Кабирский цикл - Генри Олди

Только это не было Беседой.

Сам Эмрах низко приседал, широко расставив кривые ноги, и передвигался короткими резкими прыжками, норовя зацепить концом Маскина Тринадцатого руки Фаризы или дотянуться до ее лица; сама же Фариза непрерывно кружила вокруг ит-Башшара, а вокруг легкой на ногу Фаризы, похожей на язык пламени, непрерывно кружилась бешеная Кунда Вонг, сбивая в сторону гневно звенящего Пояса Пустыни и стараясь прорваться поближе к Эмраху, где ее жесткость и чуть более короткий клинок давали Кунде некоторое преимущество.

Звону было — хоть уши затыкай…

И все-таки не хотел бы я оказаться на месте Эмраха! То есть окажись я все же на его месте, все пошло бы совсем по-другому — это без ложной скромности, да и какая тут скромность, когда знаешь цену сам себе и не стесняешься сказать: да, этот товар по мне, а вон тот — нет, не сегодня…

А Эмрах — он к себе еще не приценился. Месть местью, а ему — несмотря на его новую Тусклую выучку — всякий раз приходилось, нанося очередной удар, ломать въевшееся в плоть и кровь Мастерство Контроля. Слишком давно был убит Кундой и Фаризой его друг, прошлый Придаток Маскина, и первая всесокрушающая ярость прошла, так что теперь удары Эмраха и Пояса Пустыни зачастую шли не от души.

От ума они шли, от понимания значимости поединка, от осознания реальной опасности… потому и запаздывали самую малость — только здесь счет и шел на такие малости!

Зато Фариза и Кунда — обе они не грешили излишней рассудительностью, и рубили от всего сердца, ничем не руководствуясь, ничего не опасаясь и ни о чем не думая.

И я совершенно не удивился, когда лезвие Кунды полоснуло-таки по правому плечу ит-Башшара, и Пояс Пустыни, прервавшись на полувзмахе, вылетел из ослабевших пальцев и, ударившись об одну из колонн, упал на пол.

Зато я удивился тому, что сделал в следующее мгновение я сам.

Моя левая рука выхватила из-за пояса Обломка, и я швырнул его в Фаризу. То ли мне попросту повезло, то ли Обломок оказался мастером почище метательных ножей из Фумэна — но он ударил Фаризу точно в запястье, и Кунда Вонг — уже готовая опуститься на бритую макушку Эмраха — последовала за Поясом Пустыни, рухнув прямо на него и громко лязгнув от возмущения и обиды.

В два прыжка я оказался рядом с бойцами и первым делом поднял умницу Дзюттэ.

Обнаженный Единорог уже чутко подрагивал в руке аль-Мутанабби.

— Прекратить! — загремел я на весь зал. — Все, хватит! Наигрались…

Я переоценил свои способности отдавать приказы. И недооценил змея гордыни, свившего свои кольца в Эмрахе и Фаризе. Потому что Фариза, вооруженная только своим дурным характером, кинулась на меня, и я едва успел оттолкнуть ее, помня о Блистающих у меня в руках, но совершенно забыв о латных перчатках — так что несчастная Фариза, задохнувшись, отлетела назад и была поймана недремлющим Косом за отворот халата.

Эмрах, чья рана оказалась неопасной, уже успел к тому времени поднять Маскина, и мне пришлось уходить от них на шаг, потом еще на один шаг; а после опомнившиеся Тусклые кинулись на помощь Тринадцатому, но их встретил Кос с Заррахидом в одной руке и с Саем — в другой, Асахиро с Но-дачи и рычащая Фариза с дымящейся жаровней в руках…

Последней, по-моему, было все равно с кем драться, лишь бы драться. Я, конечно, имею в виду Фаризу, а не жаровню.

— Не убивайте! Не убивайте их! — надсадно кричал я, принимая на Обломка чей-то меч и чувствуя, что шут с трудом удерживается, чтоб не сломать изумленно скрежещущий клинок. — Не убивайте…

По панцирю вскользь прошлось острие копья, я подпрыгнул, пропуская чужой топор, мелькнувший у самого пола; дальше я увидел совсем незнакомое лицо, потом второе — и обе мои руки в наручах и латных перчатках опустились на эти лица.

Да, чуть не забыл — вдоль предплечья правой еще лежал Дзюттэ.

— Не убивайте! — еще раз крикнул я и оказалось, что я кричу в полной тишине.

Ну не то чтобы совсем в полной — но все-таки…

У моих ног стонали двое неудачливых батинитов — тот, по кому попала рука с Дзю, стонал значительно громче — чуть поодаль Кос сидел верхом на еще одном пострадавшем за истину Батин, запрокидывая ему голову при помощи Заррахида; острием Сая ан-Танья легонько покалывал своего подопечного в затылок.

Асахиро с Но загнали сразу троих в угол между стеной и крайней колонной — вся троица была вооружена короткими Блистающими (пара кинжалов и один широкий меч локтя в полтора), так что длины Но-дачи и выражения лица Асахиро вполне хватало, чтобы никто и не пытался покинуть спасительный угол.

Хуже пришлось тому ревнителю Сокровенной Тайны, по кому попала жаровня Фаризы. Впрочем, нет — хуже всех пришлось жаровне, чинить которую сейчас не взялся бы и самый трудолюбивый мастер.

Еще четверо батинитов, тяжело дыша, сгрудились поодаль, но нападать не пытались. Я оглядел валявшихся на полу Блистающих, отметил, что все они живы, и перевел взгляд на старика и седую женщину.

Они по-прежнему не двигались с места.

И все так же неподвижно наблюдали за происходящим двуручная секира-юэ и двухконечное копье.

Потом высокий человек переглянулся с женщиной и шагнул ко мне.

Я крепче сжал рукоять Единорога.

Это было неправильно — но так я лучше слышал за двоих.

— Я рад познакомиться с Высшим Чэном Анкором, более известным как Чэн-в-Перчатке, — с еле заметной усмешкой в голосе сказал старик. — Также я рад познакомиться с его достойными спутниками. Меня зовут Вардан Сач-Камал. Я — Сайид-на, Глава Учения Батин.

— Я рад познакомиться с Мэйланьским Единорогом, — приветливо произнес Блистающий-Юэ, склоняя волнистое лезвие, которым оканчивалось его древко.

— Если не ошибаюсь, вы родич Скользящего Перста? Очень, очень известное семейство… Также приветствую ваших уважаемых спутников. Я — Юэ Сач-Камал, которого немногие зовут Одним.

— Рады познакомиться? — недоверчиво спросили мы с Единорогом. — В самом деле? Даже при этих обстоятельствах?!

— Именно при этих обстоятельствах, — кивнули Вардан Сач-Камал и Юэ Сач-Камал.

— Тогда ждите нас в гости ежедневно, — как бы невзначай заявил Дзюттэ.

— Дзю! — предостерегающе свистнул Единорог.

— А что? — удивился Обломок. — Сами сказали — рады, мол, познакомиться… Не лишать же их такой радости?! Эй, Сай, толкни Коса, пусть слезет с этого… с самого радостного.

Обиженные судьбой и нами батиниты, постанывая, медленно поднимались с пола, выбирались из угла и нагибались за своими разбросанными Блистающими. На нас доблестные воины старались лишний раз не смотреть. Я подозревал, что им было стыдно. Один из них, гибкий светловолосый юноша, перевязывал плечо ит-Башшару, разорвав на полосы свою нижнюю рубаху. Я был прав — рана Эмраха оказалась болезненной, но не опасной, и Эмрах то и дело кривился и шипел сквозь зубы.