Девушка полночи - Катажина Бонда

– Проверить можно, – кивнул капитан.

Лично он считал, что Буля давно дожидалось место в аду.

Дух не был ничем обязан Булю, скорее наоборот. Но на всякий случай решил прикусить язык. Перед ним сидела раздавленная горем вдова, которой пришлось пройти свои круги ада. Сочувствие притупляется пропорционально жесткости стула сидящего на нем. Духу тоже было жестко, но пока еще надежно, к тому же он сидел по более выгодной стороне стола и не собирался меняться. Поэтому он мягко добавил:

– Уверяю, что мы тщательно все проверим, но нам необходимо больше подробностей. Зачем кому-то понадобилось покушаться на жизнь вашего мужа? Вам кто-то угрожал? Преследовал? Когда? Как выглядел шантажист? Муж боялся? Кого? Конкретнее. Мне ведь не надо учить вас, как правильно давать показания.

Тамара смерила его взглядом полным ненависти.

– Пока у меня есть только ваши предположения, – замялся он. Видимо, немного перегнул. Она может сейчас уйти и вообще ничего не сказать. Ему был знаком этот тип. Женщина бандита, если захочет, умеет держать язык за зубами. – Понимаете? Каждый имеет право устраивать день рождения. Это ничего не значит.

Тамара поерзала на стуле. Кажется, ему удалось успокоить ее.

– Буль не был приглашен, – пробормотала она. – Впервые за долгие годы.

– Может, потому, что находился в СИЗО? Там торт не подают.

– Приглашение всегда приходило за две недели до торжества, – ответила она уже спокойнее. – В этом году мы его не получили, и это не случайность. Буль сделал соответствующие выводы.

– Почему? – Дух сосредоточился. До него наконец дошло, что женщина решила заговорить. Она хочет сказать обо всем, чего никогда бы не сказала, будь жив ее муж. Капитан задал этот вопрос в контексте конфликта между Слоном и Булем, но на самом деле думал, почему она вдруг решила расколоться.

– Пока Буль не знал, что Иглу заказали, он был в безопасности.

– Иглу?

Она кивнула:

– Это Павел должен был выполнить заказ. Но потом все осложнилось и кто-то забрал у него эту работу. Это не он выстрелил в Иглу. Он опоздал, приехал слишком поздно. Увидел труп. Возникал только один вопрос: обезвредят ли теперь и его тоже? – пояснила она и впала в ступор.

Дух потянулся за бутылкой и налил ей еще сто граммов. И на этот раз она проглотила их, как маленький эспрессо. Даже не поморщилась. Подействовало, она опять оживилась.

– Вчера он явно что-то узнал. Он стал не только не нужен, но еще и был опасен, мешал. Понятно кому. Все просто.

Дух долго молчал. Он рисовал ручкой клетки. От клеток лучами расходились в стороны стрелки, а к стрелкам присоединялись очередные клетки. Тамара молча наблюдала за ним. Когда она наконец подала голос, в нем не было ни укора, ни претензий. Обычный вопрос.

– Я навожу на вас скуку?

Надо было признать, что ее терпению можно было позавидовать. Духновский поднял голову и отодвинул от себя тетрадь с бело-синей мандалой, которая была почти готова.

– Совсем наоборот. Я пытаюсь понять.

Он встал, прикурил сигарету.

– Давайте начнем сначала. Как я понимаю, вашего мужа и Ежи Поплавского связывали на протяжении долгих лет деловые отношения… – Он замялся, подбирая слово. – Особого типа.

– Официально – да.

– А неофициально?

Тамара начала говорить уверенно, без колебаний и эмоций.

– Вы сами знаете, как это когда-то было. В конце девяностых Буль ушел из полиции, открыл «Иглу».

– Его уволили. На нем было уголовное дело и дисциплинарное взыскание, – поправил капитан.

Тамара не отреагировала. Спокойно, как будто они беседовали о погоде, продолжила начатую тему. Когда она высказывалась долго, проявлялся ее легкий акцент, хотя Духновский отметил про себя, что по-польски она говорит идеально.

– Тогда он нашел Янека, помог ему в развитии карьеры. Сам он в молодости тоже играл на гитаре. Жизнь распорядилась иначе, но музыкальный вкус у него был всегда. Когда «Девушка с севера» была на вершинах хит-парадов, Павел предложил Игле стать компаньонами. На протяжении долгих лет они прекрасно сотрудничали. Всякое бывало, но, несмотря ни на что, вместе они создавали магию этого места. Может, так вышло потому, что Янек довольно быстро потерял интерес к фирме.

– Что вы имеете в виду?

