равно как и культуры греческих городов Южной Италии и эллинистического Востока. Но весь богатейший опыт международного общения ни в малейшей степени не притупил в его душе чувства принадлежности к родной культуре, верности исконной религии и преданности интересам своей пунийской родины. Римской империи пришлось ждать еще много лет, прежде чем в ее истории появился Адриан, в личности которого гармонично соединились сыновняя любовь к отчизне и сознание собственной причастности к общечеловеческой цивилизации.

Основные даты жизни Ганнибала

247 год [144] — рождение Ганнибала. Гамилькар, его отец, отправляется в Сицилию, где в 244 году захватывает крепость Эрике (Эрик).

241 — первая война между Карфагеном и Римом завершается подписанием договора («мир Лутация»), Карфаген теряет Сицилию и вынужден уйти с Эолийских островов. Начинается война с наемниками, продлившаяся до 238–237 года, в результате которой Рим аннексирует Сардинию.

237 — отъезд Гамилькара в Испанию. Вместе с отцом едет и юный Ганнибал («клятва Ганнибала»). Гамилькар закладывает город Акра Левка (Аликанте?).

228 — зять Гамилькара Гасдрубал Красивый сменяет своего тестя во главе испанских владений и основывает новую столицу, по-латински именуемую Новым Карфагеном (Картахена). В 226 году он принимает римское посольство и заключает соглашение, по условиям которого карфагеняне обязуются не «пересекать с оружием в руках реку Ибер».

221 — после убийства Гасдрубала в Новом Карфагене его место главнокомандующего армией занимает Ганнибал.

219 — после восьмимесячной осады Ганнибал захватывает Сагунт. Осенью 219 года в Карфаген прибывает римское посольство с объявлением войны.

218 — весной Ганнибал покидает Новый Карфаген. В июне он переправляется через Эбро, в июле пересекает Пиренеи, в середине августа переправляется через Рону в районе севернее Авиньона. Осенью через долину Мориенны переходит через Альпы.

В ноябре впервые встречается в бою близ Тицина с П. Корнелием Сципионом.

В конце декабря выигрывает битву при Требии.

217 — январь — апрель — Ганнибал зимует в Цизальпинской Галлии. К концу весны преодолевает Апеннины. При переходе через болота Арна слепнет на один глаз.

21 июня — битва при Тразименском озере. Гибель консула Г. Фламиния Непота.

Лето — осень — Ганнибал проводит летние месяцы в Пицене и доходит до Апулии. Назначенный диктатором Кв. Фабий Максим начинает проводить в жизнь тактику затягивания войны. Ганнибал зимует в Гереонии, в краю самнитов.

В Испании Публий и Гней Сципионы укрепляют свои позиции к северу от Эбро.

216 — в марте к исполнению консульских обязанностей приступают Л. Эмилий Павел и Г. Теренций Варрон. Летом Ганнибал вступает в Апулию.

2 августа — битва при Каннах. Потери римлян составляют от 50 до 70 тысяч воинов, в числе павших — консул Эмилий Павел. Ганнибал отказывается от мысли идти на Рим и занимает Южную Италию. В Бруттии он отправляет своего брата Магона, а сам вступает в Капую, где проводит зиму 216/15 года.