Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов

Он вздыхает.

— И победы… к-хм… тоже на всех… одна на всех… м-да…

Повисает тишина. Она длится почти минуту, и никто не произносит ни слова. Брежнев отбрасывает бумажки с текстом и говорит дальше просто от себя.

— В общем, к-хм… дорогие друзья… успехи и победы… к-хм… нашей великой Родины… зависят от нас с вами… и я думаю… нас должны вести вперёд молодые… к-хм… и энергичные. Одним словом… нечего сидеть на стуле, когда уже лежишь с трудом.

Он смеётся и по залу пробегает лёгкая волна.

— Засиделся… я. Поэтому… к-хм… сегодня я складываю с себя полномочия генерального секретаря политбюро ЦК КПСС и прошу за это голосовать. Кто за то, чтобы освободить Леонида к-хм… Брежнева от должности поднимайте руки.

Без объяснений, что называется, без объявления войны. Хрясь и уже голосование. Даже опомниться некогда.

Поднимается гвалт, Горби вскакивает с места, раздаются возгласы, но мастодонты из старой гвардии молча и без эмоций поднимают свои руки. Консультации прошли в экстренном порядке. Кому надо, тем сказали, а остальным ничего другого не остаётся, как голосовать вслед за ними.

Устинов, Громыко, Гришин, Романов, Щербицкий, естественно Кириленко и Капитонов, Пельше, Киселёв, Медунов…

Глядя на это ничего другого не остаётся и Горбачёву. Делает он это крайне неохотно. Понимает, что будучи, по сути, вторым человеком в политбюро, но не зная, при этом, об уходе генсека заранее, он имеет очень слабые шансы на подъём на заветную высоту.

— Единогласно, — кивает Андропов.

Он встаёт и поворачивается к Брежневу.

— Дорогой Леонид Ильич, — говорит он. — Я уверен, что выражу общее мнение, сказав, что благодаря лично вам, вашему чуткому стилю руководства и ясному пониманию задач, стоящих перед нашей великой Родиной, мы достигли небывалых высот. Все мы были счастливы работать под вашим началом. Годы, выпавшие вам, не были простыми. Перед страной стояли неимоверно сложные задачи в области народного хозяйства и в международных делах. Мы справились, выстояли и добились огромных результатов. Спасибо вам и низкий поклон. Для всех нас вы являлись и продолжаете оставаться примером коммуниста, беззаветно преданного заветам Ленина, примером гражданина, глубоко любящего свою Отчизну и примером уважительного и справедливого руководителя. Мы надеемся, что даже отправившись на заслуженный отдых, вы сможете давать нам свои мудрые советы и останетесь в передовых рядах нашего общества.

Славословия длятся минут двадцать. После этого наступает следующий этап.

— Ну, что же, — говорит Андропов. — Теперь мы с вами должны будем избрать нового генерального секретаря. Я надеюсь, уважаемый Леонид Ильич примет участие в голосовании. Но перед этим мы должны рекомендовать Верховному Совету СССР вывести из членов президиума и снять полномочия председателя президиума с товарища Леонида Ильича Брежнева в связи с его личной просьбой. Прошу голосовать товарищи… Единогласно. Кто за то, чтобы рекомендовать Центральному Комитету вывести из состава ЦК товарища Леонида Ильича Брежнева в связи с его личной просьбой? Прошу голосовать…

Андропов обводит присутствующих взглядом.

— Единогласно. Пожалуйста, товарищи, следующий пункт. Есть ли какие-либо предложения по кандидатуре генерального секретаря ЦК КПСС?

Встаёт Капитонов.

— Есть мнение на должность генерального секретаря ЦК КПСС предложить кандидатуру…

В этот момент я наблюдаю за Горбачом. Он чуть из штанов не выпрыгивает, стараясь понять, прозвучит ли его имя. Напряжённый, очень напряжённый момент для него. Люди послабее в такие моменты нередко и инфаркты получают.

— Кандидатуру Юрия Владимировича Андропова, — заканчивает Капитонов.

Брежнев кивает.

На лице Михаила Сергеевича отражается огромный спектр чувств. Да, что там чувств — событий мирового масштаба. Как тени, по нему проносятся этапы перестройки. И ускорение, и гласность, и вывод советских войск из Европы, и сухой закон, и разбитое тело колосса, и продовольственные карточки, и унижение национальной гордости.

Слёзы народа, озлобление, отчуждение, кровь, нищета отражаются на нём. Здесь и глумление геополитических партнёров и сытая жизнь кучки воров. Отставание, национальный позор и пренебрежительное «По России мчится тройка — Мишка, Райка, Перестройка»…

— Благодарю вас товарищи за высокое доверие, — спокойным ровным голосом говорит Андропов. — Будут ли другие предложения?

Горбач беспомощно озирается, но, кажется, всем уже абсолютно всё ясно. Других предложений не последует.

— Если других предложений нет, прошу голосовать… Единогласно.

Михал Сергеевич тоже голосует поставленный перед выбором — сохранить ли видимость лояльности новому генсеку, или впасть в бессмысленную и отчаянную конфронтацию.

— Уважаемые товарищи, — заявляет Андропов. — Это высокая честь, налагающая на меня огромную ответственность…

Ну, и всё в таком духе. Я торжественно обещаю, я торжественно клянусь, идеалы Октября, знамя революции, дело Ленина и тому подобное. А так же трудовая дисциплина, технологический рывок, ускорение и — ого — развитие гражданского общества.

На Горбача смотреть больно. Но это ещё не всё. Чашу с ядом придётся испить до дна.

— Продолжим, товарищи, заниматься организационной повесткой, — кивает новый генсек. — У нас есть ещё несколько неотложных вопросов, мешающих нашему успешному движению вперёд. Слово предоставляется председателю Комитета партийного контроля товарищу Пельше.

Пельше встаёт, окидывает зал быстрым взглядом и опускает глаза на свои записи.

— А, погодите, — встрявает Гурко. — Надо же пригласить Злобина, он там дожидается.

Андропов кивает и Гурко идёт к двери, но кто-то из помощников предупредительно выбегает из зала заседаний раньше него, и он выжидающе останавливается.

На Горби смотреть страшно. Он, кажется, уже всё понимает и глаз своих больше не поднимает. Смотрит в стол. Сгорел в один миг. Вроде и не сделал ещё ничего, а вот так, буквально по щелчку пальцев, раз, и нет человека. Энергичного, целеустремлённого и многообещающего себе, стране и своей жене.

Дверь открывается и входит Де Ниро. Подтянутый, стройный, в генеральском мундире, с неизменной гримасой-улыбкой.

— Присаживайтесь, — холодно кивает Андропов и указывает на стул в самом отдалённом конце стола, рядом с дверью.

Просчитался Леонид Юрьевич, просчитался. Поставил на Горбача, да только зря. Нет больше ни Горби, ни его самого. Андропов измен не прощает. Мне, почему-то так кажется.

— Прошу вас, Арвид Янович, — кивает новый генсек. — Начинайте.

— Товарищи, — зачитывает Пельше, — мы с вами, и в целом ЦК, исходим из того, что каждый член Центрального Комитета должен делом оправдывать оказанное ему высокое доверие — Тот, кто порочит честь и достоинство коммуниста, не может находиться в составе высшего органа партии. Горбачёв в последнее время перед переходом на новую должность ослабил руководство вверенного