СССР™ - Шамиль Идиатуллин

Но пока от геноцидных проявлений следовало удерживать ребят, в первую очередь Черехова, который натерпелся, бедолага. Ладно, хоть ничего необратимого не произошло, так что ситуация вполне сводилась к взаимным объяснениям и теплому расставанию.

С объяснениями не складывалось. Советские никак не желали понять, зачем дырявить и закидывать блоками новехонькую и почти не надеванную трассу, а невнятные объяснения по поводу обустройства административной границы между областями их не убеждали. Черехов требовал показать письменный приказ или дать телефон начальника, которого он, Черехов, сперва закошмарит дистанционно, потом настигнет, вытащит из кресла и разобьет морду, потом пробурит пол ему в кабинете и дома, потом... ну и так далее, пока воображения хватает. Но с воображением – по крайней мере, деструктивным его сегментом, – у Макса всегда было не фонтан, так, струйка из дырки на шланге.

А работяги, что характерно, вместо того чтобы качать права или, допустим, просто скандалить на начатую уже вроде тему «А ты кто такой вообще?», уперлись коллективным головным мозгом в самый непринципиальный к данному моменту вопрос: «Как вы сюда въехали, если дорогу грейдер перегородил, и почему мы вас не заметили?»

Баранов сперва удивился, потом вчитался в надписи на кабинах и вспомнил, что второй мостоотряд вроде бы последний год не вылазил с северов, где выгрызал в рамках очередной ФЦП очередную дорогу никуда. Потому и к союзным проектам ни разу не привлекался, и итоги этих проектов увидеть так и не успел.

Правильно, у знающих и рука бы не поднялась, тщеславно подумал Баранов и тут же сказал себе: «Щаз».

А Черехов сказал другим:

– Блин, ну пятый же раз объясняю – вокруг объехали. Вот следы, видите? Двое оттуда, двое оттуда.

– Ты чего нас компостируещь? – наседал хриплый мужик – бурильщик вроде. – Не пройдет тут машина. Тут даже БТР не пройдет.

Черехов надсадно сказал: «Ы-ы!» – и развел руками. Вахту принял рассудительный Визигин:

– БТР, понятно, не пройдет. Тяжелый, колеса, все такое. У нас-то «кипчаки».

– И что?.. – Хриплый, похоже, уверился в том, что над ними издеваются, но более всего лютовал от непонимания основы, на которой издевательство стояло.

– И все, – объяснил Андрей.

«Ы-ы!» – сказал уже хрипатый, и Баранов понял, что пора брать объяснения на себя, покуда на почве недопонимания мордобой не начался, для него и других почв было предостаточно. Но тут вступил серьезный такой дядек с кустистыми бровями:

– Ну и что вы паритесь тогда из-за трассы? Да хоть мы сто дырок наковыряем или там дом тут целый построим – вам-то что? Если вам дороги не нужны, обошли стороной и фырть – дальше. В чем проблема?

А в том, что мы не ради себя... – снова начал Визигин, но хрипатый его прервал:

– Да погоди, Гер. Ну байда это все – про «стороной». Ну как они могут стороной обойти?

– Да вот так, – сказал резко успокоившийся Черехов глядевший, оказывается, в направлении Белой Юрты.

Все посмотрели туда же – и обнаружили, что трассу по уверенной узкой дуге обходит «кипчак». Бог весть чей но за рулем у него явный умелец, судя по плавности хода скорости и невысоким, тут же опадающим завихрениям под подушкой. Баранов смотрел на это дело с удовольствием, как и остальные ребята, а мужики – распахнув пасти. Точно дикие.

Один оказался не диким, а бешеным. Пока публика любовалась беззвучным выбросом «кипчака» на шоссе и текучим лавированием промеж раскиданных машин, самый незаметный работяга развернулся, дошел до своего грузовика и оглушительно завелся – сразу после того, как кустобровый Гера пробормотал: «Алиса, миелофон у меня».

Ну и пусть едет, равнодушно подумал Баранов, но партизан не уезжать собирался, а выполнить поставленную руководством задачу. Так сказать, с риском для жизни. Так сказать, не своей.

«КамАЗ» чуть сдал назад, едва не зацепив барановский как раз «кипчак», и начал опрокидывать заскрипевший кузов. Баранов только дернулся, а Черехов, сегодня специализировавшийся на таких делах, уже взлетал на подножку и рвал оранжевую дверцу на себя. Водитель подобного напора, похоже, не ожидал – дверь не блокировал, не удержал и рычаг сброса груза не защитил. Кузов, дрогнув, остановился, за кормой грянуло, Баранов поморщился, повернулся к работягам и сказал: «Ребята, спокойно». Но все и так спокойно и даже с некоторым осуждением смотрели на Черехова, выволакивающего диверсанта из кабины за шиворот и вроде даже на весу, причем осуждение относилось не к Максу.

