Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

«Да.»

«Когда ты последний раз говорил с ним?»

«Как раз вчера.»

Я положила руки Джону на плечи, а он погладил меня по волосам. Краешком глаза он внезапно заметил помещенную в рамку статью о нас в «Дэйли Палм Бичер», написанную, когда мы были у Морриса Леви в Вест Палм Бич.

«Я помню ее! — воскликнул он, вскочил и стал разглядывать ее. — «Позор Палм Бич». Это моя любимая статья. Мне нужна копия.»

«Давай махнемся, — сказала я. — Я хотела бы запись тех песен, которые ты писал перед тем, как мы расстались. Я люблю их.»

«Они тебе действительно нравятся?»

«Очень. Это твои лучшие вещи.»

Джон радостно улыбнулся.

«Джон, а ты хочешь записываться?»

«Конечно, хочу. Мне всегда хотелось продолжать заниматься музыкой.»

Вдруг появилось ощущение, что этого года, в течение которого мы не виделись, не было. Нам обоим было легко. Джон успокоился, его лицо порозовело, и его руки уже не были такими холодными и влажными, хотя он все еще был немного меланхоличен.

«Джон, ты счастлив?» — спросила я.

«Да. Мне нравится, что Йоко — мой менеджер. Это здорово, когда твоя жена — твой менеджер. Посмотри на Элизабет Джоэл и Билли Джоэла. У него все идет нормально.»

«Джон, Билли Джоэл записывает пластинки и дает концерты. Он занимается музыкой. Элизабет вдохновляет его.»

«У тебя хорошая квартира, Фанг Йи», — ответил он, быстро меняя тему.

Я взяла Джона за руку и провела по дому.

«Мне очень нравится, — сказал он. — Здесь так светло.»

Мы вернулись на диван. Джон был таким худым, что казался прозрачным.

«Боже, ты так похудел.»

«Я никогда не хотел весить больше тридцати пяти».

«У тебя пять футов одиннадцать дюймов роста! Ты мог бы весить чуть больше.»

«Я никогда не хотел весить больше тридцати пяти.»

Потом он сказал: «Берегись белой смерти». И прочитал мне короткую лекцию о вреде сахара и о строгой макробиотической диете, на которой он сидел. Я нежно улыбнулась. Я почувствовала, что он не хочет, чтобы ему противоречили.

«А что ты слушаешь?» — спросил Джон.

Остаток утра мы провели, слушая пластинки, обнимаясь, целуясь и разговаривая. Я проиграла ему «Jealous Guy» в исполнении Фрэнки Миллера. Джону очень понравилось.

«Кто он?» — спросил Джон.

«Шотландец.»

«Он звучит, как белый Отис Реддинг.»

Джон лукаво посмотрел на меня: «Я слышал по радио одну песню. Она напоминает мне о нас, но я не знаю, кто ее поет.»

«Напой немного.» Он напел.

«Она называется «Reminiscing» («Воспоминания»). Это песня, которую я люблю.»

«А кто ее делает?»

«Литтл Ривер Бэнд (Little River Band).»

«Откуда они?»

«Из Австралии.»

«Похоже, у австралийцев появилась неплохая группа.»

«У меня есть эта пластинка, Джон!»

«Проиграй ее, проиграй.»

Я поставила пластинку и проиграла ее.

«Еще раз», — попросил он.

Мы вместе подпевали, а потом стали целоваться. Мы встали и отправились в спальню.

«Я так счастлив снова оказаться в своей старой кровати, Фанг Йи. Ты даже не представляешь, как я счастлив.»

«Я очень рада, Джон, — сказала я. — Но мне бы хотелось, чтобы ты приходил еще и потому, что и Я счастлива от этого.»

Какое — то время он смотрел на меня, как может смотреть только Джон, а потом поцеловал меня.

Весь остаток дня мы провалялись в постели, вставая лишь для того, чтобы снова и снова проиграть «Воспоминания». Должно быть, мы прослушали ее восемь или девять раз.

Когда мы одевались, Джон сказал: «Жаль, что мне так трудно видеться с тобой.»

«Разве тебе было так трудно позвонить?»

«Да. Мне пришлось ждать, пока мадам не уехала в Англию. Перед тем как уйти, я запер спальню, чтобы никто не знал, там я или нет.»

Джон заметил замешательство на моем лице. Я не видела его почти год, и хотя я по — прежнему любила его, я была так далека от его игр с Йоко, что то, что он сказал, не могло вызвать никакого другого чувства. Как всегда, ему необходимо было получить от меня энергичное ободрение.

«Ты сегодня очень смелый, — сказала я мягко. — Надеюсь, это придаст тебе уверенности, для того чтобы снова позвонить мне.»

«Мы не можем полагаться на Ричарда. Мы оба знаем, что он из себя представляет. если я буду ждать, что он позвонит тебе, то так мы никогда не встретимся. Как только будет возможность, я позвоню тебе.»

Джон начинал нервничать. Я видела, что ему хочется позвонить, но знала, как ему трудно это сделать. Мне было очень грустно видеть, как он снова запутывается в своих проблемах. Я не выносила этого чувства.

«У меня был чудесный день сегодня, — сказала я. — Джон, я очень люблю тебя. Очень.»

«Я тоже люблю тебя.»

Я проводила его до двери и смотрела на него, пока он ждал лифта. Потом я послала ему воздушный поцелуй. Я не знала, что видела его в последний раз.

Это было в конце мая 1980 года, когда я проводила воскресный день с моими тремя подругами — Марджи, Джей и Нерсой. Мы только что прогулялись и возвратились в мою квартиру перекусить, как зазвонил телефон. Я взяла трубку. Оператор с сильным французским акцентом сказала: «Это оператор. Ваш номер….?» Она назвала мой номер телефона.

«Да, — ответила я. — Но, может быть, вы перепутали номер?» Я не допускала и мысли, что кто — то может звонить мне из Франции.

Вдруг раздался голос: «Я уверен, что не перепутал номер, Мэй.» Услышав голос Джона, я замерла. Мы не говорили и не виделись уже семнадцать месяцев.

«Джон, откуда ты звонишь?» — наконец спросила я.

«Это мой муж?» — спросила Нерса, мужа которой тоже звали Джон. Я махнула ей, чтобы не шумела, взяла телефон и направилась в спальню.

«Угадай», — сказал Джон.

«Джон, ты, должно быть, звонишь из Франции».

До Нерсы вдруг дошло, и она изумленно застыла.

«Дальше, гораздо дальше.»

«Сдаюсь.» Я вошла в спальню, закрыла дверь и села на кровать.

«Я — в Кейптауне!» — воскликнул Джон.

«Кейптаун, Южная Африка?»

«Да.»

«Что ты там делаешь?»

Помолчав, Джон нерешительно ответил: «Мне было пора снова отправиться в путешествие.»

«А почему в Кейптаун?»

«Потому что я здесь был раньше, и мне нравится здесь.»

«Когда ты вернешься?»

«Вероятно, послезавтра», — ответил он как — то смутно.

Помолчав, Джон сказал: «Фанг Йи, у тебя есть время говорить со мной?»

«Конечно, Джон.»

«Подожди — я закурю.»

«Так ты опят куришь?»

«Житан». Он на секунду положил трубку, а потом снова взял.

«О'кей?»

«О'кей.» Снова наступило молчание. Я чувствовала, что Джон очень нервничает.