Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– Хочу, – кивнула Жики. – Это как раз то, что мне необходимо.

– А давление? – лукаво наклонила голову набок Моник.

Жики усмехнулась в ответ:

– Baliverne[175]!

– Жерар, – позвала Моник. – Налей нам коньяку… Того самого…

«Тем самым» оказался Hennessy Richard Crystal Decanter. Золотая жидкость переливалась в хрустальных низких бокалах, распространяя вокруг аромат леса, специй и сладости. Старая дива даже причмокнула от наслаждения: – Прекрасный коньяк.

– Он старше любой из нас, – откликнулась Моник.

– Нам повезло – мы прожили такую долгую жизнь, – сказала Жики. – А многим этого не суждено. Как, например, мальчику из России. Он любил и был любим – у него сначала отобрали любовь, а потом – жизнь. По-твоему, это справедливо?

– Нет, конечно, – грустно улыбнулась Моник. – Но мы же знаем – в мире нет справедливости.

– Но есть возмездие.

– Оно не в наших руках. В данном конкретном случае, – Моник говорила по-прежнему непреклонно.

– Я никогда ничего у тебя не просила, – в голосе дивы послышалась нотка обиды. – Неужели наша дружба ничего не стоит?

– Жики! – Моник смотрела на нее с упреком. – Наша дружба стоит всех благ мира. Но ты просишь о невозможном – чтобы мы убили человека, наказать которого жаждут законным образом, и который получит по заслугам – рано или поздно.

– А если не получит? – резко спросила Жики. – А если никому не удастся поймать его? Ведь сколько человек за ним охотятся – и все безрезультатно. А Паллада смогла бы.

Моник слушала, маленькими глотками прихлебывая коньяк.

– Мы и не должны никого убивать, – осторожно добавила Жики. – Мы должны только поймать. А накажет его жертва.

– Кто? – удивленно спросила Моник. – Балерина? Она сможет сама его убить? Мадам Гризар насмешливо фыркнула. Жики поджала губы:

– В ее сердце плещется столько ярости и ненависти, что сможет. Но полагаю, она это сделает не одна.

– Не одна? – нахмурилась Моник. – С кем же?

– Ее подруга, Катрин, – начала Жики. – Вслед за Анной подверглась жестокому насилию.

– И она тоже жаждет мщения? – спросила Моник.

– Да, – кивнула Жики. – Кто бы не жаждал на ее месте?

– Это ты так думаешь? – с иронией поинтересовалась Моник.

– Какая жертва не жаждет мщения? – вопросом ответила Жики. – Третий – муж Катрин, Серж Булгаков.

– Первая попытка не удалась, но он не успокоился? – вопрос Моник прозвучал неожиданно, и Жики немного растерялась:

– Я не понимаю…

– Гениальный врач, долг которого – спасать людей, все еще хочет обагрить руки в крови не в операционной, а на тропе войны?

Несмотря на то, что замечание Моник источало сарказм, во взгляде ее появилось сомнение, и Жики чуть повеселела – она знала это выражение лица подруги, когда та принимала важное решение.

– В казни примет участие еще один человек, – добавила она.

Бровь Моник взлетела вверх:

– Кто?

– Мигель Кортес.

– Это тот, который недавно стал виконтом Вильяреаль? – оживилась мадам Гризар. – Любопытный династический случай.

– Именно он, – кивнула Жики. – Почему любопытный?

– Потому что согласно действующему закону, титул виконтов Вильяреаль должен был перейти к старшему в роду – семидесятилетней Алехандре Марии дель Соль, тетке этого вашего Мигеля.

– К женщине? – удивилась Жики.

– У тебя склероз? – поинтересовалась Моник. – Испанцы уже больше пяти лет как избавились от мужского майората. [176]

– И правда, – смутилась Жики. – Как я могла забыть! Действительно, склероз… Но тогда каким образом он получил титул?

– Насколько я знаю, был издан специальный королевский ордонанс. [177]По просьбе Ватикана.

– Ничего себе, – присвистнула тангера. – Ты можешь как-то это объяснить?

– Единственное объяснение, которое приходит в голову – в Ватикане нашлись убедительные доказательства адюльтера в семье, а Вильяреаль всегда были ревностными католиками и блюстителями морали. И скорее всего, Алехандре пригрозили разглашением порочащих честь семьи сведений – она даже не попыталась бороться за свои права, а я ее знаю, она дама с характером. Но все это не относится к делу. Значит, новоиспеченный виконт изъявил желание присоединиться к экзекуции?

– Изъявил, – Жики вновь уловила в голосе подруги иронию.

– Итак, четверо, – задумалась Моник. – И как они собираются его убивать?

– Какая тебе разница, – неосторожно вылетело у Жики, и Моник сразу помрачнела.

