Кабирский цикл - Генри Олди

А за три квартала до моей усадьбы из переулка вышли двое и преградили мне дорогу.

Уже темнело, но даже в полной темноте, даже будучи слепым, как наш расторопный сказитель, я узнал бы первого — крепко сбитого мужчину, на плече которого лежал большой, слабо изогнутый меч, не так много времени назад отрубивший мне руку.

Но-дачи, питомец Шулмы. И Асахиро Ли, принятый в племя.

Да, Асахиро Ли. Так звали этого человека — я помню, он еще представился мне перед турнирной Беседой…

Врал? Нет? Какая разница?!..

Второй была женщина с почти прямой саблей на боку. Если верить Саю, саблю звали Кунда Вонг. Как звали женщину — это меня не интересовало.

— Здравствуй, — просто сказал Асахиро Ли.

Со мной не было Единорога, так что я не слышал, что сказал Но-дачи.

— Здравствуй, — кивнул я. — Хоть я и не желаю тебе здравствовать.

— Убей его, Асахиро, — сказала женщина. — Чего ты ждешь?

— Это Фариза, — сообщил мне Асахиро. — Я слышал, Чэн Анкор, что ты искал меня.

— Ты не мог этого слышать, — ответил я. — Я ни с кем не делился этим. Но я действительно искал тебя.

— Хорошо. Ты меня нашел. Езжай вперед, а мы пойдем следом.

Демон с ржанием обогнул две чуть посторонившиеся фигуры, и я поехал дальше, не оборачиваясь. «Сбегут», — мелькнуло в голове. И сразу же: «Нет, не сбегут. Иначе зачем они вообще здесь?»

Да, они шли за мной.

Я часто представлял себе, какой будет моя встреча с человеком, отрубившим мне руку.

Встреча оказалась вот такой.

Простой и скучной.

И все же — встретились.

Глава 18

— Наверное, я должен тебя убить, — сказал Я-Единорог. — Нет, не так: я обязательно должен тебя убить. Да. Так правильно.

— Убей меня, — ответил Но-дачи, большой меч.

— Убей меня, — ответил Асахиро Ли, Придаток Но-дачи, человек с мертвыми глазами.

— Убей, но выслушай, — добавили они оба.

…Комната была тесной для нас. Я, Единорог и Дзюттэ по одну сторону стола; Асахиро Ли и Но-дачи — по другую.

За спиной Асахиро стояла смуглая Фариза, и я чувствовал на себе ее взгляд — взгляд самки барса, у которой пытаются отнять не добычу, но детенышей.

Правая рука Фаризы (тонкое, но сильное запястье, цепкие пальцы… хорошая рука!) лежала на витой рукояти сабли с крестовиной, украшенной по краям кольцами. Саблю звали Кунда Вонг, и она была безумной. Она любила Но-дачи, а он только что сказал: «Убей меня». Она любила Но-дачи, а Фариза любила Асахиро, и это было видно всем, кроме самих Асахиро и Но.

Мертвыми глазами не увидеть любви.

В трех шагах — нет, теперь уже почти в шаге от них стоял бесстрастный Кос. На его поясе недвижимо замер эсток Заррахид — и немногие знали истинную цену неподвижности Заррахида. Статуя Кос-Заррахид была высечена из самого дорогого мрамора, какой только встречается на этом свете, и левая рука Коса покоилась за отворотом блузы.

Там, скрытый до поры от посторонних глаз, спрятался Сай.

Могу представить, о чем думал Сай Второй в этот миг.

Могу — но не хочу.

Комната была тесной для нас.

Мир был тесным.

— Убей, но выслушай, — повторил Асахиро Ли, Придаток Блистающего Но-дачи.

— Убей, но выслушай, — повторил двуручный Но-дачи, меч человека Асахиро Ли.

— Убью, — согласился Я-Единорог. — А слушать не буду. Не хочу я тебя слушать.

И тут Фариза и Кунда Вонг не выдержали.

Пружина, скрытая в неистовой Фаризе, сорвалась, не вынеся напряжения, и острый клинок Кунды наискось метнулся над столом, прорываясь к моему горлу. Дзю кинулся наперерез, с нечленораздельным лязгом перехватил вскрикнувшую саблю, намертво припечатав ее к столу — а хватка у Дзю была еще та — и обнаженный Единорог уже упирался острием в нежную кожу под подбородком Фаризы.

Я чувствовал, как пульсирует тоненькая жилка на шее молодой женщины. Одно неосторожное движение…

— Еще раз вмешаешься в разговор без спроса — умрешь, — ледяным голосом заявил Обломок, не выпуская трепещущей Кунды. — Поняла?

— Еще раз вмешаешься в разговор без спроса — умрешь, — сообщил я пепельно-серой Фаризе, пытаясь точно повторить интонации Дзю. — Поняла?

— Она поняла, — вместо Фаризы и Кунды ответили Но-дачи и Асахиро Ли.

— Она все поняла.

Дзю и Единорог снова легли на стол — Обломок нехотя выпустил слабо звенящую Кунду Вонг — а поверх Блистающих лежали мои руки в чешуйчатых латных перчатках.

Только левую перчатку можно было снять.

И в мертвых глазах Асахиро мелькнуло что-то живое, когда он посмотрел на мои руки.

Мелькнуло и погасло.

Кос стоял почти вплотную к Асахиро Ли. Рука Коса по-прежнему оставалась за пазухой — и на груди ан-Таньи из-под блузы еле заметно выпирало острие Сая Второго. Этот бугорок был совсем рядом с затылком Асахиро, словно нарыв, готовый прорваться смертью.

«Интересно, смог бы он?» — подумал Единорог, имея в виду Сая.

«Интересно, смог бы он?» — подумал я, имея в виду ан-Танью.

Кос спокойно поглядел на нас и скривил свои тонкие губы в подобии улыбки.

Асахиро должен был спиной почувствовать эту улыбку.

— Хороший у меня человек Кос ан-Танья, — сообщил в пространство Заррахид, так и не покинувший ножен. — Хороший… у нас человек.

Блуза на груди Коса шевельнулась, и я понял, о ком говорил эсток, говоря «нас».

Фариза отошла на прежнее место, не попадая саблей в ножны. Обеих била мелкая дрожь. И я ничем не мог им помочь.

Не собирался я им ничем помогать.

Мы шли по Пути Меча.

— Я убью тебя, — еще раз сказал я, и Фариза тихонько заскулила. — Сегодня. Сейчас. Сию минуту. Я убивал тебя все это время, с того самого момента, когда ты, Асахиро, человек — когда ты, извинившись, отрубил мне руку…

— …когда ты, Но-дачи, Блистающий — когда ты, извинившись, отрубил руку, державшую меня, — эхом прозвенел Единорог.

Остальные молчали.

— Я убивал тебя, в отчаянии поднося к своему горлу нож-кусунгобу; я убивал тебя, стоя у наковальни в кузнице Коблана: ненавидя мертвый металл на своем обрубке, сжимая стальные пальцы на рукояти меча, совершая невозможное — все это время я непрерывно убивал тебя…

— Я убивал тебя, — отозвался Единорог.

— …мечась между мудрым Муниром и гордым Масудом, вкусив крови зверя, пережив смерть Друдла, отправив твоих кабирских убийц к Тому, кто ждет их в раю, если Он их там действительно ждет — все это время я непрерывно, в душе и в помыслах своих убивал тебя и только тебя.