Темный город - A. Volres

разрезана почти во всех местах. Казалось, я видела, каждую вену, которая перестала пульсировать, каждый капилляр.

— Фи-ил! — закричала я, кубарем падая на пол. Мои джинсы снова угодили в лужу крови. Наверное, лицо мамы исказится, когда ей снова придётся отстирывать пятна чужой крови.

А потом всё шло быстро, в долгой спешке, с паникой, с сердцебиением как после забега в пять километров. Я готова была на руках нести Фила, но Тони сделал это за меня. Мы влетели в машину. И со скоростью света очутились возле больницы за считанные секунды. Я клянусь, не прошло и минуты, мы были уже там.

И снова всё повторилось. Бледно голубой свет. Беготня спешащих медсестёр. Холодный кафельный пол. Тони составил протокол, отец отвлекся от работы, чтобы успокоить меня. Мистер Бродвер, не пускающий в палату.

Вскоре по Тенебрису прошли слухи про самоубийцу Фила Николсона, который от жгучей досады вскрыл вены. На следующее утро в больницу пришли ученики школы Хистер Хай. Их вновь было много, как будто я вернулась на несколько дней назад, когда за больничной стеной я ждала не Фила, а Кевина. Прибежала семья Батлеров, будто Фил — их второй сын. Эрика и Рэй были тоже здесь. Много кто пришёл. Многие, услышав новость, что Фил пришёл в себя, уходили домой, некоторые оставались, чтобы поговорить с ним.

***

Когда меня впустили к нему, было поздно. Отец дал мне пару минут, пока сам ждал в машине.

— Привет, — улыбаясь, я вошла в палату.

— Вау, — он засиял. — Пришла моя спасительница.

Я засмеялась от неловкости и его слишком доброго в мою сторону взгляда.

— Я испугалась, — вымолвила я скромную фразу.

— А знаешь, как испугался я, когда очнулся здесь.

— Так нельзя делать, — стараясь не заплакать, сказала я.

Мой голос звучал жалобно, дрожь так и выдавала себя, но я всё равно не могла ничего поделать с собой. Одна мысль, что этот человек мог бы покинуть меня, вводила меня в истерику.

— Нельзя просто брать и… — я махнула руками, отвернувшись от Фила, скрывая слёзы. Когда-то он сказал, что его не привлекают девушки, показывающие свои слёзы. Почему-то, для меня стало это важно. — Ты о чём думал вообще? Если ты хотел уйти, почему не искал поддержку в других людях? Ты же знаешь, что я всегда могу помочь тебе. Может, у меня плохо получается, но я пытаюсь, этого недостаточно?

— Спасибо, — он нежно улыбнулся.

Меня колотило изнутри в тот момент, когда он смотрел на меня обычным взглядом, как будто ничего не произошло. Он смотрел, затаив дыхание, будто разгадывал меня, он не отводил взгляда, заставляя меня полыхать и сгорать изнутри.

— Можешь просто сесть рядом? — попросил он.

Я присела на край его кровати.

— Я злюсь на тебя, — злобно произнесла я. — Очень сильно. Я ненавижу тебя за это, ясно?

— Можешь, больше ничего не говорить, — ещё раз попросил он.

— Да как ты смеешь?

— Просто посиди рядом, хотя бы немного.

Глядя на него, я видела всё. Его небольшую щетину, замученный взгляд, подавленность и усталость. Конечно, он не хочет выслушивать то, что я хочу сказать. Конечно, он хочет просто отдохнуть. И я, подавив в себе всякое желание спорить с ним, просто молча сидела рядом. Он взял меня за руку, неловко улыбнувшись, как когда-то раньше. Я видела и чувствовала всё. Или просто хотела так думать.

— Я больше так не сделаю, — пообещал он. — Я больше не такой дурак, я научился дорожить жизнью.

Я улыбнулась, до сих пор пытаясь скрыть слёзы. Хоть мне и было неловко смотреть ему в глаза, я делала это. И он смотрел на меня так, будто это было наше последнее мгновение.

***

Спустя неделю, когда школа официально перешла на дистанционное обучение, и больше никто из учеников не имел нужды вставать рано утром и тащиться сквозь туман и изморозь в школу, но до сих пор имел обязанность делать домашнее задание и присылать его каждый вечер учителям школы, мы встретились, ученики школы Хистер Хай.

В центре города, на большой поляне парка нас собралось несколько десятков. Были и футбольная команда, и чирлидерши, были все бывшие девушки Кевина, его друзья из параллели, был Тони, Эрика, Рэй, Грейс, были некоторые учителя, и был даже Фил. Я не думала, что он придёт. Мы зажигали фонарики и запускали их в небо с той лишь целью, чтобы навсегда отпустить Кевина Батлера. Хоть многие из нас ещё этого не сделали, нам нужно было отдать должное небесам. Мы приносили лучшие фотографии с ним, писали на бумажках всё, что не успели сказать, некоторые прикрепляли самодельные открытки или вещи, объединившие когда-то их с Кевином.

Я была одной из первых, кто пришёл на это место. Ещё только начинало темнеть, когда были установлены столы, на которых печатались фотографии для тех, кто не имел возможности сделать это дома, там же располагался столик с красивыми бумажками, на которых можно было отправить последнее пожелание, и самый главный стол, где продавалось больше сотни фонариков. Полученные деньги мы собирались отдать семье Батлеров.

Я знаю, Кевин хотел, чтобы играла весёлая музыка, его любимый Eminem или другой исполнитель, под которого многие бы подпевали. Так как Кевин — первая жертва из нашей школы, первый ребёнок, которого не стало, его смерть была так трагична для города. Поэтому его и спешили проводить как можно громче и ярче.

Мы встретились с Эрикой, обнялись, наконец-то. До этого я её не узнавала, думала, что мы стали всё-таки чужими, но стоило угодить в её объятия, всё снова вернулось. Я снова с ней, с моей лучшей подругой, она тоже может заполнить пустоту после Кевина. Она уже её заполняет, мне хватает только одних объятий.

— Всё отлично? — спросила она, скрывая подступившие слёзы.

Я кивнула.

— Я принесла фотографии, где я выгляжу как дурочка, — я улыбнулась. — Помнишь, он засмеял меня, когда увидел это?

Я протянула ей фотографию, на которой Кевин в колпаке деда мороза обнимает меня за плечи, а я с физиономией, которую приобрела после нескольких стаканов шампанского, пытаюсь скрыть, что у меня порвалась кофта в двух местах.

— Прошлый новый год, — улыбнулась Эрика. — А я принесла фотографию, сделанную за пять минут до контрольной по английскому.

— Я ещё взяла фотографию со дня нашего последнего розыгрыша.

Эрика наигранно засмеялась.

— Стриптизёрша, наверное, вспоминает его.

— Его теперь все вспоминают.

Мы молча кивнули, скрыв остальные фотографии друг от друга. Если бы мы начали перебирать каждое мгновение нашей юности, то обязательно нашли бы в каждом из них Кевина. Разве нам надобно было грустить ещё больше? Нет, мы пришли, чтобы проводить