Держи меня крепче - Рида Сукре

и отзвонилась Шеру с просьбой помочь в этом важном деле. Он как обычно проигнорировал мой вопрос, задал кучу своих, причём требовал на каждый из них развёрнутый ответ, воображая себя не менее чем важной училкой, а меня нерадивой двоечницей, и получив всё, что хотел, скинул, вежливо пожелав доброй ночи. Только после того, как в трубке раздалась партия коротких гудков, я поняла, что, во-первых, сейчас глубоко за полночь, а во-вторых, ответа я так и не получила. Пришлось перезвонить.

Мы съездили за ключами и отправились в сторону мэрии, около которой и находился «наш» дом. Самый верхний этаж. Безупречно работающий лифт. Чистый подъезд. Собственное парковочное место. Сказка…

Тот подъезд, где мы с родителями живём, тоже всегда чист и опрятен, но то, что построен дом был в сталинские времена, даёт о себе знать, хотя в свои младенческие годы наша высотка считалась шикарной новостройкой, где могли позволить себе поселиться лишь буржуи или уважаемые учёные НИИ. Спустя годы, шик, лоск и блеск здание растеряло, тем не менее факт, что построено оно было «на века», и по сей день даёт о себе знать.

При всех скромных достоинствах моего родного жилища, я не могла не оценить нескромного великолепия представшей картины.

Среди прочих новостроек, расположенных вокруг мэрии, теперь уже моя выделялась своими выдающимися габаритами и монолитностью — казалось, что здание высечено из той самой ледяной глыбы, айсберга, который выбрал иной путь и был выловлен строителями и использован по назначению, а не по банальному стечению обстоятельств сыграл непосредственное участие в крушении «Титаника». Эта высоченная сверкающая на солнце при свете дня блеском начищенных стёкол, а ночью переливающаяся кавалькадой мерцающих огней, сменяющих друг друга в известном лишь им одним порядке, махина являла собой не только новый шикарный гостиничный торгово-развлекательный комплекс, а являлась тем самым домом, где добрый дядя мэр выделил мне и Шеру квартиру.

Роняя на подходе ко входу челюсти и с глазами навыкате мы прошли мимо швейцара, любезно распахнувшего дверь «двум очаровательнейшим дамам», и уже почти начали своё безмолвное торжественное шествие к лифту, когда на нашем пути вырос крепкий бритый детина с милым оскалом на лице и ошалелым видом начал вращать глазными яблоками с меня на Леську и обратно с немым вопросом «чёт я вас здесь раньше не видел!» Мне подумалось, что ж ему не спится в три утра. Нормальные русские люди во время ночных дежурств сворачиваются на раскладушках калачиком и тут же начинают сопеть в обе дырочки, кто бесшумно, а кто в сопровождении оркестра, лично солирующего средневековыми руладами, их даже царь-колоколом не разбудишь. Таких можно отвлечь ото сна только сказав, что смена закончилась, а вахтовый автобус через пять минут отбывает. Видимо, этот перец не из таких. Или просто не проникся духом великого русского народа, потому что он иностранец, например, попыталась защитить я детину.

— Здравствуйте, девушки, — тут же порушил мои защитные идеи качок неожиданно бархатным голосом на чистом русском языке.

Леся в мгновение ока подобралась, животик втянула, хотя он у неё и так плоский, но теперь казалось, что к позвоночнику прилип, провела рукой по волосам и отбросила их через плечо в лёгкой небрежности. Ещё один момент — моя подруга забыла, что полтора часа назад с энтузиазмом, достойным лучшего применения, размазывала тушь по щекам. Сейчас её лицо выглядело в стиле «воскрешение ведьмы из потустороннего мира», но я же не самоубийца, чтобы говорить ей об этом.

— Здравствуйте, — сладко проворковала она, кокетливо подрагивая нелепо обсохшими слипшимися ресницами и томно прищуривая глаза.

Надо отдать должное выдержке парня, вернее мужчины — он казался немногим младше дяди, что навело меня на мысль, Лесе нравятся мужчины постарше, чего раньше за влюблённостью к Лёне я не замечала — он даже не отшатнулся. Многое повидал на своём веку.

— Позвольте узнать, что вы здесь делаете? — его голос тёплым благоухающим коконом стал обволакивать меня.

— А мы пришли цветочки полить, — продолжила игривым тоном Леся.

— Мы — жильцы, — сказала я, пихнув в бок подругу и подмигнув ей. Надеюсь, новый знакомый, который пока не представился, не сочтёт это за нервный тик. Хотя могу вообразить, какое потешное зрелище мы представляем: одна — калека с дёргающимся глазом, другая — сбежавшая из вытрезвителя ведьма.

— Да, жильцы мы, — вмиг согласилась она, поняв мои намёки.

— И в какую же квартиру? — не меняя интонации, изрёк гипер-спокойный обладатель тёплого бархата.

— В… — подруга скосила глаза на меня и с очаровательной улыбкой, будто посаженной на суперклей, шикнула, — Ленк, номер какой?

— Э… Я не помню, — развела я руками, уже начиная мысленно клясть себя и огорчаясь, что придётся ещё раз звонить благоверному, который уже сотый сон видит или развлекается в компании малолетних профурсеток и «Кристала», дорогого игристого вина, которым своих малявок поит, извращенец.

— Как не помнишь? — округлила глаза Леся, но улыбку стереть не могла, всё же — суперклей, на его тюбике так и написано: «Склеивает в момент и навсегда!» — нельзя не поверить такому лозунгу, тем более после предоставления неопровержимых доказательств.

— А ключи у вас есть? — обратился ко мне тот, кого увидев впервые я совсем не оценила, но поддавшись магии его голоса, с жадностью пыталась запомнить в нём всё.

— Есть, — вымолвила я, чуть ли не растёкшись лужей на мраморном (мне казалось, что пол в таком здании может быть только мраморный, словам дочери известного дизайнера можно доверять) полу и вытащила из кармана связку в паре ключ и брелок.

Амбал подавился фразой, которую хотел произнести, но виду не подал, лишь что-то на дне его умопомрачительно шоколадных глаз шевельнулось в недоумении.

— Да, вот наши ключики, — вырвав из моих ослабленных рук связку, Леся помахала ею перед носом импозантного мужчины.

Такие щеглы вообще не в моём скромном вкусе. Трёхметровый качок с мозгом величиной с горошину, квадратным подбородком, не раз сломанным носом, с размахом плеч, как у шифоньера в нашей с Леськой комнате в общаге, где она хранит своё шмотьё, проще говоря, исполинский атлет с великолепно сложенной фигурой, сдобренной комплексом «анаболики на завтрак-обед-ужин». В дополнение ко всему очевидные плюсы: чувственные губы и волшебный голос. Который и заставил приглядеться к его обладателю, словно опоил приворотным зельем. Такого мужчину гораздо привычнее было бы видеть в спортивном костюме: шортах по колено и обтягивающей весь гарнизон рельефных мускулов майке, тогда его смело можно было бы величать парнишей, а не в шикарном костюме с белой рубашкой навыпуск и остроконечных туфлях. Но именно этот костюм в комплекте с чарующим