Война амазонок - Альбер Бланкэ

«Она любит меня!» – подумал юноша с упоением.

Тогда он обернулся к герцогине и увидел, что она, шатаясь, подошла к постели и упала, стараясь скрыть свой позор и унижение за пологом.

Гонтран почувствовал жалость к этой женщине, одаренной красотой и всеми прелестями, увлекательными для мужчин, но в ту же минуту он поспешно отвернулся от нее. Он видел, что она лишается чувств, однако оставил ее без помощи.

«Она – чудовище лжи и разврата, – подумал он, – но за что же я погиб».

ГЛАВА XVII

Паук опять начинает ткать свою паутину

Рано утром в коадъюторский дом прилетела Шарлотта де-Шеврез. Гонди был поражен ее встревоженным лицом.

– Это ли вы мне обещали, Гонди? – воскликнула она, входя в известный читателю кабинет.

– Как вы хотите, чтобы я отвечал вам, если не говорите, в чем дело?

– Но вы должны были сеять раздор между ними, а посмотрите, в какой дружбе они все живут.

– И теперь, как всегда, вы столь же прекрасны, как и нетерпеливы, – отвечал любезный коадъютор.

– Гонди, вы не можете понять, как я страдаю при мысли, что принцы Кондэ и Конти могут восторжествовать.

– В чем же состоит их торжество?

– Они завладеют французской короной.

– Разве я не существую?

– Ну, право, ваше спокойствие восхищает меня! Вы сидите взаперти в вашем дворце, а принц Кондэ одерживает победу за победой. Бордо, Гиенна, Перигор, Сентонж и не знаю еще что, все в его руках. Туренская и Орлеанская провинции ему принадлежат, герцог де-Лонгвилль опять завладел Нормандией, а герцог Лотарингский – севером…

– А я Парижем.

– То есть вы и герцог де-Бофор?

– Нет, я один. Если хотите иметь тому доказательства, то потрудитесь последовать за мной ко всем приходским священникам. Одни они обладают доверием своих прихожан, а их прихожане – моя собственная паства. Говорю вам, что все идет как по маслу, как я сам приготовил.

– Что вы рассказываете, я сама понимаю дух парижан! Что бы вы ни говорили, парижане преданы, если не совсем принцу Орлеанскому, то вполне герцогу де-Бофору.

– А вот погодите немножко, герцог де-Бофор и принц Орлеанский скоро будут смертельными врагами.

– Ах! Как хотелось бы мне это увидеть!

– И увидите.

– Но я хочу сейчас же.

– Терпение.

– А когда у меня его нет, Гонди? У меня кровь горит от ожидания, и я очень жалею, что не последовала моему первому вдохновению: нарядиться бы мне амазонкой по примеру принцессы и явиться во главе армии. Давно бы я сокрушила все преграды около престола, и король был бы могущественнее, чем когда-нибудь.

– Неужели вы не понимаете, что прежде всего надо сокрушить Мазарини?

– Ну вот вы все свое!

– Это моя цель.

– Разобьетесь вы сами у этой цели.

– Не думаю.

– Скажите мне по крайней мере, что вы придумали, чтобы Бофора сделать общественным врагом.

– Ну вот опять!

– Гонди, умоляю вас, не имейте тайн от меня.

– Шарлотта, вы единственная поверенная всех моих тайн, я ничего не скрываю от вас, но если я вам что говорю, то под условием строжайшей тайны.

– Изменила ли я вам когда-нибудь?

– Нет, но ваша сильная привязанность к матери заставляет меня иногда побаиваться вас.

– Мать моя ничего не узнает от меня.

– Ну так слушайте. До нового переворота мне необходимо, чтобы Гастон с Бофором оставались союзниками. Вот поэтому я сделал новую попытку. Я предупредил Гастона о сношениях его дочери с…

– С кем же?

– Что в имени? С одним человеком.

– Неужели принцесса откажется быть женой короля?

– Принцесса полоумная, и будет она женой короля, когда я ей прикажу это, а пока я обвенчал ее.

– Неужели?

– Да, я обвенчал ее с тем, кого она любит.

– Вы сами благословляли ее брак?

– Почти.

– Вот вздор какой!

– Поистине, я это совершил.

– Неправда, неправда! Вы обманываете меня.

– Вам известно, что принцесса овладела Орлеаном как истинная героиня. Она заставила выбить ворота, после этого подвига, совершенного ею с увлекательным изяществом, вышел такой результат, что король с мазаринской армией вынужден был отступить в Бургундию, а принцесса вздумала отправиться в Сен-Фаржо, чтобы перевенчаться.

– Но с кем же?

– Именно в это время король со своим двором нашел убежище в Сен-Фаржо, а в мои расчеты не входило сделать ее королевой Франции безнаказанно. Преданный мне аббат в это время случился в Сен-Венсенской церкви, что в окрестностях Орлеана и…

– Кончайте же!

– И венчальный обряд совершился.

– Аббат попал туда как раз вовремя?

– Подослан мной, говорю вам. Он намеревался следовать за принцессой в Сен-Фаржо, но уговорил… ее жениха привести принцессу в Сен-Венсенскую церковь.

– Гонди! – сказала Шарлотта дрожащим голосом и крепко сжимая ему руку.

– Что случилось?

– Вы обвенчали принцессу с принцем Конти?

– А если бы и так, вам какое дело?

– Но Конти должен был на мне жениться?

– Какое вам дело, если вы не любили его?

– Но наш брак был объявлен. Опять отразится на мне испытанный уже позор! Подумали ли вы о том? Нет, вы об этом не вспомнили даже, иначе, я уверена, вы избавили бы меня от нового удара.

– Успокойтесь, прекрасная Шарлотта, не принц Конти был счастливым смертным.

– Даете мне честное слово дворянина?

– Даю.

– А когда так, какое мне дело, кто он? – воскликнула молодая красавица, мигом успокоившись.

– Вы очень рассудительны, однако позвольте вам заметить, что ваша ревность к принцу Конти не очень льстит моей любви к вам, очаровательный мой друг.

– Вы ничего не понимаете в женском сердце. Впрочем, я не знаю, к чему ведет это?…

– Как только его высочество герцог Орлеанский узнает об этом прекрасном браке, вслед за тем последует его разрыв с… с принцами. Разрыв безвозвратный, уж за это я ручаюсь. Затем, как все это утвердится, супруг ее высочества исчезнет у меня, и выйдет она за короля.

– Исчезнет, исчезнет… о! Как она будет защищать его.

– Уж это мое дело. Моя паутина так хорошо заткана, что мне почти жаль, зачем я показал вам ее основу.

– Слушайте, Гонди, теперь я требую мести. Вы не увидите меня здесь и не смейте отыскивать средства увидеться со мной до тех пор, пока не сообщите мне, что принцы Кондэ и Конти и вся их семья приговорены к вечному изгнанию, или заключены в Бастилию, или мертвы.

– Это само собой разумеется. Сказано и сделано, – подтвердил Гонди, многозначительно пожимая ей руку.