Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл - Татьяна Иванова

Скарлетт немало удивилась, увидев такой незатейливый дом, ибо, по ее представлению, у богатого отца Фила Полтнера дом должен быть непременно новым, и уж, конечно, современным, включающим в себя такие новомодные компоненты в строительстве, как металл, бетон и стекло.

Когда наемная карета подкатила к воротам, гостей уже поджидал дворецкий. Он повел их в дом по серой бетонной дорожке и поднявшись по широкой каменной лестнице парадного входа, обрамленной такими же каменными перилами, они прошли в гостиную, обставленную дорогой мебелью из красного орехового дерева. Мебель была настолько роскошной и комфортной, что тут же, обратив на себя внимание Скарлетт, заставила забыть о неудачном впечатлении, которое произвел на нее внешний вид дома, и убедиться в том, что в этом доме живут, несомненно, очень богатые люди.

ГЛАВА 25

Мистера Полтнера старшего в это время дома не оказалось и их встретила его жена Мериэм Полтнер. Эта гостеприимная, живая женщина произвела на Скарлетт ошеломляющее впечатление, покорив с первых минут своим темпераментом.

Мериэм Полтнер была невысокой миниатюрной дамочкой, с маленькими ножками, обутыми в крошечные кожаные коричневые туфли, с неестественно высокими для такого размера каблуками. С холеными маленькими ручками, унизанными всевозможными золотыми кольцами и перстнями. Черты лица ее были мелкими, приятными, кожа белой, уже изрядно испещренной морщинами. Светло-русые вьющиеся волосы были слегка тронуты сединой, а темные, глубоко посаженные глаза живыми и выразительными.

На вид ей было не менее шестидесяти — шестидесяти пяти лет, но во всем ее облике чувствовался неиссякаемый запас огромной внутренней энергии, которая так и норовила вырваться наружу. Это бросалось в глаза с первых минут знакомства и выражалось в каждом ее движении. — И в том, как она встречала своих гостей, и в том, как она вела себя за обедом, и в том с каким интересом она расспрашивала их об Атланте, в которой никогда не бывала.

Ее темно-карие глаза были удивительно шустрыми, обладали невероятной способностью менять свое выражение с молниеносной быстротой, реагируя на информацию собеседников.

Она была эмоциональна и оттого ее речь неустанно перемежалась различными восклицаниями. За время обеда Скарлетт раз двацать услышала от миссис Полтнер 'Ах!', 'Ох!', 'Да что Вы!', 'Не может быть!' и тому подобное. Причем все эти реплики были произнесены с искренним, неподдельным интересом и удивлением, и ни в коей мере не были похожи на жеманное притворство барышень-южанок, которые употребляли их всякий раз в обществе, дабы проявить свою 'неземную' сущность.

После того как Мериэм Полтнер выведала все, что было известно ее гостям о своем сыне и невестке, ее внимание перекинулось на Скарлетт. Откровенному любопытству этой уникальной женщины не было предела, она, казалось, хотела знать все!

Давно ли Скарлетт замужем, сколько у нее детей, чем занимается ее муж и почему она приехала в Нью-Йорк без него. Ей непременно хотелось знать, как богата Скарлетт и какое место в своем южном обществе она занимает, есть ли у нее родственники и чем они занимаются!

Это был, по истине, самый беспардонный допрос, но Скарлетт прилежно отвечала на все вопросы этой неугомонной дамы-янки, не смотря на раздражение, возрастающее с каждой минутой, которое она старалась скрыть, выкладывая ей как правду, так и неприкрытую откровенную ложь, которая была способна обелить ее в глазах хозяйки дома.

Лучше выглядеть благополучной семейной леди в глазах этой дотошной северянки и расположить ее, тем самым, к себе, думала Скарлетт — а вдруг пригодится, чем вызывать ненужные кривотолки, уклоняясь от нежелательного разговора. Когда же Скарлетт заходила слишком далеко в процессе такого самообеления, Клаус недоуменно посматривал на нее, с застывшей в руке вилкой или рюмкой, а потом молча опускал глаза, не в состоянии скрыть своей улыбки или удивления.

Обед, которым угощала своих гостей Мериэм Полтнер, состоял из шести перемен и был великолепен!

Сначала был подан салат из свежего шпината, обжаренного с чесноком в оливковом масле, посыпанный сверху мелко нарубленным сыром вперемешку с зеленым укропом. К салату были также поданы домашние пирожки с морковью и сельдереем. После этого гостям был предложен на выбор суп из овощей на говяжьем бульоне или куриный бульон с домашней лапшей.

Четвертая перемена состояла из рубленных цыплят с брокколи под бобовым соусом. На столе также стояли три хрустальных графина, два с вином и один с коньяком, из которых двое слуг незамедлительно наполняли пустеющие хрустальные фужеры гостей.

На десерт было подано мороженое, красиво уложенное мелкими шариками и затейливыми завитками, украшенное дольками апельсинов и свежих персиков. И в завершение на столе появился ароматный дымящийся кофе с шоколадными конфетами в красивой большущей коробке.

После такого обеда Скарлетт подумала, что не так уж и скупы эти янки в своем гостеприимстве, и возможно южане напрасно наговаривали на них всякие небылицы о том, что мол, от янки никогда не дождешься такого хлебосольного приема, как от южанина.

Мистер Эндрю Полтнер приехал домой как раз в тот момент, когда гости принялись за кофе, правда Мериэм Полтнер сообщила им с самого начала, что ее супруг появится дома только к вечеру, что у него сегодня много неотложных дел, и он просил передать, что извиняется перед ними за свое отсутствие. Однако хозяин заглянул домой на часок, сказав, что сумел-таки его выкроить, чтобы поприветствовать друзей своего сына.

Ха, друзей! — возмущенно подумала Скарлетт, однако одарила мистера Полтнера прелестной улыбкой, отвечая на его приветствие.

Семидесятилетний мистер Полтнер оказался веселым старичком с совершенно седой головой и шустрой стремительной походкой, абсолютно не соответствующей его стареющей внешности.

Его худощавое лицо с открытым высоким лбом, серыми глазами и довольно крупным прямым носом производило приятное впечатление, а живая эмоциональная улыбка очень походила на улыбку Фила.

Мистер Полтнер был раскован и добродушен, он поздоровался за руку с Клаусом так, словно давно его знал и расстался с ним не далее как вчера. Во всем его облике и поведении Скарлетт угадывала делового человека, не обремененного сантиментами и не привыкшего терять время по пустякам.

Надо же, какой он шустрый! — подумала Скарлетт — и кризис, принесший ему столько неудач, казалось, совсем не отразился на его поведении.

По мнению Скарлетт, человек, перенесший такие денежные потери, как отец Фила, должен быть если уж не совсем убитым горем, то по крайней мере, подавленным и обремененным своими заботами.