Откровение (СИ) - Виктор Майер

вещей. Хотя мы знали о подобных особенностях той зоны, куда лежал наш путь, факт отсутствия входа на границе двух территорий немного выбил нас из колеи… Я и Темгон стояли прямо перед сплошной серой стеной и удручённо разглядывали её складчатую, шишковатую поверхность, где волнообразные гребни хаотично перемешивались с ребристыми буграми, одиночными впадинами и спиралевидными выпуклостями. За нашими спинами собралось всё племя, и я затылком чувствовал обеспокоенные взоры мужчин, женщин и детей, желавших как можно скорее покинуть опасный район и столкнувшихся вдруг с непреодолимой преградой. Вождь странников обречённо покачал головой и отошёл от стены, оставив меня наедине с досадной проблемой и показав тем самым, что всё ещё верит в мою исключительность.

Обернувшись, я увидел, что почти все мои попутчики тоже ожидают от меня чуда, даже обычно невозмутимый Моглурн смотрел на меня с надеждой, а Самира, почувствовав на себе мой взгляд, виновато потупила глаза. Из всех них только она одна, видимо, понимала, что её сородичи требуют от меня невозможного. Я мог бы объяснить им ситуацию и сказать, что, вероятнее всего, на Новых Землях действуют иные законы и тактильные датчики люков, мембран и перегородок уже не будут повиноваться моим прикосновениям так, как это случалось прежде. Кроме того, на данном участке не имелось сенсорных панелей, и этот наглядный факт, в общем-то, должен был вразумить их и натолкнуть на мысль о том, что Великий Номад при всём желании бессилен что-либо здесь сделать, однако чем пристальнее я вглядывался в лица своих соратников, тем сильнее убеждался в том, что их иррациональная вера в мои способности по-прежнему осталась непреклонной. В те минуты я окончательно осознал, что переубеждать суровых скитальцев бесполезно, и мне уже никогда не удастся избавиться от того статуса, которым я, по их мнению, обладал. Будут ли они и в дальнейшем благосклонны и преисполнены почитания, если меня сегодня постигнет неудача? Готовы ли в таком случае сохранить мне жизнь? Что случается с богами, когда люди прозревают и к ним приходит понимание, что их вера была ложной? Чего мне ожидать — скорой смерти или постепенного забвения? А может, и того, и другого? Я опять повернулся к стене, опасаясь, что неутешительные думы и сомнения отразятся у меня на лице, и это вызовет ещё большое смятение в душах странников.

Гнетущая тишина позади меня тяжким грузом давила мне на плечи, а взор мой уже несколько минут отрешённо блуждал по поверхности рокового препятствия, как вдруг в кажущемся хаосе складок, изгибов и извилин я обнаружил один маленький участок, где изогнутые линии рельефа неожиданным образом складывались в более-менее логичный рисунок. Мне пришлось сосредоточить всё своё внимание, чтобы распознать в беспорядочном нагромождении неровностей хоть какой-то смысл, и, хотя поначалу это и представлялось всего лишь обманом зрения, с каждой новой секундой внутри меня росла уверенность, что данный объект расположен там совсем не случайно. Озарение пришло внезапно, и расплывчатые очертания мгновенно слились в узнаваемую форму: это было ничто иное, как контур раскрытой ладони. Не веря собственным глазам, я оглянулся на стоявших в небольшом отдалении людей, полагая, что они также разглядели скрытый символ, затерянный среди сумбурного скопления углублений и запутанного сплетения выступов, но, похоже, никто из них не заметил ничего особенного. Удивительный факт отсутствия какой-нибудь реакции со стороны моих товарищей не на шутку встревожил меня и заставил усомниться в собственных предположениях, поэтому, чтобы окончательно удостовериться в своих выводах (или же опровергнуть их), я вновь сфокусировал взгляд на странном сегменте стены, пока тот не принял — по крайней мере, в моей голове — вид своеобразной сенсорной панели. В следующий же миг я быстро прикоснулся к нему рукой, боясь упустить подходящий момент, и сразу после этого действия нам впервые в жизни представилась возможность наблюдать Раскрытие…

В центре стены моментально образовалось маленькое, почти незаметное круглое отверстие, а затем оно стало стремительно увеличиваться в диаметре до тех пор, пока через несколько секунд не расширилось до размеров немногим больше человеческого роста и лишь после этого приняло устойчивую форму, создав таким образом вход в змеевидно петляющий и равномерно освещённый туннель. Приятное, мягкое свечение исходило от поверхности его стен, пола и потолка, или, вернее, их подобий, выполнявших аналогичную функцию. Человеческому глазу невозможно было разграничить эти элементы конструкции, поскольку они плавно перетекали один в другой, напоминая замысловато скрученную спираль. В то время как я, торжествуя в душе, с восторгом рассматривал странный проход — впоследствии подобные ландшафтные объекты мы стали называть каналами, артериальными туннелями, или просто артериями, — изумлённые возгласы за моей спиной сменились гробовым молчанием. Меня посетило тягостное предчувствие, и когда я опять развернулся к своим друзьям, то увидел такую же удручающую картину, какую мне однажды уже довелось лицезреть при схожих обстоятельствах: все без исключения странники стояли на коленях и взирали на меня с чувством глубокого благоговения.

Священный трепет явно читался в их широко раскрытых глазах, а губы шептали слова восхищения, причем среди этих охваченных религиозным экстазом людей присутствовали ведь не только закоренелые фанатики типа Моглурна, но и такие, как Темгон, кто до сей поры относились ко мне хоть и с чрезмерным уважением, но всё же как к вполне нормальному человеку. Я с печалью и грустью в сердце смотрел на коленопреклонённые фигуры, пытаясь увидеть прежних единомышленников и товарищей, но находил лишь преданных почитателей, ослеплённых сверхъестественной верой в моё высшее предназначение. Вот тогда-то и пропала последняя надежда на возвращение ко мне Самиры, поскольку её поведение в данный момент практически ничем не отличалось от действий соплеменников. Мне стало ясно, что она уже больше никогда не будет воспринимать меня как обыкновенного человека из плоти и крови. Я перестал быть для неё тем мужчиной, кого можно просто любить, и окончательно превратился в олицетворение древнего культа, которому нужно служить. Несомненно, теперь она могла бы вновь стать моей подругой, если бы от меня последовала такая просьба, однако сама мысль о том, что кто-то — хоть и по собственному желанию — будет выполнять роль безропотной наложницы или служанки, казалась мне отвратительной. Я не нуждался в личных отношениях, усиленных или подталкиваемых религиозными чувствами, и, кроме всего прочего, уже имел возможность на собственном горьком опыте убедиться в том, что нельзя заставить себя полюбить, — даже такую привлекательную, желанную и добрую женщину, как Самира…

— Хвала Великому Номаду! — вдруг оглушительно выкрикнул Темгон и вскочил на ноги.

Все прочие странники последовали его примеру, и воздух наполнился ликующими возгласами. Они вопили, свистели и