Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

Сергей услышал, как Катрин выключила воду, и решил, что лучше ему убраться из-под двери ванной. Он быстро прошел в спальню, где она и появилась спустя пару минут, с махровым тюрбаном на волосах и с большим банным полотенцем, обмотанным вокруг тела, с каплями воды на гладких прямых плечах. Он хранил молчание, пока она сушила волосы – долго, почти полчаса. Но потом, когда Катрин оказалась в постели и повернулась к нему спиной, он, наконец, понял, как обидел ее.

– Катрин, – позвал он, но она даже не пошевелилась. Тогда он взял ее за плечи и развернул к себе лицом.

– Отстань, – пробормотала жена. Она уже не плакала, но глаза были красные, а губы надуты.

– Почему ты мне не сказала? – спросил он. – Почему ты скрывала?

– Я не скрывала, – буркнула она, неприлично шмыгнув носом. – Я не хотела тебя связывать. Мы бедные, но гордые.

– Бред какой-то, – поморщился Булгаков.

– Я вообще в ту последнюю ночь в Лондоне подумала, что ты меня бросаешь.

– Что?! Ты совсем свихнулась?

– Да-а! – обиженно протянула она. – Ничего не объяснил, любовью со мной занимался, словно в последний раз в жизни – что я должна была думать? А когда я поняла, что ни в каком ты не Абердине? Ах, с каким удовольствием Мигель поставил меня перед фактом, что мой муж от меня свалил!

– Мигель? – в недоумении спросил Булгаков. – Ему-то какое дело? Чего он вообще к тебе притащился?

– Сообщил, что Рыков жив, – снова всхлипнула она. – Это стало последней каплей. С каждым днем я все больше убеждалась, что беременна, и мне было так одиноко, так обидно! И я решила вернуться. Я не боюсь этого человека. Серж, – она робко посмотрела на мужа, – а ты?.. Ты все еще хочешь, чтобы я была рядом с тобой?

– Хочу ли? – Сергей искренне удивился. – Я думал, рехнусь тут без тебя.

– Тогда почему ты не рад, что я беременна? – спросила она жалобно.

– Да кто тебе сказал? – он притянул ее к себе. – С чего ты взяла, что не рад? Вечно придумаешь какую-то ерунду… Ты же знаешь, как я этого ждал. Но ты должна немедленно вернуться в Лондон. Это не обсуждается.

– Как это? – возмутилась Катрин. – Как это не обсуждается? Я что – вещь? От кого-то я такое уже слышала.

– Ты, безусловно, не вещь, – Булгаков немного смягчил тон. – Но если ты берешь на себя ответственность распоряжаться своей жизнью так легкомысленно, не сказать – преступно, то я не позволю тебе распорядиться жизнью нашего сына или дочери – по праву отца.

– Я не могу, – простонала она, и из глаз ее снова полились слезы. – Я не могу там больше находиться – мне там физически плохо, понимаешь? Мне плохо без тебя, я остаюсь наедине с собой, и мне страшно… Особенно после того, как погиб Антон. Как ты не понимаешь – я не могу быть одна!

– Ты не одна, – уперся Сергей, – с тобой там Тереса.

– Ты издеваешься? При чем тут Тереса? Мне нужно, чтоб ты был рядом! В конце концов – провались он пропадом, этот Рыков! Вернемся в Лондон вместе!

Катрин со страхом ожидала ответа мужа. Если вдруг он сейчас скажет «Хорошо, возвращаемся вместе», то Рыков, узнав, что они уехали, снова начнет угрожать Анне. Чтобы обезопасить Анну – она, Катрин, должна находиться в Москве.

– Я не могу вернуться сейчас, – он покачал головой, и она чуть расслабилась.

– Это невозможно. На сей раз я должен с ним покончить. Не хотел говорить тебе… пугать тебя. Но видимо, выхода у меня нет. Вчера он напал на Аликс.

– Что? – голос Катрин разом сел, и она замерла. – Как?.. Он ее убил?

– Нет. К счастью, ее удалось спасти. Он всадил ей нож в грудь – лезвие чудом прошло мимо сердца.

– Как же так?.. Она же мать его сына, – Катрин закрыла лицо руками. – Как он мог…

– Ты о чем? – в недоумении свел Булгаков брови. – Что – как он мог?.. Как он мог убить женщину, которую когда-то любил, и которая когда-то любила его? Ты шутишь? Теперь ты понимаешь, что тебе грозит, если он узнает о твоем приезде?

Катрин молчала.

– Итак, завтра же…

– Нет, – оборвала она его, не дослушав. – Я не уеду одна.

– Еще раз повторяю тебе, – Булгаков пытался сохранять спокойствие, но понимал, что уже на грани. – Я должен покончить с ним, а иначе…

– А тебе не приходит в голову, – Катрин охватила ярость, и она даже вскочила в постели на коленки, – в твою умную красивую голову, что это он, Рыков, может с тобой покончить, а не ты с ним – как он уже покончил с Антоном? И что тогда мне делать? Скажи! Как мне потом с этим жить?

