Барби играет в куклы - Ирина Алпатова

— Вот это да… У меня завтра важная встреча, а вы мне, Ксения Георгиевна, изуродовали лицо. Вы, Ксения Георгиевна, поставили под удар мою репутацию.

Да, для ювелиров и юристов репутация — это всё. Я даже не смогла огрызнуться.

— Говорите адрес, — приказал пострадавший, и я назвала.

Денис затормозил у подъезда и завертел головой, неужели что-то вспомнил? Я назвала свой старый адрес — а где же еще я могла найти укомплектованный склад с медикаментами, если не в Бабтониной квартире?

— Выходите! — Вообще-то во мне всё дрожало, потому и получилось почти грубо, да ещё моим "сексуальным" голосом… Юрист, похоже, страшно удивился и поэтому послушно вылез из машины.

А ну, кончай трястись! — приказала я себе, пока доставала из сумки ключи. — Ты поставила под удар его репутацию, ты её, можно сказать, подпортила. Хорошо хоть, что такую образину очень сложно испортить. Короче, давай, спасай то, что осталось. Надо сказать, что осталось довольно много — нос-то всё-таки здоровенный. Я усадила юриста в своей комнате и велела — ждите! Я всё время приказывала, мне так было легче. И он послушно ответил: "Слушаюсь и повинуюсь".

Я по тревоге подняла Бабтоню и предъявила ей свой нос, я уже чувствовала себя профессионалом по этой части.

— Ксе-еничка… — даже она не находила слов, и это было кстати. — Кто это сделал?

— Да никто, такси резко затормозило, и я ткнулась лицом в стекло.

— Го-о-осподи, это как же теперь людей-то возят? — а сама она тем временем сноровисто доставала пузырьки и скляночки. Еще бы, у неё тоже, благодаря мне, появилась недюжинная сноровка.

— От порезов тоже давай, на всякий случай.

Тут, прижимая к груди книгу, к нам величаво выплыл Лёвчик. — Опять?! — визгливо спросил он, чем совершенно испортил свое эффектное появление. Ему никто не ответил.

Нагруженная склянками и информацией, как ими пользоваться, я пошла восвояси, и Лёвчик, сопя, попёрся следом. Он явно намеревался выяснить все до конца и как следует это дело помусолить. Мы вышли на площадку и тут, глядя соседу в глаза, я тихо сказала:

— Лёвчик, исчезни!

— Как это?

— А так, хочешь — рассыпься, хочешь — растай, и вообще заткнись и не появляйся, сегодня, по крайней мере.

— А что такое? — шёпотом спросил Лёвчик, наклонившись ко мне и поправляя очки. Он смотрел то на меня, то на прижатые к моей груди пузырьки.

— Ничего. Сам должен понимать. — Не сводя с Лёвчика гипнотизирующего взгляда, я медленно закрыла перед его носом дверь и выдохнула. Это с соседом я была такая храбрая, а теперь мне предстояло войти в клетку к хищнику. И я приказала себе — ап!

Юрист стоял перед часами, может, разглядывал свой раненый нос? Хотя как такое могло быть, если мои солидные часы казались рядом с ним карликовыми. Старясь не звенеть стеклом, я расставила на столе склянки и пошла мыть руки. В ванной я с опаской взглянула в зеркало, так и есть: нос красный, волосы дыбом, глаза того и гляди вылезут из орбит — я выглядела вполне полоумной. И правильно, разве нормальная женщина притащила бы Его сюда. Оставалось быстренько вспомнить, что там Бабтоня дала успокаивающего и поскорее это принять.

Пациент сел на указанное место, я сделала глубокий вздох и осторожно к нему приблизилась, сжимая в руке устрашающего размера кусок ваты. Может, юрист подумал, что я собираюсь вставить ему кляп, потому что тревожно взглянул на меня и обреченно закрыл глаза. Правильно, молодец, а то я как раз собиралась сделать то же самое, а лекарь с зажмуренными глазами…

У него были совершенно прямые и густые, как щеточки, ресницы, и от них под глазами появились тени, похожие на полумесяцы. Забавно… И рот, это про такой говорят: "твердый"? Или нет?

Чем это ты занимаешься, идиотка?! О чем ты думаешь! — зашипела ехидна. На сей раз её шёпот прерывался и дрожал, то есть ехидна была не в форме, и это меня здорово напугало. В конце концов, передо мной сидел мой враг, хотя и поверженный. Это сейчас он нуждался в помощи, а вот завтра, завтра они с Арчибальдом объединятся… Я обильно смочила вонючим снадобьем вату и прижала её к вражескому носу. Юрист дернулся и зашипел. Да, правильно говорит Бабтоня (или Люшка?) — все мужики слабаки. Я осторожно подула на раненый орган, и тут юрист открыл глаза и посмотрел на меня в упор.

Он открыл глаза, а я не успела отвести взгляд, а потом у меня уже никак не получалось это сделать. Потому что юрист оказался по совместительству гипнотизером или даже вампиром. Он смотрел мне в глаза, и из меня по капле уходили силы — вот я перестала чувствовать руки, вот стали ватными колени. Потом они вдруг подломились, и я качнулась прямо на Дениса и успела подумать, что теперь упаду на него и добью окончательно. Ну и пусть. Только Денис поймал меня, но вместо того чтобы остановить, еще ближе притянул к себе. Притянул так близко, что наши губы столкнулись и прижались друг к другу крепко-крепко. Мне стало нечем дышать, и я полетела куда-то вниз или вверх, главное, что его губы меня держали. И тут заиграла дурацкая музыка.

Какие-то идиоты-карлики вовсю наяривали на своих игрушечных инструментах идиотский марш или что там они играли. Но, тем не менее, железные руки поставили меня прямо и, кажется, чуть встряхнули. Сеанс гипноза окончился, и я вспомнила, где и с кем нахожусь. И ужаснулась.

Ден… то есть юрист, достал откуда-то телефон, заткнул карликовый оркестр и что-то ответил. Пока он говорил, у меня прошёл столбняк, но начались его последствия, то есть меня затрясло.

Нужно бежать, всё пропало! — выпалил один голос. Куда, да еще из своей квартиры? — нервно ответил другой. Видимо, мой склад ума превратился в палату номер шесть, и теперь её сумасшедшие обитатели решили посовещаться. Нашли время.

Итак, я сошла с ума, какая жалость! Пациент закончил разговор и, как-то странно посмотрев на телефон, тихо выругался. Потом он, кажется, извинился и сообщил, что должен уйти, немедленно, и исчез. Я подождала, когда за ним захлопнется дверь, и потрясенно огляделась. Это что же я натворила? Поле боя вроде как осталось за мной — противник позорно бежал и даже оставил мне военный трофей — забытый в спешке шарф. Я уселась посреди комнаты на стул и зарыдала.

Аркадию я позвонила по сотовому довольно поздно и объяснила, что загостилась у Бабтони и домой ночевать не приеду, придется ему коротать ночь с бегемотом. Последнюю мысль я, естественно, не озвучила, тем более, судя по шуму и смеху в трубке, как раз бегемоту и предстояла одинокая ночь.

— Тебе что, совсем нечего делать? — спросил Аркадий, но не зло, ему-то явно было что делать. По крайней мере, он считал именно так.