Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский

Иоганн Баптист Лампи Старший. Портрет императрицы Екатерины II.

1793 г.

Готовясь к движению за Дунай, Румянцев расположил свою армию следующим образом: в окрестностях Журжи – генерал-поручик граф Салтыков, сын победителя при Кунерсдорфе, с 12 тысячами регулярных войск и с тремя тысячами казаков (10 полков пехоты, 2 батальона егерей, 7 полков регулярнойкавалерии и 7 казачьих полков); между устьями рек Яломицы и Серета – генерал-поручик Потемкин, с 4 тысячами регулярных войск и с 2 тысячами казаков (4 полка пехоты, 1 батальон егерей, 4 полка регулярной кавалерии и 4 казачьих полка); в Бессарабии, на Нижнем Дунае, – генерал-майор Вейсман с таким же отрядом; сам же фельдмаршал, с 15 тысячами регулярных и с 2 тысячами иррегулярных войск (10 пехотных полков, 6 полков регулярной кавалерии и 4 казачьих полка), оставался в Молдавии до конца апреля.

Турки, наученные опытом трех предшествовавших походов, убедившись в невозможности противостоять русским в открытом поле, решились ограничиться обороной многочисленных крепостей своих. Важнейшие из них, Рущук и Силистрия, заняты были сильными гарнизонами; удобнейшие пункты переправы через Дунай находились под наблюдением особых отрядов. Сам верховный визирь, осторожный, предусмотрительный Мушин-заде-Мегмет, занимал со значительными силами Шумлу – пункт, стратегическая важность которого в первый раз тогда оценена была турками. Там соединяются многие пути, ведущие от Дуная и Черного моря; оттуда можно легко поспевать в помощь на каждый из угрожаемых пунктов и, действуя на сообщения противника, прикрывать доступы, ведущие через Балканы. Наконец, Шумла, по местному своему положению, почти неприступна. Армия верховного визиря, расположенная в Шумле, служила резервом гарнизонам дунайских крепостей и отряду, поставленному у Карасу, для наблюдения за низовьями Дуная и берегом Черного моря.

Итак, русские войска должны были преодолеть множество затруднений: надлежало, прежде всего, переправиться через широкую реку, на которой немногие удобные для переправы пункты были укреплены и заняты сильными турецкими гарнизонами; эта переправа могла быть предпринята не ранее конца мая, потому что весною, от таяния снегов, Дунай разливается на большое пространство. С наступлением лета иссыхают все ручьи, исчезает всякая растительность и вся страна превращается в степь, где вода встречается весьма редко. В продолжение дня господствует палящий жар; ночью сменяют его прохлада и сырость, оказывающие вредное влияние на людей, истомленных зноем. Появляются болезни, и войска тают, еще не успев сразиться с неприятелем.

В продолжение весны предпринято было нашими войсками несколько удачных поисков на правую сторону Дуная. Цель их заключалась в том, чтобы, обеспокоивая турок, заставить их ограничиваться собственной обороной; к тому же для русских войск весьма важно было занятие на правой стороне Дуная таких пунктов, которые могли обеспечить переправу нашей армии.

Генерал Потемкин овладел Гирсовым и укрепил этот пункт; вслед за тем генерал-майор Суворов, находившийся у монастыря Негоешти на реке Аржисе с частью дивизии генерала графа Салтыкова, состоявшей из одного пехотного, одного карабинерного и одного казачьего полков[164], численностью 1500 человек, решился атаковать 4 тысячи турок, занимавших местечко Туртукай на правом берегу Дуная. Средством к переправе могли служить 20 судов, из которых в каждом помещалось от 20 до 30 человек. Из расспросов оказалось, что устье Аржиса находилось под пушками турецкой батареи, устроенной на противоположном берегу Дуная, что ширина Дуная в этом месте не менее тысячи шагов и что крутой берег реки, на котором расположен был неприятель, значительно господствовал над левым берегом. Все эти затруднения не могли заставить Суворова отказаться от задуманного им предприятия. По прибытии 9 мая отряда и судов к сборному пункту, назначенному в закрытой местности, в трех верстах от устья Аржиса, Суворов в сумерки двинулся с войсками и послал свою флотилию вниз по Аржису; достигнув устья реки, он оставил для прикрытия батареи, поставленной на сем пункте, половину своего отряда, посадил на суда, соблюдая глубочайшую тишину, 700 человек и отплыл от берега. Двести кавалеристов, при нем находившихся, держали поводья своих лошадей, плывших за ними. Турецкая артиллерия открыла огонь по нашим войскам, но они, без больших потерь, достигли булгарского берега и совершили высадку. Суворов немедленно построил три каре, каждое из одной роты, и атаковал с нескольких сторон турецкие шанцы; карабинеры и казаки следовали сзади, а часть пехоты (одна рота) оставлена была в резерве. Неприятели, устрашенные стремительным нападением русских войск, наступавших с громким криком «ура!» и с живою стрельбою, сочли наш отряд гораздо сильнейшим, нежели он был в действительности, и обратились в бегство, оставив свой лагерь и флотилию, стоявшую у Туртукая, в добычу победителям. Число убитых турок простиралось до 1500.

