Фантом. Последние штрихи - Тессье Томас

– Я приеду через несколько минут, – сказала Лина. – Только оденусь и поймаю такси.

– Все в порядке. Не торопись.

Я знал, что Нордхэген проспит несколько часов. Мне нужно было подумать. К моменту приезда Лины мой план должен быть готов. Я устал от бессонной ночи, но понимал: если ничего не придумаю, то больше такого шанса может и не быть. И тогда мы с Линой окажемся прикованными к нему до самой его смерти от естественных причин. Так себе перспектива.

– Что случилось? – спросила Лина сразу, как только вошла.

– Нордхэген спит на кушетке в библиотеке. Он пьян, так что будет в отключке еще несколько часов.

– И что?

– Не могла бы ты присмотреть за ним, пока он спит, и когда он проснется, дать ему две таблетки из этого пузырька?

Я вручил Лине пузырек с лекарством, который взял из аптечного пункта в погребе.

– Снотворное, – сказала Лина, прочитав этикетку.

– Да.

– Зачем?

– Затем, что я пойду вниз, чтобы подумать. У меня много дел. На них уйдет по меньшей мере несколько дней, и я не хочу, чтобы Нордхэген мне мешал. Пускай он как можно дольше будет в бессознательном состоянии. С этого момента он недоступен. Никаких встреч и звонков. Будем держать его на снотворном. Будем давать ему витамины и БАДы, и, может, суп, если появится такая необходимость. Главное, чтобы он был в максимально беспомощном состоянии.

– Почему?

– Все кончено, Лина, – сказал я. – Все летит в трубу. Нравится нам это или нет, но это происходит. Единственный вопрос – будем ли мы сами контролировать этот процесс, или он будет контролировать нас. Я свой выбор сделал. Нордхэген одной ногой в могиле. Мы поможем ему поместить туда вторую. Безумный король заснул, и больше уже не проснется. Никогда.

Лина ничего не сказала.

– Ты сможешь уладить все вопросы со своей стороны? – спросил я. – С документами и властями? Разберешься со всем этим?

– Да, – кивнула она.

– Проблем не будет?

– Думаю, нет. Он вел дела по сложной схеме, но все документы в полном порядке. Конечно, партнеры захотят все проверить до малейших деталей. – Она многозначительно посмотрела на меня. – Они заберут свою долю, но у нас проблем не будет.

– Хорошо. Позови меня, если он начнет тебя беспокоить.

Я спустился в погреб и обошел его, словно в первый раз. Нельзя позволить посторонним осмотреть это место. Теперь мое решение заколотить дверь казалось глупым. На это не было времени, и я сомневался, что у меня получится. В любом случае, это не решит проблему, а только отсрочит неизбежное. Мой новый план заключался в том, чтобы превратить погреб в кладовую и комнату отдыха.

Киноэкран и проектор можно оставить. Как и бар со стульями. Лекарства и наркотики придется убрать: легальные отнесем наверх, в клинику Нордхэгена, те, которые нам пригодятся, отправятся домой к Лине, остальные я смою в сливное отверстие в операционной. Медицинское оборудование тоже перенесем наверх, а то, что окажется слишком большим и тяжелым, останется здесь на хранении. Самое главное – сделать так, чтобы это помещение выглядело неиспользуемым или недостроенным.

Я занялся работой в аптечном пункте, чтобы потянуть время. Мне нужно все обдумать. Я должен был разложить сотни пузырьков с лекарствами, но это было несложно и не требовало много внимания. Когда я рассортировал их по группам, то пошел наверх за пакетами или коробками.

В библиотеке Лины с Нордхэгеном не оказалось. Я запаниковал и побежал на второй этаж. Там я и нашел Лину, у спальни Нордхэгена.

– Он встал, сходил в туалет, а потом поднялся прямо сюда и лег в кровать, – объяснила она, нервно улыбаясь. – Не думаю, что он проснулся. Тело передвигалось на автомате. На меня он даже не посмотрел.

– Старый добрый алкоголь, – произнес я с облегчением. – Отсюда можно попасть в клинику?

– Да, в коридоре за библиотекой есть дверь, ведущая в клинику. Ключ висит на крючке рядом с ней.

– Хорошо.

