Барби играет в куклы - Ирина Алпатова

Я ждала сигнала домофона и вздрогнула, когда соловьиными трелями чуть не захлебнулся дверной звонок. Так, значит Дон Педро всё-таки вызвал подкрепление. А вот и он сам появился как чертик из табакерки и протяжно спросил:

— Ка-ак, ты еще здесь, дрянь? — А то он не знал.

Вид у Педро был довольно… экзотический — взлохмаченный, по-прежнему без рубашки, зато на руку намотаны по крайней мере три носовых платка. Это, по-видимому, чтобы остановить кровотечение и произвести впечатление на группу захвата.

Группа ворвалась в холл, и я не сразу сообразила, что она представлена только одним лицом — Люшкиным. И это лицо улыбалось улыбкой барракуды. Она что, сошла с ума? Одной рукой подруга прижимала к груди объемистый свёрток, а в другой держала огромный веник, то есть букет. Неужели эта идиотка всё-таки решила, что я её разыгрываю?!

— Сю-юрпри-из… — пропела Люшка и тряхнула свёрток. Уф, из него вывалилось нечто, очень похожее на куртку, в жизни не получала сюрпризов лучше этого.

— Еще одна шлюха! — то ли нам, то ли самому себе сообщил Арчибальд. А ведь я про него на мгновение даже забыла.

Люшка улыбнулась еще шире и сделала шаг к Арчибальду. Мне показалось, что она собирается вручить ему букет, но подруга тряхнула цветами и движением фокусника выдернула из него… кажется, это называется гаечным ключом. Железяка была здоровенная, но Люшка подняла ее над головой и рявкнула:

— Открывай ящик, пока я тебе здесь всё не раздолбала, падла!

Я с ужасом подумала, что Люшка по дороге ко мне успела сойти с ума, и Адольф наверняка подумал то же самое, потому что буквально посинел и потерял дар речи.

— Сеня, где эта твоя цацка, показывай! — не сводя глаз с неподвижного хозяина приказала Люшка. Цацка? Господи, что она имеет в виду? Люшка, видимо поняв, что на меня полагаться не приходится, поудобнее перехватила железяку и стремительно ринулась вглубь квартиры. Неужели она собирается…

— Нет… — мы с Артуром крикнули это слово дуэтом и дружно кинулись вслед за моей подругой. А она уже стояла перед шкафами.

— Я вызываю милицию! — крикнул Адольф, но не двинулся с места.

— Конечно, запросто, только пока она приедет, здесь будут одни сплошные черепки! И если хочешь знать, сволота, у меня было трудное детство, я психованная, понял?! — последние слова Люшка почти провизжала, и у меня похолодело в груди. Она действительно очень сильно смахивала на психованную.

Аркадий, совсем как я всего каких-то полтора часа назад, стал царапать застекленную дверцу, потом лихорадочно пошарил где-то сбоку, и она поддалась.

— Забирай давай! — Люшка своей "указкой" повела в сторону фигурок, и Акакий икнул. Я достала овечек, руки слегка дрожали. Подруга подняла с полу одну из моих вещиц и снова скомандовала, — заворачивай! — Потом она одним движением сгребала то, что валялось на полу, в сумку и вручила это мне.

— Бывай, дядя! — в полной тишине налетчица деловито уложила железяку в висевшую на плече торбу и потащила меня к выходу.

Пенсионер сидел на месте и даже в добром здравии, а я уже была готова к чему угодно. Он не попытался задержать нас, да и на улице нас не ждал отряд милиции.

— А чё бы я на цветы разорялась? — удивилась Люшка. — Я деду сказала, что праздник у людей, ну могу я хоть раз в жизни кому-то сюрприз устроить? — Люшка помолчала секунду и сама себе ответила, — могу… — Потом она издала воинственный клич, способный парализовать даже слона и направилась к какой-то машине. Незнакомый мне парень улыбнулся и услужливо распахнул перед ней дверцу. Да…

— Ну и куда теперь, домой? — подруга вела себя так, словно мы только что приятно пообщались, а у меня, между прочим, противно дрожали руки. Домой? Нет, я не могла ехать домой в таком состоянии. Мне требовалось твердое плечо, человек, который бы не стал ничему удивляться и шмыгать носом. Мне требовался кто-то, кто сказал бы что я молодец и все сделала правильно. Я назвала адрес Елены Петровны.

— Че? Вот прямо сразу и к адвокату? Не, Семен, ты даешь! И вообще классно придумала, теперь все умные люди так делают — чуть что — "требую адвоката!". Класс! — Люшка ужом вывернулась на переднем сиденье, чтобы получше меня разглядеть. За последнюю минуту я явно выросла в ее глазах.

Адвокат?! Нет и еще раз нет. Я не могла допустить, чтобы подруга дальше развивала эту тему, и поторопилась выпалить про Елену Петровну. Люшка была страшно разочарована. Эх, ну разве чокнутые старухи нужны в такой ситуации? Нужен крутой мужик, чтобы справился с этим козлом, помешанным на каких-то черепках.

Из машины я выбиралась с опаской, встреча с юристом мне сейчас была совершенно ни к чему. Люшка тоже вылезла следом и велела если что, звонить. И поправила на плече свою сумку.

Георг встретил меня по полной программе — он бодал мои ноги и при этом хрипло орал "гау"… Все правильно, он сразу почувствовал, что я только что вернулась с поля боя, и выражал мне свою поддержку и солидарность. Я только-только успела рассказать Елене Петровне про прошедшее утро, как в моей сумке заверещал сотовый. С таким же успехом в ней могла взорваться мини-бомба, так я подпрыгнула. Потому что я совершенно точно знала, что это либо укушенный Арчибальд, либо сама Долорес. Вот не буду отвечать и все. Ненавижу телефоны! Но Елена Петровна сидела рядом и смотрела на меня, пришлось взять себя в руки и ответить.

— Ну вот что, дорогуша, — голос Долорес царапался в трубке как ржавый гвоздь, — ты сделала неверный ход. Ребенка мы не признаем. Аркадий болел, он бесплоден, так что номер с беременностью не пройдет. Немедленно верни статуэтку и все то, что ты утащила из нашего дома. Мы умеем обращаться с воровками, уж ты мне поверь. Я жду у себя в салоне, даю тебе час, если не послушаешься, я обращусь куда следует.

Я отвела руку с трубкой в сторону, потому что из нее буквально сочился яд, и все равно слышала каждое слово. Воровка… Мне показалось, что мое ставшее вдруг тряпичным тело просто переломится пополам и упадет на пол, вот и пальцы едва не выронили телефон. Сидевшая рядом Елена Петровна подхватила его и положила на стол. Она все слышала! Слышала и смотрела на меня каким-то странным взглядом.

Эхо голоса Долрес до сих пор звучало в комнате. Я была кем угодно: коровой, идиоткой, тупицей, но воровкой… Нет, никогда! И юрист… Конечно, они уже позвонили, и он прикидывает, как ему лучше со мной разделаться.

Елена Петровна взяла мою вялую жалкую руку и тихонько сжала ее. — Так, нечего сидеть. Одевайся и едем!

Нет, только не это. Я не хотела, чтобы она была свидетельницей моего позора, но палка стучала уже где-то в прихожей и не терпящий возражений голос велел: