Любимый плут - Дина Джеймс

– Но ты же защитишь меня, – Мелисса заговорила громче, убеждая Питера. Она улыбнулась ему, показав ямочки на щеках. – И, конечно, если тот громила снова полезет из-за меня в драку, у тебя появится возможность еще раз всыпать ему.

Боевой огонь зажегся в водянистых глазах Питера. Его пальцы потрогали шишку на губе, поставленную Джеком Ронси. Затем он расправил плечи и вытянул шею из жесткого стоячего воротничка. Щеки Питера порозовели. Когда он взглянул на Мелиссу, чувствовалось, что он борется с собой:

– Вам лучше оставаться в безопасности, мисс. Она решительно повысила голос:

– Для меня единственный способ остаться в безопасности – это выяснить раз и навсегда, что случилось той ночью. Я была на крыше, когда Джордж упал. Может быть, я не все еще рассказала, или могу рассказать что-нибудь, проясняющее этот случай. Я долго думала об этом, Питер. Я должна отправиться туда.

– Это слишком опасно.

Мелисса приложила руку ко лбу:

– Нет, если там со мной будешь ты. Ты никогда не позволишь снова захватить меня в плен. Я знаю, что с тобой я в безопасности.

Питер вздохнул, все еще пытаясь сопротивляться молящему взгляду на красивом юном личике, обращенном к нему:

– Пожалуйста, мисс Горн, не надо…

– Идем со мной, Питер. Будь моим защитником. Помоги мне, и все будет хорошо, – она взяла его большую ладонь в свою. Ее улыбка была неотразимой.

Все еще качая головой, «святой» Питер позволил вывести себя из комнаты.

Когда все трое входили в главный салон, русский вел Джоко, заломив ему руку за спину. Только когда Берт и Чарли, все перевязанные и в пластыре, подошли к ним с боков, он отпустил его.

Джоко потряс рукой перед собой и, сердито нахмурившись, стал растирать запястье. Этот русский очень уж перестарался.

Герцогиня выглядела спокойной, но под ложечкой у нее сосало. Весь вид и запах этого места заставлял ее рассудок бить в колокола. Непривычная модная одежда стесняла ее. Герцогиня заставила себя думать о Панси и Бетти.

Оглядывая комнату, Джоко узнал лорда Монтегю, храпящего в кресле у камина. Рядом с ним на столике стояли бокал и почти пустой графин.

Каминные часы пробили один раз, полено в камине треснуло и переломилось. Лорд Монтегю завозился и перестал храпеть. Он помотал головой, затем она свесилась на грудь и снова раздался храп.

Русский шумно вздохнул. Этот звук заставил Джоко и Герцогиню обернуться к нему – а затем они проследили за его взглядом.

Гермиона Бьюфорти, известная как леди Гермиона, спускалась к ним по лестнице. Ее иссиня-черные волосы сливались по цвету с траурным платьем. Мертвенно-белый грим без румян, туши и помады покрывал ее лицо. С бледными губами, незаметными бровями и ресницами, она сама казалась трупом.

Герцогиня опомнилась первой:

– Леди Гермиона, я пришла за своими детьми.

– Разве они твои? – ядовито спросила Гермиона. – Я думала, что ты слишком гордая, чтобы подпустить к себе мужчину, и уж тем более не захочешь наплодить выродков.

Герцогиня не подала виду, что услышала оскорбление.

– Они сироты. Как вам известно, я забочусь о них.

Леди Гермиона взглянула на Джоко и притворилась, что осматривает комнату:

– А где эта сучка?

– Мне не удалось найти ее.

– Значит, тебе не слишком уж нужны эти дети. Впрочем, я не осуждаю тебя за это. Грязные маленькие нищенки.

Герцогиня сжала кулаки, готовая сцепиться с ней, но тут вперед выступил русский. Сверкнув темными глазами, он галантно поклонился леди Гермионе.

– Ярослав, – пробормотала Гермиона. Тень улыбки появилась на ее бледных губах. Она подала ему руку: – Ярослав…

– Гермиона, – он принял протянутую руку и прикоснулся губами к ее тыльной стороне, затем перевернул и поцеловал ладонь.

– Я давно не слышала о тебе, Ярослав, – содрогнулась она.

– Давно, – согласился он.

– Как ты поживаешь?

Русский развел руками. Его пальто распахнулось, выставляя напоказ черную шелковую рубаху с широкими рукавами, перепоясанную на талии.

– Ну, – объявил он. – Постарел, потолстел. Она улыбнулась, уголки ее бледных губ чуть поднялись вверх:

– Я вижу огромного человека-медведя.

– А я вижу красивую женщину. Гермиона пожала плечами:

– Я больше никогда не буду красивой, – ее затуманившиеся глаза обошли комнату. – Все это пыль и пепел. Мой сын умер, – она с откровенной ненавистью взглянула на Джоко. – Убит.

Тот поднял руки:

– Не мной.

– Ты вор. Ты обманом проник в мой дом.

– Я не убийца.

– Ты еще пожалеешь, что родился на свет. А после я погублю инспектора – человека, пославшего тебя сюда. У меня есть влиятельные друзья.

– По-моему, вам лучше пересмотреть свои намерения, леди Гермиона, – с лестницы спускалась Кэйт, тоже одетая во все черное. В отличие от своей хозяйки, она была совсем без грима, если не считать небольшого количества пудры.

– Я сделаю то, что должна сделать. Смерть моего сына должна быть отомщена.

– Он упал сам, леди Гермиона, – сказала Кэйт с видом человека, который все время говорит одно и то же, но его не слушают.

– Инспектор, который был здесь в тот вечер, конечно, будет утверждать, что это несчастный случай. Это он подослал сюда вора и убийцу, – с каждым повторением ее голос звучал убежденнее.

– И выступ, и желоб были очень скользкими. Чарли тоже чуть не упал, – парировала Кэйт.

– Та сучка не упала. Может быть, она это и сделала. Она пыталась сбежать.

– Это был несчастный случай, – сказала Кэйт, выделяя каждое слово.

Леди Гермиона повелительно махнула рукой в сторону Герцогини:

– Я не хочу обсуждать это, пока она не приведет мне и ту сучку.

– Я понятия не имею, где она, – запротестовала Герцогиня.

– Разошли по городу своих остальных крысят. Заставь их мотаться по улицам, пока они не найдут ее.

– Они же дети.

С криком смертной муки леди Гермиона кинулась на нее, изогнув ногти наподобие когтей. Только быстрое вмешательство русского спасло Герцогиню от царапин на лице. Всхлипывая, Гермиона стала вырываться из его сильных рук. Русский обнял ее и прислонил лицом к своему плечу, но она не присмирела. Словно дикая кошка она стала драть ногтями его сатиновую рубашку, ругаясь и причитая.

– Мне все равно, кто они! – кричала она. – У меня больше нет сына! Я любила его больше всех на свете, любила, любила…

Шум разбудил лорда Монтегю. Он сел прямо, поднял голову и медленно огляделся. Его налитые кровью глаза смотрели так, словно он никого не узнавал.

– Что случилось?

Леди Гермиона вздрогнула и отстранилась от груди Ярослава.

– Отпусти меня, – потребовала она.

– Мне нравится обнимать тебя, – вполголоса сказал ей русский.