– Он бросал начатое, пропадал без предупреждения. Ездил на гастроли с какими-то женщинами, случайными людьми. Обещал им невозможные вещи, например что возьмет их на работу, примет в группу. У него было сильно развито стадное чувство. Так его тогда характеризовал Буль. Игла всегда хотел иметь семью, но у него не получалось ее создать, поэтому он удовлетворялся заменителями, так называемыми друзьями, свитой. Янек очень боялся одиночества, но в то же время никому не позволял приблизиться к себе. Только Булю был разрешен доступ к нему, он был ему как отец.

Никто из нас не заметил, когда невинное пребывание подшофе и легкая дурь превратились в серьезные запои и зависимость. Игла лицедействовал, постоянно находился под кайфом. Буль поначалу пытался скрывать такие эксцессы, потом потерял над этим контроль. Собственно, некоторые из них способствовали популярности клуба. Буль решил, что, если человек решил скатиться в пропасть, никто не сможет ему помешать. Он по-прежнему трясся над ним, но в итоге принял позицию стороннего наблюдателя. Только когда Янек наплевательски относился к делам, Павел бесился. Он вел с ним душеспасительные беседы, были больница, детоксы, терапия, даже костел. В результате – качели: то вверх, то вниз. Последние годы в основном преобладал низ. Поэтому они решили, что Янек не будет вмешиваться в дела фирмы, как и в вопросы управления «Иглой». Буль выплачивал ему ежемесячную зарплату. За концерты и авторские он получал отдельно. Вот только, как известно, аппетит приходит во время еды. У Янека появились претензии касательно управления клубом.

Ситуация обострилась два года назад, когда начались серьезные финансовые проблемы. Клуб по-прежнему был популярным местом, но, к сожалению, за все эти годы количество фанатов Янека, а точнее, «Девушки с севера» сильно уменьшилось. Большинство из них создали семьи, родили детей и перестали ходить по клубам. Молодежь сегодня слушает хип-хоп, каждый телеканал раскручивает новые лица. Игла поблек, а создать что-то новое так и не сумел. Что-то там сочинял, что-то выпускал, но все это не продавалось, новый хит не получился. Когда ему предлагали выступать на разогреве у Скубаса или Цомы[44], он отказывался. Был слишком горд, чтобы признать свое поражение. Буль хотел, чтобы он объявил об окончании карьеры, занялся делами клуба, но Янек все еще жил надеждами. Возможно, употреблял наркотики, чтобы оставаться в мире иллюзий. Он не мог справиться с тем, что все уходит. Не знаю, я не психолог. Зато у него появились безосновательные претензии. Например, по поводу того, что Буль хотел омолодить контингент клуба, установил телебим, устраивал коммерческие корпоративы для частных компаний, которые были совсем не в стиле старого клуба, или, например, привлекал молодых музыкантов из «Голоса», которые не прошли отборочный тур. Янек говорил, что брезгует этими помоями, но на самом деле потерял уважение к самому себе и просто завидовал молодым. Он правильно считал, что Буль уже не верит в него. Еще он ужасно боялся того, что кто-то его заменит. Что Буль создаст нового Иглу, хотя Павлу было уже достаточно таких, как он. Буль только несколько раз в год организовывал концерты для динозавров, то есть фанатов Янека.

Несмотря на все старания, клуб приносил убытки. Кредиторы требовали выплат по долгам. У Павла и Иглы были совершенно разные идеи по поводу выхода из кризиса. Янек хотел закрыть клуб, рассчитывая на то, что уедет в Америку, так как кто-то во время очередного застолья обещал ему грандиозный успех. Павел, в свою очередь, верил, что «Иглу» еще возможно спасти. Надо только найти инвестора и омолодить публику. Реноме у них имелось. Они были как сопотский «Золотой улей» или гдыньский «Максим». Эти три клуба назывались в одном ряду. Кстати, Буль вложил в этот бизнес все свои деньги. Говорил, что объявить банкротство он еще успеет, пытался бороться.

– Ну и что? – терял терпение Дух. – Какое это все имеет отношение к произошедшему?

– Он нанес визиты нескольким давним знакомым.

– Фамилии.

– Я не знаю всех, но это были люди, которых вы очень хорошо знаете. Маргельский, на данный момент застройщик, возвел тот навороченный район в Елиткове; Майами – бывший полицейский из антитеррористов в девяностых, насколько мне известно, владелец фабрики рабочей одежды и нескольких отелей; Воробей, прихлебатель Никоса, – почти все дома, расположенные на одной из улиц у главной площади в Сопоте, принадлежат ему; или, наконец, Славомир Старонь, ранее придворный автомеханик Слона, а сегодня польский дилер джипов.

Дух кивал. Каждый из них когда-то проходил по уголовным делам, которыми занимался их отдел. Тамара была права, знакомые все лица.