Чем меньше я буду показываться на улице, тем лучше. Лина сказала, где можно найти пакеты, и я перенес все легальные лекарства в офис Нордхэгена. Потом – все нетяжелое оборудование из операционной. Ненужные и запрещенные препараты я смыл в слив, остальные сложил в пакеты и отнес наверх.

Покончив с этим, я полностью выбился из сил. Уже больше суток я был на ногах, и часть из этих часов кутил в городе. Помог Лине дать Нордхэгену снотворное, потом пошел к себе и рухнул на кровать, не раздеваясь.

Когда я проснулся, на улице было темно. Я весь взмок, меня трясло, и живот болел не только от голода. Съел яблоко, но лучше мне не стало. Потом вернулся в дом Нордхэгена. Ситуация никак не изменилась. Лина просматривала документы, а Нордхэген громко храпел. Я спустился вниз. В холодильнике нашел литр фруктового сока, в котором растворил витамины, минералы и чистый протеин. Отнес эту смесь Лине.

– Дай ему это с очередной дозой снотворного, – сказал я ей. – Можешь высыпать лекарство из капсул в сок. Так будет легче. Жидкости он глотает рефлекторно.

Такая смесь была не очень полезна для его организма, но она позволит ему продержаться, пока он спит. Худшее, что могло произойти, это то, что он умрет до того, как мы будем готовы.

Я вернулся в погреб и накормил пленников. Ими не занимались целый день, что привело их в состояние тревоги и физического дискомфорта. Поставил им фильм «Я в порядке, Джек!»[36] с Питером Селлерсом. Они не жаловались.

Я нашел две швабры, – одну получше, вторую похуже, – хирургические перчатки и медицинские маски и спустился в крипту. Передо мной стояла сложная задача. Эту комнату необходимо освободить. Я включил свет. Вид мумифицированных тел и ампутированных конечностей оказался хуже, чем я помнил. Я надел маску и пару перчаток и без колебаний засунул первое тело в яму с негашеной известью. Утопил его в бело-серой жиже с помощью швабры. Потом подождал. Пять минут. Ничего не произошло. Труп не всплыл на поверхность.

За ним последовали остальные тела. Это была медленная, тошнотворная работа, но сознание отключилось, и я действовал на автомате. Несмотря на это, мне было очень тяжело. Во время учебы и работы в больнице я видел множество трупов. Я принимал участие во вскрытиях и наблюдал за работой патологоанатома. Сейчас, однако, все было иначе. Эти трупы не были похожи на тела некогда живых людей, а напоминали бракованные кожаные манекены. Но в то же время в них было что-то пугающе человеческое. Их волосы потускнели, но сохранили свой цвет. Их глаза уменьшились и затвердели в глазницах, но все равно выглядели как человеческие. Их сморщенная кожа в некоторых местах была мягкой. Даже лобковые волосы оставались кудрявыми.

К тому времени, когда я засунул последнее, двадцать седьмое по счету, тело в яму, я был в удручающем состоянии. Единственным способом закончить работу было действовать быстро, не думая, – так я и делал. Я хватал руки и ноги, словно поленья, и швырял их на край ямы. Затем смел их шваброй. Они громоздились в яме, словно груда каких-то гротескных кренделей. Я продолжил толкать и топить их шваброй, опасаясь, что все они не поместятся. Но вот последняя желтоватая нога скрылась под верхним слоем извести.

Вот и конец твоему омерзительному моргу, Нордхэген, подумал я с издевкой. На полу крипты валялись куски человеческой плоти, которые отвалились от трупов с течением времени. Я подмел комнату и поднялся наверх. В моем сознании осталась только ненависть к Нордхэгену.

Лина уснула прямо в кресле, а Нордхэген метался у себя в кровати. Меня это расстроило. Я не подумал, как сильно Лина устала за день и вечер. Что, если бы я задержался внизу еще на два часа, и Нордхэген пришел в себя?

Гораздо проще было ввести снотворное внутривенно, но мне не хотелось оставлять на теле Нордхэгена свежие следы от инъекций. Я не знал, во сколько Лина дала ему последнюю дозу, и не хотел ее будить, поэтому насыпал порошок из двух капсул ему прямо в рот и залил его водой. Он поперхнулся и выплюнул немного лекарства, но большую часть проглотил. К черту. Я делаю ему одолжение, позволяя спать. Если бы он сейчас проснулся, то получил бы от меня кулаком в лицо.