Эдуард Детайль. Сипахи.

1866 г.

Войска наши захватили множество различных припасов и четыре орудия, затопили в Дунае остальную турецкую артиллерию, сожгли Туртукай и возвратились к вечеру того же дня в Негоешти, потеряв всего-навсего убитыми 60 и ранеными 150 человек. Достойно замечания, что наши рекруты, едва умевшие владеть оружием, дрались в этом деле, как старые солдаты. Кому из русских неизвестно лаконическое донесение Суворова Румянцеву:

«Слава Богу! Слава вам!Туртукай взят и я там!»

Чтобы объяснить каламбур второго стиха, до́лжно знать, что, вместе с Туртукаем, взято было селение Ятам.

Фельдмаршал представил императрице оригинальный рапорт Суворова, но предал его военному суду за то, что он предпринял этот поиск, получив приказание не переходить за Дунай. Екатерина написала на докладе Военной коллегии об этом деле: «Победителя судить не до́лжно» – и вслед за тем наградила Суворова за второй удачный поиск к Туртукаю орденом Св. Георгия 2-го класса.

Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический

(1739–1791)

Между тем Вейсман, рассеяв еще в апреле частью своего отряда одно из турецких полчищ, стоявшее у Карасу, снова предпринял экспедицию на правую сторону Дуная. Переправившись через реку у Измаила 17 мая, он направился к Карасу, разбил там 27-го 8-тысячный турецкий корпус и взял с боя 16 орудий. Фельдмаршал, пользуясь успехами своих отрядных начальников, решился наконец переправить главные силы армии на правую сторону Дуная у Гуробал, в 30 верстах ниже Силистрии[165]. Но так как на этом пункте стоял Джаферали-паша с 6 тысячами турок, то генерал Вейсман получил предписание двинуться туда от Карасу и атаковать неприятеля с фланга, между тем как Потемкин должен был, собрав значительное число судов, содействовать успеху этого предприятия фальшивой атакой с фронта. Турки, не отваживаясь удерживать русские войска, отступили 7 июня к главным силам корпуса Османа-паши, численностью 10 тысяч отборных войск, расположенных в укрепленном лагере, в пяти верстах ниже Силистрии, левым флангом к Дунаю. В продолжение времени этих действий, Румянцев в конце мая двинулся от Браилова вверх по Дунаю, между тем как суда, прибывшие от Измаила, поднимались на одной высоте с войсками; перешел 5 июня через Яломицу и, переправив главные свои силы на судах через Дунай у Гуробал, соединился с Вейсманом (отряд которого поступил под начальство генерал-поручика Ступишина) и 12 июня направил часть армии к Силистрии. Впереди следовала дивизия Ступишина, имея в авангарде отряд арнаутов и три батальона, под командой Вейсмана; за нею дивизия Потемкина. Сам же фельдмаршал, с главными силами армии, оставался двое суток у Гуробал.

На стороне Осман-паши, кроме превосходства в силах, были также и выгоды местности. Для атаки позиции, занятой турками впереди Силистрии, русские войска должны были пройти через теснину, которая в некоторых местах имеет не более двух или трех сажен в ширину; самые незначительные силы могли, заняв ее, остановить наступавшую колонну. Но Осман-паша допустил русских беспрепятственно пройти дефиле; уже дивизии Ступишина и Потемкина успели перейти, по двум понтонным мостам, через речку Галицу, и войска Вейсмана (1-й гренадерский полк, егерский батальон, 6 полковых и 4 полевых орудия) показались в виду неприятельского передового лагеря, когда турецкая конница, выехав оттуда, бросилась на сей небольшой авангард и окружила его. Но Вейсман успел построить каре, отразил все неприятельские атаки и дал время подоспеть, в помощь авангарду, нашей кавалерии, которая заставила неприятеля податься назад. Пользуясь тем, Вейсман, поддержанный войсками Ступишина, настойчиво преследовал турок и заставил их очистить занятый ими ретраншемент и укрыться под стенами Силистрии. Русские в этом деле захватили 18 орудий, из числа которых девять отбито Харьковским гусарским полком. Смятение неприятельских войск простиралось до такой степени, что если бы фельдмаршал не остановился у Гуробал и, не дав туркам времени опомниться, явился с главными силами русской армии под стенами Силистрии, то, может быть, овладел бы без сопротивления этой важной крепостью.