Ангел (СИ) - Ла Рок

— Наверняка, босс, — хихикает ГюСик и согласно мотает яркой банданой, — гораздо большее!

— Мы подключили наших рекрутеров в Пусане, — уныло информирует КёнДу, — новостей нет. Саджан-ним, пока «Супер Юнцы» не оправились от недавнего скандала, возможно, нам стоит ускорить камбэк «Биг Бэнг».

Пытаясь себя реабилитировать, пожилой кореец пробует фонтанировать идеями, вместо кофе.

— Смотрел предложения арт-отдела, — скривился ГюСик, — одно старьё и ничего путного! Нужно что-то необычное. Фантастическое… Чтобы ух!

— Хорошая идея, КёнДу, стоит обдумать, — ХёнСок вернулся к папке с документами. — ГюСик. Ещё раз, хорошо сработал, — обласкал подчинённых президент «ЯГ Интертейнмент», — но от коллектива не отрывайся и завтра принеси кофе на троих.

— Будет исполнено, босс, — ГюСик шутливо отдал честь.

(Тем временем) Кафе «Канцона». Пусан.

— Тьфу, — Китаец оказался невкусный!

Сплюнув в раковину, я щёлкаю диспенсером и давлю пасту. Второй раз тщательно начищаю зубки. Местная уборная радует халявой. Бесплатно, да не совсем… Большую часть монеток пришлось скормить автомату, продающему предметы гигиены. Впритык хватило на зубную щётку в пластиковом чехольчике. Похоже, Корея и дурацкие особенности потихоньку лезут под кожу. Вот, теперь зубную щётку в кармане тоже буду таскать. И какой идиотизм на очереди? Уже и представить боюсь.

Рассматриваю отражение в зеркале. Лохматая девчонка смотрит немного укоризненно… Не робей, красавица! Всё путём. Нос не сломали, дикие глаза на месте. Болючую шишку на затылке не видно, значит и думать о ней не стоит. А вообще, были бы мозги, было бы сотрясение! Прилетевший в висок носок ловкача выключил мгновенно и следов не оставил, что неудивительно, если остаются следы после таких ударов, то можно сразу закапывать.

Стряхнув воду, я закрываю чехольчик и убираю щётку в карман.

— Ай, ладненько! — храбро киваю. — Сгорел сарай, гори и хата!

Шевелюра устремилась под тёплую струю умывальника, вода попала в нос и я мылю волосы, громко отфыркиваясь…

— Такие красавчи-и-ики-и…

Оборвался разговор пары молоденьких кореянок, открывающих входную дверь. Миловидные девушки в красных свитерах и клетчатых юбочках замерли на пороге, уставившись круглыми глазами.

— Вэ… — сглотнула одна, краснея щеками. — Оттоке?

(Оттоке [어떻게] — Как так.)

Мыльная пена щиплет, раздражает глаза и забивает нос. Гадская дрянь…

— Твою ж налево! — звучит гнусавое проклятие.

— Ч-чесон х-хамнида-а… — подружка розовощекой активно пропищала извинение и выпускает ручку двери.

Вижу, как первая девушка старательно наклоняет голову, пытаясь рассмотреть побольше через медленно закрывающуюся створку.

Дикие люди. Походного душа никогда не видели? А чего делать! Надоело терпеть взрыв на макаронной фабрике, вместо причёски. Чистота залог порядка! Агась… В голове.

Смыв мыло, не экономлю салфетки и просушиваю лишнюю влагу. Чистенькие Фарэры занимают законное место. Ровняю пятернями влажную чёлку над правым глазом. Уже не пережиток автокатастрофы… Привести внешний вид в порядок удалось так себе, но отражение смотрит менее укоризненно.

Сбросив кучку намокших салфеток в ведро, я открываю дверь. Любопытной парочки и след простыл, зато встречает запах молотого кофе и свежей выпечки. Согревает уют небольшого кафе… Вокруг диванчики с красной обивкой и мягкими подушками, круглые столики из дерева, обстановка заведения, догоняющего ритм рабочего утра.

Аромат отпад! Верчу головой и следую на вкусный запах. У входа дугой выгнулась мраморная стойка, за ней высокая полка, которую заставили миниатюрные чашечки для эспрессо и красочные коробки различных сортов кофе или чая. Девушка в белой блузке и коричневом фартуке открыла прозрачную витрину. Она выставляет поднос, благоухающий свежей выпечкой. Нашлось искомое!

— Булочка, цена? — хрипло интересуюсь, подходя ближе.

