Время милосердия - Джон Гришэм

в костюме от известного портного. Не пойдут за прекрасным оратором. Как и за умником, у которого все отскакивает от зубов. Нет, сэр, адвокат, говорящий им правду, – вот за кем они последуют.

В этой лекции не менялось ни единого словечка.

– В чем же правда дела Дрю Гэмбла? – спросил Джейк.

– В том же, в чем заключалась правда дела Карла Ли Хейли: порой приходится убивать.

– Я говорил присяжным не это.

– Да, не такими словами. Однако ты убедил их, что Хейли сделал именно то, что сделали бы они сами, выпади им такой случай. Это было блестяще.

– Сейчас мне не до блеска. У меня нет выбора, придется выставить на суд мертвеца, человека, не способного себя защитить. Это будет гадкий процесс, Люсьен, но я не вижу способа поступить иначе.

– Потому что такого способа нет. Я хочу находиться в зале суда, когда эта девочка будет давать показания. Беременность почти восемь месяцев, и папаша – Кофер. Та еще драма, Джейк! Я подобного не видал.

– Я жду от Дайера вопля о нарушении судебной процедуры.

– Завопит, никуда не денется!

– И как же тогда поступит Нуз?

– Он будет недоволен, но штат редко добивается постановления о нарушении процедуры. Сомневаюсь, что он вынесет его. Кира не твой клиент, и если Дайер вызовет ее первым, то ошибку совершит он, а не ты.

Джейк отпил холодного кофе и уставился на поток машин.

– Карла хочет усыновить этого ребенка, Люсьен.

Тот вновь помешал лед в стакане и обдумал услышанное.

– Ты тоже этого хочешь?

– Не знаю. Она уверена, что поступок правильный, но ее тревожит, что внешне он будет выглядеть – как бы это сказать? – конъюнктурным.

– Ребенка все равно кто-нибудь усыновит?

– Да, Кира и Джози предпринимают необходимые шаги.

– Тебя волнует, как это будет выглядеть.

– Да, волнует.

– В том-то твоя проблема, Джейк: тебе не безразлично, что скажут городские сплетники. А не послать ли их ко всем чертям? Где они сейчас? Где все эти замечательные люди, когда они тебе нужны? Все твои друзья по церкви, клубные приятели, важные посетители твоего излюбленного кафе, прежде считавшие тебя классным парнем, а теперь наплевавшие на тебя? Главная их черта – непостоянство, никто из них не знает, какой это труд – быть настоящим адвокатом. Ты работаешь тут двенадцать лет, и ты банкрот, потому что беспокоишься из-за того, что скажут эти люди. Ни один из них не имеет значения.

– А что имеет значение?

– Бесстрашие, готовность браться за непопулярные дела, бескомпромиссная борьба за маленьких людей, которых больше некому защитить. Когда ты заработаешь репутацию адвоката, которому никто не страшен – ни правительство, ни корпорации, ни власть имущие, – тогда на тебя возникнет спрос. Надо добиться такого уровня уверенности в себе, чтобы входить в зал суда, не боясь никаких судей, прокуроров, защитников крупных фирм, плюя на то, что могут сказать о тебе окружающие.

Эту мини-лекцию Джейк тоже слушал уже раз сто.

– У меня нет привычки отваживать клиентов, Люсьен.

– Неужели? А то ты рвался заполучить дело Гэмбла! Помню, как ты скулил, что Нуз навязал его тебе. Все остальные попрятались, не повезло тебе одному. Это дело как раз из таких, о каких я толкую, Джейк. Задачка для настоящего адвоката, он посылает куда подальше всю досужую болтовню и входит в зал суда, гордый тем, что защищает клиента, от которого отказались остальные. Между прочим, в штате таких дел много.

– Я далеко не всегда могу предлагать себя таким клиентам. – Джейк в очередной раз сказал себе, что Люсьену по средствам быть адвокатом-радикалом. Кому еще принадлежит полбанка?

Люсьен допил стакан и произнес:

– Мне пора. Сегодня среда, по средам Салли всегда жарила курицу. Этого мне будет недоставать. Как и многого другого.

– Поверь, мне очень жаль.

Люсьен встал и прошелся взад-вперед, чтобы размять ноги.

– Я позвоню своему человеку в «Третьем федеральном банке». Подготовь документы.

– Спасибо, Люсьен. Ты даже не догадываешься, как это важно.

– Я догадываюсь, что ты еще глубже залезаешь в долги, Джейк. Ничего, ты выкарабкаешься.

– Обязательно, иначе никак.

37

В 1843 году неуравновешенный токарь-шотландец Дэниел Макнотен возомнил себя жертвой преследования со стороны британского премьер-министра Роберта Пиля и его партии тори. Увидев Пиля на лондонской улице, он убил его выстрелом в затылок. Макнотен обознался, его жертвой стал Эдвард Драммонд, ветеран государственной службы и частный секретарь Пиля. На судебном процессе стороны согласились с тем, что Макнотен страдал галлюцинациями и прочими психическими нарушениями. Коллегия присяжных признала его невиновным ввиду помешательства. Его дело прославилось и положило начало тактике защиты на основании невменяемости клиента, получившей широкое распространение в Англии, Канаде, Австралии, Ирландии и во многих штатах США, включая Миссисипи.

Правило Макнотена гласит: «Для защиты на основании невменяемости должно иметь четкие доказательства того, что во время совершения деяния обвиняемый находился в состоянии искаженного сознания из-за психического заболевания и не знал природы и свойства своего поступка, а если знал, то не ведал, что поступает недопустимо».

Долгие десятилетия правило Макнотена было предметом жарких споров правоведов и в ряде юрисдикций претерпевало исправления или попросту отменялось. Однако в 1990 году оно еще действовало в большинстве штатов, в том числе в Миссисипи.

Джейк составил уведомление о применении «прецедента Макнотена» и приложил к нему пояснительную записку на 30 страницах – плод двухнедельного труда Порсии, Люсьена и его самого. 3 июля Дрю снова отвезли в психиатрическую клинику штата в Уитфилде для освидетельствования врачами, один из которых будет отобран для выступления с показаниями против него в суде. Защита почти не сомневалась, что Лоуэлл Дайер найдет как минимум одного психиатра, кто пожелает заявить, что подсудимый психически здоров, не страдает расстройством сознания и знал, что делает, когда спускал курок.

Защита не собиралась это оспаривать. Пока ничто в характеристике Дрю не указывало на психическое заболевание. Джейк и Порсия раздобыли экземпляры решений судов по делам несовершеннолетних и заключения Кристины Рукер из Тупело и Сэйди Уивер из Уитфилда. Все это вместе изображало физически, эмоционально и умственно незрелого юнца, первые шестнадцать лет жизни которого были сплошным хаосом. Общение со Стюартом Кофером причинило ему психическую травму, Кофер систематически запугивал его. В роковую ночь Дрю был уверен, что его мать убита. Однако психическим заболеванием он не страдал.

Джейк знал, что можно найти и нанять эксперта, тот даст показания противоположного смысла, но не хотел боя в зале суда на тему помешательства, в котором не мог одержать победу. Выставляя Дрю помешанным и способным на немотивированные действия, можно было вызвать у присяжных нежелательную реакцию. Джейк собирался потянуть с хитростью «правило Макнотена» еще две-три недели, а перед судом отказаться от него. В конце концов, это была шахматная партия, и в том, чтобы отправить Лоуэлла Дайера не в ту сторону, не было ничего дурного.

Джейк застал Стэна Эткеведжа за письменным столом.

– Найдется