Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов

Деньги вкладывались бездумно или просто проматывались, тратились на разные причуды. Так бесславно закончил свои дни и первооткрыватель бирюсинского золота Гаврила Машаров. Удачливый старатель, он стал управляющим прииска «Гавриловский» на Удерее, из наёмного золотоискателя превратился в состоятельного купца. Его называли «таёжным Наполеоном», его дом посреди тайги мог сравниться по роскоши и удобствам с царскими палатами. Рядом с усадьбой стояла каменная церковь, по убранству она могла соперничать со столичными храмами, в оранжереях выращивали ананасы. На груди искателя приключений красовалась золотая двадцатифунтовая медаль с надписью: «Гаврила Машаров — император тайги». Но… Последние годы жизни Машаров прожил во флигеле своего дома совершенно нищим. Но это уже совсем другая история.

Нет, Илья Саввич не станет так швыряться богатством, если оно у него будет. Курочка по зёрнышку собирает, а зоб набивает. Бессонными ночами в его голове такие прожекты выстраивались что сам диву давался. Вот и снарядил Хрустов своих золотоискателей на поиски металла. Вот и старается окружить себя людьми, которым можно было доверить свои планы — в одиночку всё равно ничего не сделаешь. Хорошее время грядёт для хваткого человека. Время покажет, можно ли в Сибири выращивать ананасы, а ещё подскажет — нужно ли их здесь выращивать.

4

Ранним апрельским утром, едва солнце начало осиливать вязкий туман — остаток весеннего заморозка, у дома Хрустова уже стояли три повозки, запряжённые крепкими сытыми лошадями. Дорога предстояла неблизкая.

— Ребятки, со всеми говорено не раз. Некоторые из вас там уже бывали, знаете — дело серьёзное. Слушаться Лаврена, — напутствовал Илья Саввич. — Ну, с Богом!

Он перекрестил всех три раза и кивнул Лаврену, чтобы подошёл.

— Как и решили, дойдёте до Благодатской, оставите лошадей у Никодима Нестерова до осени, он знает, снаряжение погрузите на одни сани и сами пешком вверх по реке. Путь неблизкий, надо идти быстро, пока лёд на реке крепкий. Слышишь, Лаврен, надо успеть по льду.

— Всё исполню.

— Теперь послушай: возьми ещё пару ружей, дошли до меня слухи, будто в тайге постреливают. Дай бог, чтобы не пригодились, но бережёного Бог бережёт.

— Свят, свят, свят! — перекрестился Лаврен.

— Насчёт Евсея мы договорились, присматривайся к нему, готовь себе замену, тебе и здесь работы хватит.

Утоптанная обозами дорога, часто помеченная конским помётом, примороженная ночным морозцем, была крепкой, похрустывала под копытами лошадей. После саней оставались ровные блестящие полосы от подбитых железом полозьев да взрыхлённые ямки от подкованных копыт.

На первых двух санях сидели по три человека в чёрных полушубках, в малахаях из овчины. Третья повозка была просто привязана ко второй, а на санях находился инструмент, аккуратно уложенный и привязанный, чтобы не потерять ничего невзначай. В тайге ничего не найдёшь — всё надо беречь. Из-за мелочи можно потратить много времени, которое и так очень дорого.

В дальний, опасный путь отправились шесть человек. Вместе с Евсеем и Лавреном ехали молодые конторские парни. Маркел Дронов, местный баламут и шалопай, наделённый огромной силой, которую тратил бездумно. Высокий ростом, крепкий сложением, он был привлекательным и внешне. Девчонки на вечёрках поглядывали в его сторону и тайно мечтали о таком женихе, но Маркел никого не привечал до некоторых пор. Этой зимой ему приглянулась Настасья Малышева, молодая девушка, которая расцвела, неожиданно превратившись из подростка в юную красавицу. Конторская молодёжь собиралась по вечерам в просторной избе бабки Макарихи, там и заприметил её Маркел. Настасья не только не отвела своих больших карих глаз от нагловатого взгляда Маркела, но и одарила его такой усмешкой, что парень едва не задохнулся от неожиданности.

— Кто это? — спросил он гармониста.

— Ты чего? Своих не узнаёшь? — захохотал он. — Это же Настя, Ивана Малышева старшая дочка. Понравилась?

— Не видел раньше.

— Так вон там стояла обычно. — Ванька-гармонист показал на девчонок-подростков, ютившихся за печкой и глядевших во все глазёнки на происходящее.

Маркел сделал равнодушное лицо, но почувствовал, как что-то заныло внутри. Он больше никому ничего не говорил, но украдкой поглядывал на девушку.

И сейчас, сидя в санях, завернувшись в полушубок, он вспоминал Настю, растревожившую его, размечтался, как приедет осенью и подойдёт к ней с подарком.

Рядом с Маркелом, притулившись друг к другу, ехали его закадычные дружки: Еремей Трухин, Фома Ракитин и Кирьян Лисицин. Ребята крепкие, работящие, тоже неплохо показали себя на лесозаготовках. Старшими в группе были Евсей и Лаврен.

Евсей думал о том, что если получится всё, как задумано, то заберёт он брата и переберётся поближе к золотоносным местам, чтобы не болтаться по тайге туда-сюда. Там, в верховьях рек, тоже есть деревни, можно поселиться и жить. Потом найдёт себе жёну и пустит корни в добрых местах, где поменьше народу. А здесь много разного люда, да ещё «чугункой» пугают, как чумой. Шуму от неё не оберёшься. Исстрадавшаяся душа Евсея искала тишины и покоя.

Далеко ушёл в своих мыслях Евсей, много хороших картин нарисовал себе. Эх, мысли сладкие, шальные да непутёвые, откуда вы только вылазите, где вы только ютитесь?

Вскоре с передней подводы, на которой ехал Маркел с Фомой и Кирьяном, раздался громкий смех.

— Проснулись, жеребцы застойные! — крикнул Лаврен.

— Молчи, мерин сивый, ты своё уже оторжал!

Раздался дружный хохот. Подсмеиваясь друг над другом, беззлобно переругиваясь, люди коротали время, а обоз уходил всё дальше от села. По правому берегу реки уже потянулись холмы, всё увеличиваясь в размерах. Вот уже миновали деревню Лука, ютившуюся на высоком берегу. Запоздалые белые дымы из труб, едва выглядывающих из снега на занесённых крышах, редкий брех собак вскоре остались за поворотом. Вот уже проехали устье Туманшета, куда отворачивала плохо накатанная дорога: редкие путники наведывались в тот край. Теперь уже с двух сторон дорогу окружали сопки, поросшие густым лесом.

Вот уже стали опускаться сумерки, сопка по левому берегу, словно отошла в сторону, освободив небольшую равнину, на которой стояло несколько небольших изб, занесённых снегом. Обоз въехал в ворота, которые принадлежали Ваське Воробьёву, жителю деревни Догадаевка, стоявшей первой на пути экспедиции. Васька держал небольшой постоялый двор, доходы с него были невелики, но всё окупалось, а самое главное — Васька знал, что делалось в округе. Каждый проезжий считал своим долгом рассказывать новости хозяину постоялого двора, надеясь заслужить его внимание. Как бы то ни было, но ночевать зимой на улице неуютно, а здесь и человеку найдётся место в тепле, и лошадей угостят овсом и соломкой. Васька Лаврену Изотову поклонился, как старому и уважаемому