Глаза Сатаны - Константин Волошин

— Обойдём усадьбу, Хуан, и посмотрим, где это можно сделать. Я сейчас захвачу сумки. Вроде помогу тебе перенести в твою хижину.

Час спустя юные друзья возвращались, довольные исполненным делом.

— Туда ни ногой, Ар, — предупредил Ивась. — Только изредка и то будто ненароком. Дело исключительно щекотливое.

— Ты хоть оставил себе немного?

— Пять песо серебром у меня есть и горсточка мараведи. Этого на первое время нам с тобой хватит. Кстати, если спросят, то мы с тобой братья по отцу. Помял? Чтобы не было недоразумений в случае обнаружения наших дружеских отношений. Вроде бы твоя мать была любовницей моего отца, и мы росли вместе. Ты об этом узнал лишь недавно. Ну, например, год назад от меня.

Ариас с интересом посмотрел на Ивася, ничего не ответил, но было видно — юноша сильно взволнован и обескуражен.

Ивась весьма дружелюбно встретил Луиса, пришедшего с поля. Тот скептически посмотрел на худого невысокого юношу, бросил пренебрежительно:

— И как это такого плюгавого могли взять на такую работу? По знакомству? Ну и хозяин! Сдурел! — но тут же оглянулся, видимо поняв, что допустил оплошность.

— Ты угадал, Луис. Как же иначе я мог устроиться надсмотрщиком при моей внешности? Лучше поведай, как тут у вас это делается?

— Представь себе, дохляк, очень просто. Бичом пользоваться умеешь?

Ивась отрицательно мотнул головой.

— Тогда заготовь длинную тонкую жердь и орудуй ею по голым спинам нерадивых и ленивых. И следи за качеством выполненной работы. Если что заметишь плохое — тотчас бери старшего раба за жабры — и на солнышко. Тут он у нас за всё отвечает. Так придумал хозяин.

— И получается? — полюбопытствовал Ивась.

— Ещё как! Этот чернозадый из кожи лезет, чтобы угодить тебе и получить возможность самому не работать, а получать больше.

— Кормёжка как тут, Луис? — перевёл разговор на другое Ивась.

— От пуза, Хуан! Так что через месяц и ты обрастёшь салом и не узнаешь себя. А чего это ты с оружием? И разрешили тебе?

— Имею право, Луис. Хозяин знает.

— Надо же? Вот бы не подумал, что в надсмотрщики попадёт дворянчик, ха! С чего бы так, дон Хуан? — опять хохотнул Луис.

— Бедность заставляет, Луис. К тому же хочу изучить способы ведения хозяйства, вникнуть во все тонкости, а тут эта работа может многое мне дать.

— Да ты вовсе на дворянчика и не похож, дохляк. Деньги есть?

— Немного есть. А что?

— Для знакомства не мешает угостить своих товарищей. Как, договоримся?

— Монетку выделить могу, Луис, — тут же согласился Ивась.

— Смотря какую, юноша!

— Серебряный песо тебя устроит? — улыбнулся Ивась.

— Ого! Вполне, дон Хуан. Я пошёл обрадовать ребят.

Луис скоро вернулся с пятью надсмотрщиками. Все они с пренебрежением знакомились с юношей. Посмеиваясь тут же дали кличку «Дон». Так и стали обращаться к нему, а Ивась нисколько не возражал.

Он уже работал второй месяц. Привыкал трудно, старался не обращать внимания на жестокость своих товарищей, и этот месяц тянулся для него удивительно долго.

Его сорок девять рабов были все разных племён. Некоторые ещё плохо понимали испанский язык и это дорого им обходилось. А на юного тщедушного надсмотрщика уже поглядывали с подозрением и неприязнью.

Староста рабов, сильный атлет с очень чёрной кожей, был свиреп и жаден до власти. И некоторая мягкость и снисходительность скорей всего раздражала его натуру вождя.

Зато рабы поглядывали на своего юного врага без злобы и старались работать лучше. Тем более, что Ивась запретил избивать рабов до крови и с поражением костей.

Луис откровенно потешался над своим юным коллегой, хотя не мог не выразить удивления тем, что его рабы ничуть не хуже работают, чем остальных надсмотрщиков.

— Я был уверен, Дон, что у тебя ничего не получится, — усмехался Луис в прокуренные усы. Он не расставался с короткой трубкой. Ивась не переставал удивляться этой странной привычке, но видел, что всё большее число мужчин предпочитают подобные трубки или крутят из листьев табака палочки и дымят ими, отгоняя москитов и мошек.

Он уже знал, что индейцы давно курили табак, однако для белого человека он был нов и не сразу завоевал их.

Ивась уже поведал товарищам про отношения его с Ариасом и те перестали насмехаться над юношами.

Пять песо серебром, что получил Ивась за первый месяц, вполне устраивали его. Он почти ничего не тратил, разве что изредка по настоянию товарищей, выкладывал несколько мараведи на общую выпивку.

— Что-то ты, Дон, мало пьёшь? — удивлялся самый старший из надсмотрщиков Челато, грузный медлительный испанец с примесью индейской крови. — Слыхал, мечтаешь накопить на покупку земли, а?

— На этой работе ему жизни не хватит, чтобы купить хотя б одну фанегу!

— Не говори, Челато, — сморщил нос Макарио от дыма табака. — В дальних местах за фанегу можно заплатить не больше сотни серебром. Скоро хозяин накинет нашему Дону ещё штук пять — и за год на фанегу наскребёт, ха-ха!

— Ко времени свидания с высшим судией на сотню набежит, — мрачно заметил Челато. — Это пустое, Дон! Ищи чего-нибудь получше.

— Да он определённо имеет что-то за душой, ребята! — воскликнул Луис. — С его слов я понял, что он здесь лишь для изучения хозяйства. Значит, денежки у него всё же есть где-то. Не так ли, Дон Хуан? — И Луис покровительственно хлопнул его по плечу. — А, может, ты метишь на сеньориту Габриэлу, а?

Мужчины засмеялись, а Макарио заметил серьёзно, но с издёвкой:

— Он подождёт, пока не накопит для свадьбы необходимых средств. Ты, Дон, не забудь, что для этой сеньориты одно платье стоит твоего годового заработка, а таких платьев ей нужно десятки. И это только малая толика затрат на неё. Так что трудись, парень!

Громкий гогот покрыл его слова, а Ивась стал нервничать. Ему совсем не нравились подобные шутки. Он ощущал ущербность из-за своей худобы и незначительности, злился, в голове бурлили отчаянные мысли, опрометчивые мечтания и замыслы.

А дочка хозяина действительно была лакомым кусочком. Лет семнадцати, она была отлично одета, блистала украшениями, часто ездила в Понсе, и поклонников у неё было множество.

Среднего роста, тонкая в талии, она пропархивала или проплывала по лужайке, возбуждая жадные желания тех немногих испанцев, что находились в усадьбе. Но плод был слишком недосягаем. И мартовские коты лишь плотоядно облизывались, провожая её вожделенными взглядами, горестно вздыхали.

Вздыхал и Хуан, хотя признаться в этом даже себе не хотелось.

При поддержке Луиса и других надсмотрщиков, Хуан всё же нашёл себе одну молоденькую мулатку из прислуги, что позволила себя обласкать. И теперь Ивась частенько