Теория Забвений - Владислав Владимирович Беляков

тайного места в академическом лесу. Рисунок постепенно начал оживать, превращаясь в подобие черно белого фильма. Крылова тянулась к нему, а Звонарь наблюдал своими же глазами за тем, как та обнимает его, а затем берет за руку и ведёт к большому дубу, растущему выше самих облаков прямо у края рощи. Он глядит на безоблачное небо, но рука, касаясь его щеки, опустила голову вниз. Кира потянулась, чтобы его поцеловать, и Виктор закрыл глаза в ответ. Что происходило дальше мезмеро уже не видел, а прекрасный момент не успел на долго затянуться. Под звуки его собственных фраз, что когда-то он уже слышал, веки вновь открылись, но теперь с её лица уже пропала улыбка, а горькие слёзы катились по щекам. «Так надо… Но, милая, я вернусь. Поэтому не плач, а просто жди…» – говорил голос, а потом занавес в очередной раз закрылся. Ещё пара фрагментов мельком пронеслись перед ним, а затем, ожившие картины показали задний двор академического холла. Жан, Джип и Жок находились неподалеку, когда сам он, оглядываясь, понимал, что вновь, как когда-то десятилетним ребёнком, стоит на алтаре, а по его правую руку, держа в руках самую ценную реликвию их дома, была Елизавета Стивенсон. Лёгким движением руки она раскрыла книгу Мезмеро, а с перелистыванием её тяжелых широких страниц в ожившую картину вобрались звуки, голоса как его самого, так и других.

– Ты уверена, что знаешь способ? – Спрашивал Вету Старший.

– Разумеется! Мне уже надоело, что ты вечно меня недооцениваешь! Если бы я не была уверена, то не взялась за то, что может навредить самому основателю!

– Да, я как раз хотел сказать, что было бы не очень приятно увидеть их обоих овощами… – Ухмыльнулся Жан, обходя Виктора сбоку.

– Спасибо за оптимизм, Младший. – Ответил ему он сам.

– Да не за что, дружище. Это – моя работа!

– Ваши разговоры тут немного не к месту, он должен быть спокоен и сосредоточен, иначе ритуал может не сработать. – Серьёзно говорила мисс Стивенсон, активно просматривая перелистывающийся страницы через свои большие круглые очки. – Нашла! – Вдруг воскликнула она и ладонью прихлопнула нужную часть. – Всё, я готова. Если у вас есть, что ему сказать напоследок – говорите сейчас.

– Ещё не сменил своё решение? – Подойдя ближе, обратился к Звонарю Джип.

– Нет, я должен увести удар как можно дальше от вас.

– А может мы лучше дружно встанем и встретим всех гостей с цветами? – Встал по его правую руку Жан.

– Тогда многие могут погибнуть, или нас всех не станет… А если я это сделаю, то гостей вовсе и не будет. – Убедительным голосом произнес Виктор.

Жок всё стоял в полутора метре и явно не одобрял всё, что тут происходило: – Мне, как и его невесте, нечего больше сказать.

– Ну и на этой «прекрасной ноте» мы, пожалуй, и закончим. – Подытоживала Вета, кладя книгу на пьедестал перед алтарём. – Приступаем?

Виктор сомневался всего секунду, а затем призвал в свои руки призрачный клинок. Елизавета прочитала заклинание со страницы, тогда Киюри вырвался из руки и, не оголяя лезвия, ножны вонзились ему прямо в грудь, пронзая тело парня насквозь до самой рукояти.

Следующий момент, заключительный момент Звонарь уже видел. То как его рука крепко ухватилась за клинок, торчащий у него из рёбер, и дикую боль, что разрывала его душу.

– Смотри на меня! Смотря на меня! – Взяла она его за голову обоими руками. – Тебя зовут…

Глаза закрылись, и темнота на пару с тишиной вновь окутали комнату, из которой Виктор наблюдал своё прошлое. Некоторое время мезмеро не чувствовал абсолютно ничего, просто растворился в этом безмятежном окружении. До тех самых пор, пока осознание горькой истины само собой не въелось в его расслабленный разум. Он поднялся и увидел уже давно дремавшую Крылову. Следом он попятился назад и наткнулся на тумбу.

Шум упавшей мебели разбудил её: – Виктор что? Что такое? – Прокричала она, лишь только продрав глаза.

– Кира… это я. Это я виноват… Я хотел увести от вас удар, но, но…

Девушка потянулась к нему: – Что? нет. Ты в этом не виноват…

– Прости меня, милая. – Говорил Виктор, взяв её за плечи. – Я оставил вас… Бросил тебя и весь дом ради безумной идеи, а ты всё же ждала меня… Прости! – Повторял он вновь и вновь, прижимая её так сильно, как только мог, но чтобы не сделать ей больно.

***

«А ведь всё же как прекрасны звезды.» – Думал Звонарь, стоя на балконе и прокручивая в голове события последних десяти минут. Их с Кирой застали ходящие в тени, прибежавшие на её голос. Даже если бы весь легион оказался в одной комнате, ни один из них не отступил бы ни на шаг и без страха и сожалений отдал жизнь ради защиты своего господина. Но, как бы ни была велика и чиста их вера, облегчение на лицах тех, кто забежал тогда в комнату, было видно невооруженным глазом, ведь каким бы не казалось крепким, как стволы тех вековых дубов, что росли по краям академического сада, в глубине души любое существо испытывает страх, как за своих дорогих и близких, так и за самого себя. Вскоре и сам герцог Бифронс вошел в зал: «Простите, владыка, мы услышали голос юной леди и поэтому посмели явиться без стука.». «Скорее нужно просить мне…» – отвечал ему Виктор, – «… ведь надо было явиться к вам уже давно, и тогда, возможно, мы бы избежали столь трагических событий.». Звонарь некоторое время рассказывал ходящим в тени как всё произошло, как так вышло, что именно он стал вместилищем для основателя и их общего господина. О его жертве, ради избежания новой войны, и о том, как проснулся от забвения, в которое посмел себя заточить. Герцог, выслушав все, посчитал лучшим на этот момент ещё какое-то время отдохнуть, а также добавил, что за ангела они могут не беспокоиться и вскоре смогут «увидеть воочию его сияющий лик».

– Да, небо здесь далеко не обычное, не правда ли?

– Ты ещё и мысли читать умеешь? – Поворачивал голову Виктор. Андрас вышел из тени, которую откидывала высокая широкая штора, служащая подобием двери на этот самый балкон.

– Да нет. Просто о чём ещё мог бы ты подумать, глядя на этот невероятный вид. – Отвечал он, также поднимая глаза на безграничное звездное небо.

Звонарь обернулся взглянуть, как там Кира: она тихо и спокойна спала на большой словно парящей темной перине. – Я начинаю вспоминать…

– И огромное тебе за это спасибо! Если бы ты не