Булгаков опешил – еще никогда он не видел жену в таком гневе. Уловив мгновение его растерянности, Катрин не преминула им воспользоваться.

– Я клянусь тебе, – мягко сказала она, обнимая мужа за шею и ластясь к нему всем телом, – я клянусь, что буду осторожна. Не буду выходить из дома, не буду открывать никому дверь. Могу даже на звонки не отвечать, только после условного знака… Или пароля…

Он даже не заметил, как его руки обхватили ее талию, и он прижал Катрин к себе со всей силой истосковавшегося любовника. А когда опомнился, то уже было поздно – все его доводы и вся его решительность остались валяться вместе с его одеждой, которую он так торопливо сбросил с себя, что даже и не заметил, как оказался рядом с ней, своей любимой, как всегда, полностью растворяясь в ней и забывая о действительности – ужасной и пугающей своей неотвратимостью. И есть ли смысл объяснять Катрин, что он следил за Орловым, так как с огромной вероятностью Рыков придет в первую очередь за ним – своим врагом номер один? Она будет шокирована и возмущена, что ее экс-любовник выступает в роли наживки. Булгаков и сам понимал – это отвратительно. Но иначе как он мог покончить с бывшим другом, которого когда-то спас от разъяренных скинхедов?..

На рассвете его разбудил звонок Виктора. Усталым голосом майор сообщил, что нападение на Катрин раскрыто по горячим следам. На установление личности гопника понадобилось меньше часа – его имя оказалось в полицейской базе. Его убийцу, такого же наркомана, обнаружили в одном из наркопритонов в районе Никитских ворот – с окровавленным ножом в кармане, уже окоченевшего. Он умер от передозировки героина.

Весь следующий день Катрин бесцельно слонялась по квартире, повинуясь данному Сергею обещанию никуда не выходить одной. Это оказалось проще пообещать, чем сделать – то она обнаружила, что нет хлеба, и пришлось ей расстаться с намерением сделать тосты, то закончилась бутиллированная вода, и пришлось ей заливать в чайник воду из-под крана… И так – на каждом шагу. Она уныло думала, на сколько ее еще хватит держать данное мужу слово. Катрин хотела позвонить маме, уже протянула руку к мобильнику, и тут же нервно отдернула ее, вздрогнув. Аппарат сначала завибрировал, потом зазвонил, и на экране появился номер, владелец которого не определился. Это не обязательно означало опасность – пока в ее смартфоне были идентифицированы номера только нескольких человек – мамы, мужа, Анны – а все остальные сгинули, когда Орлов грохнул ее мобильник. Поэтому она не могла не ответить – вдруг это кто-то из знакомых? Правда, оператор неизвестный – вполне вероятно, что британский…

– Hi, Cathrine, – услышала она. – Sorry for disturbing you.[171]

– Джош, – колени Катрин подкосились. – Боже мой, Джош… здравствуйте…

– Как я рад слышать ваш голос. Как вы?..

– Хорошо, – опять эти проклятые бабочки бьются под сердцем! – А вы?

– А я – без вас, – коротко ответил он, и Катрин покраснела. Слава богу, он ее не видит.

– Вы в Москве, – спустя мгновение спросил он. Даже не спросил, а, скорее, констатировал факт.

– Да, – еле слышно ответила она.

– Вы придете завтра на похороны? – вопрос был настолько неожиданным, что она не сразу поняла, про какие похороны речь, и молчала. Молчала так долго, что он снова позвал ее:

– Катрин… Вы меня слышите?

– Да, – наконец до нее дошло, о чем он говорит. – Да, конечно. Откуда вы знаете?

– Мне звонила Анна, – сказал он. – Я обязательно должен там быть.

– Зачем? – потрясенно спросила Катрин.

– Рыков появится на кладбище. Уверен, он придет.

– Почему вы так уверены? Что ему делать на этих похоронах? Любоваться на дело рук своих? Не думаю, что он гордится тем, что сделал.

Джош не сразу ответил. А Катрин, в ожидании того, что он ей сейчас скажет, явственно услышала голос Олега: «Я ни за что не пропущу его похорон». Что это – она сейчас пытается его защитить? Однако Катрин повторила, воспользовавшись возникшей паузой:

– Нечего ему там делать. И, скорее всего, он прекрасно понимает, что там может быть засада.

– Засада? – удивился Нантвич. – Как интересно…

– Что вам интересно? – у нее возникло смутное ощущение, что она сболтнула не то и это «не то» может быть понято превратно.

– Интересно, что вы пытаетесь ввести меня в заблуждение, и особенно интересно, зачем вы это делаете.

– Что вы говорите, Джош? – ахнула Катрин. – Я пытаюсь ввести вас в заблуждение? Вы меня неправильно поняли!