Глаза Сатаны - Константин Волошин

Уже прошло полчаса, а Габриэла продолжала внимательно наблюдать за мучениями жертвы. Её глаза неотрывно впились в лицо и тело негритянки. Хуану показалось, что она испытывает какое-то удовлетворение от созерцания человеческих мучений. Бледное лицо ничего, кроме напряжения, не выражало. Глаза широко раскрыты и словно застыли.

Юношу передёрнуло от затаённого страха. Он отвернулся, потом отошёл в сторону, ответив на вопрос Макарио о причине ухода:

— Ничего интересного в этом не вижу, Макарио. — Он ушёл, больше не желая лицезреть гнусное зрелище и жестокое выражение лица сеньориты.

Потом Хуан узнал, что на такое Габриэла решается только в отсутствии отца. Тот не допускал публичных зрелищ, ограничиваясь тайными экзекуциями и отдавая всё это на откуп надсмотрщикам.

Весь день Хуана преследовали видения лица Габриэлы. Но удивительное дело! Он наравне с отвращением и даже страхом, находил в себе странное стремление к этой странной девице. Его что-то влекло к ней. Разобраться в своих чувствах он никак не мог.

«Вот жизнь! — думал он частенько. — И поговорить не с кем. Был бы тут Омелько или хотя бы Демид! Свои люди. А Ариас? Он слишком прост, да с ним и не поговоришь по душам. Речь ещё не позволяет!»

Вечером Хуан узнал, что наказанная не умерла. Сеньорита всё же разрешила снять её с позорного столба. Но болела девушка больше двух недель, после чего была отправлена на плантацию сахарного тростника под попечение Челато.

Был жаркий день. Дождя давно не было, и до его прихода было ещё далеко. Южное побережье острова сильно страдало от засухи, в то время как на севере бушевали грозы с проливными дождями.

Хуан медленно ехал верхом на муле, осматривая плантацию, где работали его подопечные. Верзила-староста, завидев его, перестал нахлёстывать провинившегося раба, проводил белого недобрым взглядом. Юноша неожиданно обернулся и успел заметить этот взгляд. Стало прохладно спине, словно мороз пробежал по коже.

Староста тут же поменял выражение лица. И всё же у Хуана мелькнуло в голове, что с этим негром требуется быть очень осмотрительным.

Не проехал он и двухсот шагов, как обострённый опасностью слух уловил нечто необычное в шелестении стеблей тростника. Остановил мула, прислушался. Любопытство взяло верх. Тихо слез с седла, прокрался дальше, пока не услышал тихие слова, разобрать которые он не смог. Очень медленно и осторожно прокрался ближе. И через редкие стебли узрел двух негров, оживлённо о чём-то споривших громким шёпотом. Они так увлеклись этим, что не замечали опасности, нависшей над ними.

А Хуан тихо стоял и слушал незнакомую речь, сожалея, что ничего не может понять в ней. Вдруг один из негров заметил его, серость лица показала, что он смертельно испугался, рот так и остался открытым, пока второй негр не обернулся и не застыл в оцепенении.

— Если вы поведаете мне, о чём вы так горячо беседовали, то обещаю не наказывать, — спокойно сдерживая волнение, проговорил Хуан.

Негры переглянулись. Их страх усилился. Они ещё с минуту молчали, не в силах справиться с ним. Потом один стал сбивчиво говорить на плохом испанском, из чего Хуан мало что понял.

Он всё же выслушал его до конца.

— Я вас предупредил, — молвил он, злясь. — Вы мне не поверили. Ступайте к старосте и передайте о наказании «ананас».

Негры поднялись, переглянулись снова, понимая, что этот «ананас» в исполнении старосты означал в лучшем случае увечья, если не мучения до смерти.

Тот, что помоложе, что-то сказал товарищу, тот помолчал, потом обернулся к Хуану, пробормотав тихо:

— Сеньор, мы ничего такого страшного не делали! Простите, сеньор! Вы обещали не наказывать, сеньор! Вы выполните своё обещание, сеньор?

— Ты мне осмеливаешься ставить условие? — вскипел Хуан. — Говори! Если у вас нет ничего против меня лично, я готов выполнить то, что обещал! Говори!

— Мы обговаривали, сеньор, как нам избавиться от старосты! Он так страшен, что многие не могут работать от одних его угроз.

— Это всё? — с подозрением уставился Хуан на негра. — Как тебя звать?

— Здесь мне дали имя при крещении Сибилио, сеньор. А этого, — он указал на соседа, — Белисарио, сеньор. Мы второй год здесь. Простите нас, сеньор!

Хуан в молчании смотрел на перепуганных рабов. Он пытался понять, правду ли они говорят. Но ничего не говорило против них. А в голове молнией блеснула мысль: «Может, стоит мне иметь их сообщниками? Или это слишком опасно? Не предадут ли они его из простой ненависти к белому человеку? А, может, рискнуть? Что мне, белому, могут здесь сделать?»

И всё же Хуан посчитал за лучшее просто молча уйти, дав неграм повод думать, что угодно.

Он, конечно, не потребовал от старосты наказать этих негров. И после этого случая стал ждать, что они предпримут дальше, поняв, что он, Хуан, не собирается их выдавать или наказывать.

А тут вдруг друг наказанной негритянки, этот Венансио, отколол такое, что даже Ромуло был удивлён. Этого негра схватили, когда он убегал после того, как бросил в окно сеньориты Габриэлы горящий факел.

Пожару не позволили заняться, но сеньорита и домочадцы сильно перепугались. Сеньорита целый день не выходила из дома, а негра сеньор Рожерио в тот же день приговорил к казни через повешение.

На казнь в этот день согнали всех негров, отменив работы. И странное дело, сеньорита Габриэла не появилась на казни. Это было странно. Никто не осмелился спросить об этом.

Казнь особо никого не удивила. И за меньшие прегрешения казнили негров, а тут покушение на жизнь хозяйской дочки и дом.

Хуан же в тот же вечер стал расспрашивать Хавиту про дела у негров, но та так была перепугана, что не осмеливалась ничего поведать. Только крестилась, шептала молитвы.

Через несколько дней Хуан нашёл на плантации негра Сибилио. Тот не скрывал страха.

— Скажи, Сибилио, что происходит среди вас? Негры какие-то возбуждённые.

— Сеньор, я почти ничего не знаю, простите. Мы ещё плохо ладим со старыми работниками.

— Ты опять мне не доверяешь, Сибилио. А я не обманул тебя в прошлый раз.

— Да, сеньор. Вы очень добро к нам отнеслись, сеньор! Но я боюсь, сеньор!

— Будет хуже, если ты мне ничего не скажешь, Сибилио.

— Я очень мало знаю, сеньор! Мы с Белисарио только хотели избавить нас всех от этого проклятого старосты Чичино, сеньор. Но у нас ничего не получилось, и мы сильно трусим, сеньор. А что происходит среди рабов, я почти ничего не знаю. Только то, что кто-то хочет навредить хозяину.

— Ты знаешь зачинщиков этого дела?