Машинки понравились, подумал Баранов. И все-таки решил объяснить, что не надо ничего ломать, хорошая дорога, по ней туда «кипчаки» как раз едут, обратно – комплектующие, сырье или продукты для пяти тысяч человек почти, начальство завтра новый приказ получит – дырки заровнять, вам же и чинить все придется. И замолчал, обнаружив, что его никто не слушает, а все смотрят, как «кипчак», провернувшись на месте, вбирает юбку, распахивает двери – и из них выходит Камалов, елки-палки, водить научился – нет, пардон, он пассажиром, – сунувшись в салон, принимает на руки озирающегося, как любопытная совушка, Азамата и подает руку Эльке, а с водительского места встает смутно знакомый парень в устаревшей союзпромовской тужурке – ясно, из Белой Юрты кто-то. Он так и остался у машины, потому что работяги как общим арканом подтянулись к «кипчаку» и окружили его как опилки магнитик. Конец виртуозу, ревниво подумал Баранов. А нас-то расспрашивать не стали. Какой-то странный «свой–чужой» у них установлен.

Подошли Камаловы, деликатно обогнувшие новообретенных советских фанатов. Багровый Алик приобнял Баранова, топленомолочный Азамат привычно попытался ухватить его за нос, Слава ловко спасся и показал зубы, коричневая Элька рявкнула на сына и поцеловала Баранова в щеку, изо всех сил, это видно было, удерживаясь от расспросов. Алик в темпе поручкался с парнями и спросил вполголоса:

– Что тут у вас?

– Карательная психиатрия, – сказал Баранов, наблюдая за тем, как из-за «КамАЗа» выскакивают отдельные части организмов Черехова и его жертвы, а также вопли: «А теперь взял – и по-о-однял эту фигню обратно! Взял – и по-о-однял!» Видать, один блок из кузова все-таки выпал – слава богу, на асфальт, а не на машинку, – и теперь Черехов восстанавливал исходное положение.

– КВН репетируете? – поморщившись, уточнил Алик.

– Типа того. Ребят послали границу перекрыть, мы вот перехватили.

– Какую еще границу?

– Ха. Вот ровно в этом месте проходит граница с Томской областью.

– И что, томичи закрываются? – не поверил Алик.

Не, с томичами порядок. Район наш резвится – вообще левых бродяг нашли, с Севера сняли и отправили, Причем чуть ли не в кругосветку, чтобы через нас не ехать. Они, прикинь, чуть ли не через Юрту круг давали, чтобы ее же от нас и отрезать.

– Красавцы, – одобрил Алик. – С запада тоже отбивают?

– Да нет пока. Хотя не удивлюсь. Тут такое вообще... Я тебе вчера вроде немного рассказал. Ты как добрался-то?

– Да нормально, долетели быстро, пацанов вон нашли сразу, довезли, спиногрыз не лютовал.

– А чего ты фиолетовый какой-то?

– Сгорел, – коротко объяснил Алик, но Элька хищно добавила:

– На работе сгорел, называется. Он ведь, Слав, экстремальное увлечение нашел – башкой в бревно прыгать.

– Эльчик, я тебя тоже люблю.

– И знаешь, – не унималась Элька, – здорово получается – с первой попытки попал.

– Нырнул неудачно, – пояснил Алик и повернулся к жене: – Давай еще поверх куртки майку надену с надписью «Бьюсь головой», а? Все же нормально давно.

– Нормально. Ты бы себя в самолете видел. Нормально. У тебя сын, между прочим. Хватит столбы считать.

Алик коротко сказал что-то по-татарски. Элька откликнулась:

– Заткнуться просит. Что-то я и в самом деле... Прошу прощения, исчезаю. Азаматик, пошли гулять.

Слава собирался вежливо выдержать паузу, но Алик сказал:

– Да нормально все, не молчи, как на похоронах. Слушай, чего у вас снегу так нападало? В Москве еще в рубашках ходят.

– Дак Сибирь, чё, – напомнил Баранов. – Как в Москве? Успел чего хотел? И чего хотел-то, если не секрет? Тебя Рычев уже обыскался.

– Да не секрет, с такой женой какие секреты – она что лютует-то. По пути расскажу. Я торопился, в общем-то. О, наконец-то догадались. Один бы он до декабря все затаскивал.

От группы работяг отделились несколько человек и направились в сторону диверсанта, вышедшего из-за «КамАЗа» с совершенно деморализованным видом. Черехов стоял рядом с ним, сверля глазами понурую голову и что-то непрерывно говоря. Судя по мизансцене и лицам работяг, на ходу оборачивающихся к «кипчаку», за успех экспедиции беспокоиться уже не стоило. Враг был смят и перетащен на светлую сторону.

– В Москве-то что про нас говорят? – спросил Слава.