Природа боится пустоты - Дмитрий Александрович Фёдоров

на самом деле очень мало знаем) ничуть не напоминали современную науку, более того — можно только гадать, как эти философы вообще могли прийти к своим взглядам. Ясно лишь, что никто из них даже не пытался использовать свои рассуждения о первооснове для каких-то практических целей за исключением разве что политических. В этом смысле характерны воззрения обожествляющего войну представителя царского рода Гераклита из Эфеса (современника Анаксимена), который учил, что основой всего является вечно живой возгорающийся и угасающий мятущийся огонь. В какой мере диалектическая социально-философская концепция Гераклита вообще затрагивала реальные вопросы о структуре вещества — сказать сложно, ведь его тексты не сохранились. Скорее всего, там не было ни слова хоть о чем-то, что можно с натяжкой назвать современной физикой или химией.

Живший на Сицилии Эмпедокл сделал еще один шаг в сторону приближения философии к реальной науке. Этот философ первым высказал идею, что различные вещества состоят сразу из четырех элементов — воды, воздуха, земли и огня — смешанных в различных пропорциях. Такая концепция хоть и была неверной по своей сути, но уже вполне допускала как возможность построения химических теорий, так и эмпирическую проверку. О последней, впрочем, греки почти никогда не задумывались, что открывало дорогу для бесчисленных спекуляций и откровенных фантазий.

Первоэлементы и атомы

Здесь сразу необходимо сделать оговорку, что мы точно также не знаем, что именно понималось под четырьмя элементами: прямые значения их названий, абстрактные агрегатные состояния материи или же какие-то условные вещества, которые хотя бы в теории можно получить в своем чистом виде. Вероятно, каждый философ отталкивался от общепризнанных в быту четырех понятий, подразумевая далее то, что было нужно. Точно так же непросто определить, какой смысл вкладывали Эмпедокл или Анаксимандр в понятия «любовь», «ненависть», «справедливость» и «воздаяние», используя их для описания устройства мира. Сегодня мы говорим о «законах природы», используя слово «закон» как метафору его юридического значения, однако греки, похоже, считали, что структура человеческих взаимоотношений является прямым отражением общих космических правил. Все это свидетельствует о гигантской пропасти, которая отделяет древнегреческий взгляд на мир от современного.

Именно поэтому необходимо также с крайней осторожностью интерпретировать учение ранних атомистов. Читая сохранившиеся отрывки Демокрита (особенно в переводе) невероятно трудно удержаться от искушения увидеть там смыслы, которые никоим образом не могли быть туда вложены. Концепция гласящая, что первоэлементы не являются едиными средами, но состоят из неделимых частиц, кажется очень близкой к современной химии. Рассуждения о соединениях различных атомов, об их взаимодействии, происходящем лишь по необходимости — все это на первый взгляд выглядит вполне солидно даже по строгим физическим критериям. Однако нельзя забывать, что атомы Демокрита могли быть не только мельчайшими невидимыми глазу частицами, но и огромными глыбами размером с целый мир (но все еще неделимыми), также не менее экзотично выглядит и гипотеза, что сны возникают от воздействия на нас атомов, прилетающих из других миров. Никакого механизма подобного явления не предлагалось, хотя, казалось бы, следовало задуматься об очевидном вопросе: как один-единственный атом мог принести нам информацию о целом мире.

Важно понимать, что для Демокрита одинаково важными были все его мысли, а мы, отсекая «прогрессивное» от «очевидно неверного» совершаем кощунство, которое привело бы философа из Абдеры в ужас. В самом деле, атомистическая гипотеза помогла Демокриту прийти к интересным выводам в геометрии, механике и космологии, но не в химии. Во всех сочинениях, которые ему приписывают — а сохранились лишь малые отрывки — химические вопросы, судя по названиям, не затрагивались вовсе. Зато Демокрит немало рассуждал об этике, а самым важным принципом мироустройства считал изономию, то есть всеобщее равенство перед законом (тут имеются в виду одновременно и природные процессы, и жители греческого полиса). На самом деле атомизм понадобился Демокриту просто для того, чтобы сочинить непротиворечивое мироустройство, которое бы подчинялось принципам равенства (демократии) и могло выступить альтернативой в борьбе с общепринятым религиозным мифом, защищавшим права старой аристократии. Если ни у каких явлений природы нет преимуществ над другими, то и отдельные люди не должны быть выше остальных. Реальная проблема строения вещества сама по себе была маловажна.

Дух метафизики

Именно поэтому, когда Парменид из Элеи дошел в своих рассуждениях до крайности и, оспаривая Гераклита, начал доказывать, что всякое движение невозможно вовсе, а наши наблюдения суть иллюзии, он нашел многих почитателей и последователей. Зенон подвел под метафизические рассуждения своего учителя достаточно убедительную логическую и математическую базу — те самые знаменитые апории, о которых мы уже говорили выше. Удивительно тут не то, что Парменид и Зенон были неправы, и даже не то, что они взялись отстаивать заведомо абсурдный тезис. Дело в том, что дискуссия с ними велась в основном также в абстрактной метафизической плоскости. Кажется, что никого в Элладе вообще не волновала проблема движения настоящих тел. Важно было только лишь переспорить соперника, оставив за собой последнее слово. Ни один из ранних греческих мыслителей даже не пытался объяснять, как его теория об истинной реальности соотносится с нашими наблюдениями.

Полагалось само собой разумеющимся, что достаточно мудрый человек способен постигнуть сущность мира одним своим разумением, опираясь исключительно на общие представления о том, как всё должно быть. В самом деле, если уж у людей имеется интеллект, который позволяет некоторым из нас понимать что-то о некоторых вещах, то отчего бы самым умным не понять сразу всё и обо всем? У талантливых мыслителей получались красивые внутренне непротиворечивые системы, а проблема их соотнесения с действительностью казалась чем-то маловажным и второстепенным — если наблюдения противоречили фактам, то всегда можно придумать правдоподобное многословное объяснение либо просто объявить всё иллюзией.

Нам такая позиция может показаться странной и даже противоречащей здравому смыслу, ведь таким образом от изучения мира не будет никакой пользы. Но свободные греки, имеющие время на интеллектуальный досуг, по большей части не стремились изучать мир ради применения полученных знаний на практике. Именно поэтому Сократ разочаровался, когда узнал, что Анаксагор описывал небесные тела чисто механически, не делая выводов о том, какое из них лучше или хуже. И смысл тут не в том, что Солнце дает тепло и свет, а Луна полезна морякам. Сократа, как и большую часть греческого общества, интересовало именно на то, как движутся небесные светила, а как эти движения могут повлиять на поведение обычных людей.

Геометрическая химия Платона

В этом отношении особенно примечательно выглядят рассуждения Платона, который соединил концепцию о четырех