– Что значит – какая разница? – возмущенно спросила она. – Вот от кого не ожидала услышать! Мы говорим о жизни человека!

– Он не человек, – мрачно возразила тангера. – Дикий хищник по сравнению с ним – невинный голубь.

– Я не ставлю под сомнение его опасность, – Моник поднялась с кресла, чтобы еще плеснуть коньяка себе и подруге. – Я ставлю под сомнение их безусловную способность убивать. Мы отдадим им в руки человеческую жизнь – смогут ли они ею распорядиться?

– Давай дадим им право, – оживилась тангера. – А воспользуются ли они им – это их дело, правда?

– Не знаю. Не уверена… Хотела вот тебя спросить…

– Спроси, – криво улыбнулась дива. – Долго ждала, когда ты поинтересуешься.

– Неужели? – саркастически подняла брови Моник. – Тогда ответь, когда ты узнала, что маньяк жив и почему ты скрыла этот факт от своей подопечной?

На морщинистом лице тангеры не дрогнул ни единый мускул:

– Мне сообщили, что он жив, наши московские агенты, когда я сделала им запрос о месте его захоронения, спустя несколько дней после того, как мы вернулись в Париж. Как я могла сказать бедной девочке? Она была так слаба…

Моник сделала резкий жест:

– Не ожидала от тебя. Кто, как не ты, должна понимать губительность лжи и недосказанности. Правда всегда выплывает – только слежавшаяся от долгого хранения в темноте и пыли, она принимает ужасные формы. Кроме того, ты понимаешь, какой угрозе ты подвергала ту, которую взяла под свое крыло?

– Будь уверена, я приняла все меры безопасности. Но, несмотря на это, вины с себя не снимаю и полностью сознаю свою ошибку, – буркнула тангера. – Прикажешь посыпать голову пеплом? Как насчет моего дела?

Какое-то время Моник теребила длинными худыми пальцами толстую золотую цепь на своей шее, а потом отрубила:

– Я должна подумать до завтра. Я дам тебе ответ не позже полудня.

Поняв, что далее настаивать бессмысленно, а возможно, и опасно, тангера покорно склонила голову перед Магистром Ордена Палладинов…

… Таксист подвез Жики к невзрачному дому в районе Таганской площади, с внутренней стороны Садового кольца. Он помог старой женщине выбраться из машины и уехал, а она осталась стоять на тротуаре, оглядываясь вокруг, словно остерегаясь слежки. Не заметив ничего подозрительного, она позвонила в домофон одного из подъездов. Никто не поинтересовался ее именем, кодовый замок щелкнул, и Жики вошла в подъезд. Лифт в трехэтажном доме отсутствовал, и Жики была вынуждена взбираться на третий этаж по лестнице, что впрочем, не составило труда при ее тренированных ногах и поставленном дыхании. Ей не пришлось звонить в звонок, так как дверь одной из двух квартир на этаже оказалась приоткрыта, и Жики, потянув ее, тяжелую и старинную, на себя, вошла.

В тесном коридорчике ее встречал молодой человек, со светлыми прямыми волосами, забранными в хвост. Он неплохо говорил по-французски и почтительно склонился к руке старой дамы:

– Мадам командор, какая честь…

Жики потрепала его по щеке:

– Мсье Гаврилоф, рада встрече…

– Пожалуйста, зовите меня Александр, мадам, – еще раз поклонился молодой человек и крикнул в глубину квартиры, опять-таки по-французски. – Cherie! Madame commander est arrivée![178]

Тангера не сказала: «Зовите меня Жики» – и он продолжал звать ее «мадам командор», как полагалось по ее рангу в Ордене.

На зов Александра из комнаты выбежала хорошенькая маленькая девушка с восточной внешностью.

– Какая честь, мадам, – с неподдельным волнением в голосе сказала она и пригласила Жики пройти в комнату, весьма небогато обставленную. Но было видно, что ее здесь ждали – в комнате, несмотря на скромность, царил идеальный порядок, стол накрыли без претензий, но на нем стояла, несмотря на ранний час, бутылка неплохого коньяка – видимо, до палладинов донесли пристрастия мадам.

– Прошу к столу, мадам командор, – звонко пригласила девушка, но Жики покачала головой:

– От коньяка не откажусь, а есть не буду… Ну разве что кусочек колбаски, – добавила она торопливо, заметив, как огорчилась девушка и разочарованно вздохнул Александр. – Мне приятно, дети мои, что вы меня так встречаете. Налей-ка, рыцарь, мне коньяку…

– Alors[179], – начала она, устроившись в кресле и жестом позволив паре присесть. – У меня для вас задание. Но прежде скажите мне, сколько человек у вас в распоряжении?