Вопрос прозвучал излишне настойчиво… Чего поделать. Кольца звякают в карманах. Аппетит разыгрался нереальный! Поесть выдалось почти день назад, а запахи такие умопомрачительные. От румяных бочков выпечки сложно оторвать взгляд…

Девушка смутилась и заправляет каштановые локоны под косынку. Продавщица необычная! Миловидное лицо с большой примесью европейских черт и жгуче чёрные глаза, которые оценивают поношенную толстовку. Красивая…

— Чесон хамнида-а… — извинилась девушка и поставила рядом с подносом ценник.

Как мно-о-ого нулей… Стоимость выпечки пробивает границы бюджета и вызывает горестный выдох… Пары оставшихся монеток точно не хватит… А если…

— Булочка за песню, — хрипло озвучиваю внезапную идею.

Настойчивое желание напомнило предложение старика бармена и его готовность выставить рамен за счёт заведения. Здесь тоже устроили сцену в уголке кафе… Давай же, красавица! Улыбаюсь нерешительной продавщице. Одна малюсенькая вкусняшка бедному менестрелю! Вон как много хрустящих булочек-крохотулечек на подносе. Заинтересованность на лице девушки внушает оптимизм. Зашибись! Дело, похоже, выгорит…

— Ла нипоте, гони эту оборванку! — темпераментно обратился к племяннице европеец, выходя из подсобки. — Тем, кому нечем платить, здесь не место! Всех клиентов распугает!

Курчавый мужчина в чёрной рубашке подозрительно знаком. Нет, его недовольное лицо я вижу впервые, но стоит надеть куртку и мотоциклетный шлем, висящие у двери в подсобку, тогда со спины будет легко опознать недавнего байкера, катившего по улице. Окатившего… Меня… Твою ж… Ке каццо! Удод решил всю малину обгадить?!

(Ке каццо [Che cazzo] — What the fuck. Какого хрена.)

— Ло цио Джорджио, — нахмурилась девушка, мелодично отвечая родному дяде, — почему нам не послушать утром хорошую песню? Музыканты подойдут нескоро, — темперамент итальянского плавно перетекает в певучий корейский, а жгучие глаза вопросительно смотрят в тёмные стёкла: — У тебя же хорошая песня?

— Мамма мия, какую дрянь сможет сыграть эта оборванка! — Джорджио экспрессивно размахивает руками. — Послушай себя, Анджела! А потом опять посмотри на неё! Наверняка из детдома сбежала! — напор темперамента не даёт вставить даже слово. — Грацци рагацци, нам здесь такого не надо! Настолько паршивая одежда! Только очки, чего-то да стоят!

— Джованни Джорджио! У нашей семьи музыкальное кафе, как можно отказать девочке в исполнении песни?

— Нет, Анджела! — сердито отрезал Джорджио. — Бамбино, научись правильно вести дела с подобными отбросами! Попрошайки будут приходить постоянно! Мы не можем работать себе в убыток!

Всё понятно… Обгадил таки малину, гадёныш залётный. Чао, бамбино! Недовольно шмыгаю носом и разворачиваюсь к выходу из неприветливого заведения.

«Чао, бамбино… Плачет синьорина… Прощай, забудь мечту свою…» — мелькнул чубатый певец в чёрной жилетке со светлыми горошинами. Воспоминания простреливают отбитые мозги и заставляют покачнуться на месте, выравнивая устойчивость.

— Плохо себя чувствуешь? — девичий голос заботливо спрашивает в спину.

— Квэнчана… — хрипло даю понять, что всё нормаль и шагаю к двери.

Жалости мне ещё не хватало! Полыхнула злоба внутри.

— Подожди! — выкрикнула Анджела. — Тут одна свежая булочка на витрину не поместилась!

Ась?! Оборачиваюсь к настойчивому предложению. Цветущая улыбка девушки не оставляет сомнений, а недовольный вид курчавого растянул мои губы. Я решительно шагаю обратно.

— Смотри, она только из печки, — Анджела горделиво выставляет ароматную булочку на прилавок, — ещё возьми горячий чай за счёт заведения, — ласково улыбается девушка, наливая крупную чашку из фарфорового чайника, — ничего не бойся, угощайся и не обращай внимание на Джорджио, на него иногда находит… — тихо шепчет она.

— Анджела слишком добрая! — экспрессивно воскликнул Джорджио. — Так нельзя! Теперь оборванка усядется в зале, пачкая мебель и отпугивая клиентов!

Вот же, подлюка! Он мне кеды забрызгал, проезжая мимо! Совсем новые шнурки изгваздал! Смотрю на привередливого итальянца, понемногу растягивая оскал.